– Мисс Лэмптон часто ездила в Лондон?

– По крайней мере три раза в год, но мы никогда ее не выдавали. – Черри слегка покраснела. – Не думаю, что будет какой-то вред, если я расскажу вам, особенно теперь, когда ее уже нет. Все из-за ее брата, потому что он мог заставить ее прекратить заниматься делами, если бы узнал об этом. Но он так и не узнал! – Она просияла. – Вот бы посмотреть на его лицо, когда прочитают завещание и он узнает, сколько денег она заработала! И что все это не достанется его драгоценному сынку! Он с ума сойдет от злости!

Деборе больше ничего не удалось узнать о бывшей хозяйке Довкота, потому что стук в дверь возвестил о появлении экономки с чайным подносом.

– Ваш муж сказал, чтобы вы обязательно выпили чай и немного поели. – Она лучезарно улыбнулась. – И чтобы я спросила, не нужно ли вам что-нибудь еще, – сказала она, поставив поднос на низенький столик рядом с креслом. – Сердце радуется, когда видишь мужчину, который по-настоящему заботится о своей жене. Иди, Черри, – обратилась она к горничной, которая сделала реверанс и вышла из комнаты. – Я тут подумала, что Черри можно сделать вашей личной горничной. Если вы не возражаете. После смерти мисс Лэмптон ее служанка ушла и переехала в Рамсгейт, где теперь и живет на небольшую пенсию, которую получила за свою работу. Черри не очень опытна, но на сегодняшний день она лучшее, что у нас есть, раз уж вы не привезли свою горничную.

– Все произошло слишком быстро, – слабым голосом ответила Дебора, когда экономка протянула ей чашку чая.

Она подумала, что совсем не понимает своего мужа. Он мог накричать на нее и уже в следующую минуту отправить прислугу справиться о ее здоровье.

– Ладно, теперь вы не в Лондоне, и вам не нужно никуда спешить. У нас в Довкоте жизнь течет ровно и спокойно. Сейчас я задвину шторы, и вы вздремнете, а когда настанет время одеваться к обеду, я пришлю к вам Черри.

Немного утомившись от такой напористой услужливости, Дебора подошла к кровати и легла поверх шелкового покрывала. Она закрыла глаза и стала ждать, когда экономка уйдет. Потому что теперь больше всего хотелось остаться одной и подумать. Когда дверь за миссис Фарелл закрылась, она не стала открывать глаза. Последние две ночи перед этой поспешной свадьбой она слишком мало спала. Возможно, этим объяснялось, что ей так трудно справляться со своей новой жизненной ситуацией. Со временем она привыкнет к резкому характеру мужа и научится понимать его настроение, чтобы не провоцировать его гнев.

Капитан в самом деле пытался быть с ней добрым, несмотря на то что она его раздражала. Он отправил к ней и горничную, и экономку.

Не его вина, что она предпочла бы сидеть в гостиной и обсуждать с ним странную женщину, которая вела свое хозяйство таким эксцентричным образом, или посмеяться над тем, какое было лицо у Линии, когда он понял, что он единственный слуга-мужчина в этом доме, полном женщин.

Но капитан Фоули не хотел таких отношений с ней. Он не предлагал ей свою дружбу. Только финансовое благополучие и детей.

Она должна найти в себе силы смириться с теми рамками, которыми муж ограничил их отношения. И не должна поддаваться соблазну жалеть себя. От этого он может только сильнее ее невзлюбить.

Дебора устало повернулась на бок, положила щеку на ладонь и, сама не зная как, уснула.


Она не могла сказать точно, что ее разбудило, но когда она открыла глаза, то увидела своего мужа, который стоял, опершись на поддерживающий балдахин столбик, и задумчиво смотрел на нее.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, водя пальцами по узорам, вырезанным искусным резчиком на столбике. – Надеюсь, после сна вам стало лучше?

Дебора сонно улыбнулась:

– Я уверена, что буду чувствовать себя гораздо лучше, когда окончательно проснусь. Сейчас я еще немного сонная. – Она зевнула и потянулась, закинув руки за голову.

Он наблюдал за ее движениями с таким мрачным, голодным взглядом, что Дебора замерла, пораженная силой его с трудом скрываемого желания. Ей невольно вспомнилась прошлая ночь, когда эта сдерживаемая страсть вырвалась на волю. Она инстинктивно заерзала на кровати, глядя, как он стискивает опору балдахина, не в силах отвести глаз от ее груди. Платье, которое Черри расстегнула, чтобы ей было удобней лежать, немного сползло с плеч, пока она спала. Дебора сняла ботинки, и теперь ее ноги выглядывали из-под юбки, задравшейся почти до колен. Когда взгляд капитана скользнул по ее распростертой на кровати фигуре, она почувствовала себя так, словно он касается ее руками.

– Нам надо привести себя в порядок и переодеться к обеду, – резко бросил он, отведя взгляд в сторону. – Поскольку, как я вижу, вы еще не до конца проснулись, я пойду первым. – Он развернулся и проследовал в туалетную комнату.

Дебора смотрела ему вслед, не зная, рада ли она тому, что он ушел. Он хотел ее, и даже такая неопытная женщина, как она, не могла этого не понимать. Ему это не нравилось, но он хотел ее. Она видела это по тому голодному взгляду, которым он скользил по ее фигуре. Улыбнувшись этой мысли, Дебора села и свесила ноги на пол.

Это начало.

Она встала на ноги и прикусила губу с ощущением чисто женского удовлетворения собой. Вопреки собственному желанию муж хотел ее. А она? О, как она его хотела!


Капитан Фоули ухмыльнулся себе под нос, пока Линии, проследовавший за ним в туалетную комнату, снимал с него дорожный мундир. Напрасно он волновался, что становится слишком сентиментальным. Тот острый приступ желания, который он испытал, глядя на нее, объяснялся одной лишь похотью. Все, что ему хотелось, это задрать ей юбки и погрузиться в ее теплое, влажное и, насколько он мог судить по сладострастию, с которым потягивалась его полусонная жена, гостеприимное лоно.

Он определенно мог не беспокоиться, что жена испытывает к нему отвращение из-за его шрамов. Когда Линии снял с него рубашку, Роберт подумал, не оттого ли это, что он очень старался скрыть от нее самые ужасные последствия своего ранения. Он не стал зажигать яркого света, ограничившись всего одной свечой, освещавшей его здоровую сторону.

Впрочем, Дебора только что смотрела на него при ярком свете дня и подавала явные сигналы возбуждения только оттого, что почувствовала его желание. Вот о чем она думала, пока лежала на кровати и смотрела на него. Не о том, как уродливо его лицо, а о том, какие ощущения он заставил ее испытать.

Потом, растирая лицо и шею намыленной губкой, он нахмурился. Странно, что такая благовоспитанная юная леди, как его жена, могла получать удовольствие в супружеской постели. Хотя, – Роберт фыркнул, ополаскивая намыленное лицо чистой водой, – возможно, это как раз потому, что мать не успела предупредить ее, насколько оно непристойно. В результате это чувственное пробуждение стало сюрпризом для нее самой.

Вытираясь полотенцем, которое подал ему Линии, он думал, как хорошо, что в полутемной спальне его внешний вид не имеет значения. Ему хватило одной здоровой руки, губ и его мужского естества, чтобы вознести Дебору на вершину наслаждения. Она была слишком неискушенной, чтобы притворяться.

Это хорошо.

В каком-то смысле это уравнивало их. Став его женой, Дебора обеспечила ему независимую, обеспеченную жизнь, а он открыл ей наслаждения, о существовании которых она даже не догадывалась.

Приосанившись и слегка выпятив грудь, Роберт направился в гостиную, где им полагалось ждать, когда подадут обед. По крайней мере, как мужчина он не подкачал.

Через некоторое время в гостиную робко проскользнула Дебора. Она пребывала в полном отчаянии. Какой страшной ошибкой было улечься в кровать в своем единственном платье! Оно пришло в полную негодность. Согласившись с Черри, Деборе пришлось признать, что единственный выход – это позаимствовать одно из платьев мисс Лэмптон, пока ее собственное почистят и погладят, вернув ему хотя бы относительное подобие респектабельности.

Однако мисс Лэмптон, уступая ей в росте, значительно превосходила ее полнотой.

– Что это? – сказал капитан, и в его глазах вспыхнуло удивление. – Что это вы надели?

– Еще одну чужую вещь. – Дебора покраснела. – Вы же не дали мне время, чтобы собрать свои вещи.

Удивление исчезло, сменившись выражением, которое на лице другого мужчины она расценила бы как раскаяние.

– Дебора, теперь вы наверняка понимаете, почему я так торопился отвести вас к алтарю. Если бы до Лэмптона дошли слухи о моих планах, он что-нибудь сделал бы, чтобы им помешать. Не забывайте, что он уже проделывал это раньше.

Она кивнула и сделала безрезультатную попытку одернуть свои юбки, оставлявшие ноги неприкрытыми до середины икры.

– Не надо. Не пытайтесь опустить свои юбки ниже. У вас очень красивые ноги. Мне нравится на них смотреть.

– Полагаю, обсуждать мои ноги неприлично, – выпалила Дебора, хотя знала, что ее раздражает очередное доказательство его недоверия, а вовсе не то, что капитан сказал о ее ногах.

– Дебора, – сказал он, потянув к ней руку, – я понимаю, что злоупотребил вашим терпением до предела. Я похитил вас из дома, даже не дав времени собраться. Я так беспокоился, как бы что-нибудь не помешало нашей свадьбе, что временами вел себя, мягко говоря, нелюбезно.

– Что ж, да. Временами ваши манеры действительно были немного… резковаты, – призналась она.

Капитан улыбнулся своей кривой улыбкой, которая всегда трогала ее за душу.

– Мне в самом деле жаль, что пришлось многое от вас утаить, – продолжил капитан, лишая ее повода продолжать сердиться на него. – Но как я мог поступить иначе, учитывая вашу близкую дружбу с мисс Халуорт и ее увлечение этим негодяем?

«Ты мог довериться мне…» – подумала Дебора со вздохом и, усевшись в кресло, взяла со столика стакан с лимонадом.

– Смогли бы вы вынести такое бремя, – продолжал он, – если бы я открыл все свои карты?

Она прикусила нижнюю губу, глядя на лимонную косточку на дне стакана. Да, приходилось признать, что ей было бы трудно удержаться и не предупредить Сюзанну о двуличии Лэмптона. Возможно, муж действительно пытался оградить ее от волнений, как и предполагала леди Уолтон.

Миссис Фарелл объявила, что обед подан, и они направились к двери.

– О, как мило! – воскликнула Дебора, переступив порог столовой.

Хрустальные бокалы сверкали в лучах солнца, проникавших в комнату через высокие арочные окна. Серебряные приборы поблескивали на полотняной скатерти, букет свежих роз, красовавшийся в центре стола, наполнял столовую дивным ароматом.

Ее реакция вызвала на лице миссис Фарелл довольную улыбку.

Однако она быстро исчезла с лица экономки, сменившись оскорбленным выражением, когда Линии подвинул Деборе стул со словами:

– Спасибо, миссис Фарелл. Дальше я сам.

Он распорядился, чтобы еду, которую принесли с кухни, поставили на стол у двери. Он сам подавал еду хозяину и хозяйке и убирал пустые тарелки, когда они заканчивали есть очередное блюдо.

Ей следовало бы предупредить миссис Фарелл и объяснить экономке, что ее муж не любит, когда чужие смотрят, как он ест, чтобы она не обижалась на требование Линии, чтобы все ушли. К счастью, здешние слуги привыкли иметь дело с эксцентричной хозяйкой, а значит, привыкнут к укладу ее мужа гораздо быстрее, чем другие.

– Ваши вещи прибудут завтра или послезавтра, – заметил капитан Фоули, когда Линии подал желе из айвы.

– Я буду очень рада, – призналась Дебора, смущенно поправив платье, которое, несмотря на все ее старание, так и норовило сползти с плеча.

– Да, чем скорее мы сможем снять с вас это ужасное платье, тем лучше.

Дебора почувствовала, как ее заливает волна жара, при мысли, что муж будет ее раздевать. Сгорая от стыда, она опустила голову и сделала отчаянную попытку сосредоточиться на десерте. Она подумала, что Роберт наверняка не нарочно говорил такие неделикатные вещи в присутствии Линии. Но когда она, наконец, оправилась от смущения и подняла голову, он улыбнулся ей без тени раскаяния.

Дебора почувствовала, что ее щеки краснеют самым неприличным образом.

– Вы немного покраснели, дорогая, – сказал капитан и, откинувшись на спинку стула и беззастенчиво разглядывая ее лицо. – Вам снова нехорошо?

– Н-нет, это…

Он кивнул и с серьезным лицом положил салфетку рядом с тарелкой.

– Возможно, вам просто снова надо лечь. Линии, я думаю, нам обоим не помешает лечь пораньше!

– Да, капитан?

– Пусть здесь уберет кто-нибудь другой. Моей жене надо лечь в постель. Я не хочу заставлять ее ждать.

Деборе хотелось провалиться сквозь землю. Как он мог настолько явно показывать, что сон это самое последнее, о чем он думает? Когда капитан встал и, хромая, направился мимо нее к двери, она невольно с силой стиснула в руке десертную ложку.