А она так хотела его дитя!

Мальчика, возможно, с копной кудрей, как у Александра, и застенчивой улыбкой. Он будет расти в атмосфере абсолютной любви и безопасности, чего никогда не знал его отец.

Возможно, это позволит исцелить Александра. Возможно, тогда его душевные раны заживут.


Александр не шел, а словно летел по воздуху, когда на следующее утро поднимался в кабинет. Он всю ночь провел в комнате Ханны, где они любили друг друга до самого рассвета. Что-то изменилось между ними. Ему нравилось думать, что она благодарна ему за вновь обставленную комнату, но в глубине души он сознавал, что между ними зародилось нечто более серьезное.

То обстоятельство, что она знала правду о его прошлом, вернее те обрывки, которые он сумел ей рассказать, сняло огромную тяжесть с его плеч. Он жил в страхе. Боялся, что она обнаружит его слабость и это знание уничтожит всякое уважение к нему.

Но все оказалось не так. Узнав о страшном прошлом Александра, Ханна стала уважать его еще больше – по крайней мере, он так чувствовал. И, услышав об этом из ее уст, сразу и безоговорочно поверил.

Каким свободным он себя находил! Каким счастливым! Словно призраки прошлого, омрачавшие всю его жизнь, улетучились, как утренний туман под поцелуями солнца.

Как странно и прекрасно, что с появлением Ханны в его жизни воспоминания о дяде потеряли всю власть над ним. Он даже понял, что ему стало легче говорить. Когда Александр по пути в конюшню, куда шел проведать Бруида, жизнерадостно поздоровался с Фергусом, управляющий подпрыгнул и уставился на хозяина, словно доспехи в вестибюле внезапно разразились песней.

Александр разбудил бы Ханну и взял ее с собой, но он очень уж утомил бедняжку ночью. Поэтому он оставил на подушке записку, чем, возможно, рассердит ее. Она будет сердиться, пока не прочитает все, что он написал.

«Приходи ко мне», – попросил он и надеялся, что это будет скоро. Если Ханна не появится к тому моменту, как он разберет почту, он намерен вернуться в их покои и разбудить ее. Мысль об этом наполнила его восторгом и еще более твердой решимостью.

Подойдя к площадке узкой лестницы, он остановился. Может, не следует ждать? Может, разбудить ее сейчас? Сам он точно разбужен и ждет ее ласк.

Александр со смешком вошел в кабинет и направился к письменному столу. Хотя он всегда любил эту комнату, все же Ханне, наверное, будет трудно взбираться сюда каждый день, если она намерена работать с ним. Нужно найти комнату поближе к первому этажу. Ему больше не нужно убежище. Да он и не хочет никакого убежища. Не желает отделять себя от остального мира.

На столе громоздились стопки писем. Александр хмуро их оглядел. Подумать только, они отсутствовали всего день!

Он быстро разобрал почту, отделяя письма, которыми, по его мнению, захочет заняться Ханна. Хотя, если быть честным, среди них были такие, которыми он сам не слишком хотел заниматься. Наконец его рука наткнулась на письмо с печатью, при виде которой у него сжалось и заныло сердце.

Герцог Кейтнесс. Дьявол!

Александр одним движением сломал печать и стал читать. Внутри все сжалось.

Проклятье! Так скоро!

Он все еще смотрел на письмо, когда Ханна с сияющей улыбкой влетела в комнату. Боже, как он любил ее улыбку! Просто бальзам на душу!

Александр распахнул ей объятия, потому что нуждался в ее прикосновении. Она устроилась у него на коленях и поцеловала в лоб.

– Доброе утро, муженек, – промурлыкала она.

– Ханна…

– Ты хорошо спал? Потому что я не спала. Что-то не давало уснуть до самого рассвета.

– Ханна.

– Почему ты ушел так быстро? – Она капризно выпятила губу. – Я надеялась, что мы сможем…

Она красноречиво заерзала. Несмотря на все несчастья, его плоть немедленно восстала. Может, и не вовремя. А может… может, их объятия прогонят панику, тревогу, холод…

– Что это? – спросила она, взяв у него письмо.

– Это пришло, пока мы были в отъезде. От Кейтнесса.

– О, вот некстати! – сказала она, наморщив нос.

– Прочти.

Что-то в его голосе, исполненном усталого отчаяния, привлекло ее внимание. Она сосредоточилась на письме. Александр понял, когда она дошла до главного, потому что все ее тело напряглось. Она скомкала письмо в кулаке. Он отобрал у нее письмо и разгладил.

Ханна вскочила и принялась мерить шагами комнату.

– Этот осел. Этот подонок. Этот…

Она не находила слов.

Он думал, что она способна на большее. Но, прочитав письмо Кейтнесса, и он потерял дар речи.

– Говорить с тобой так снисходительно…

– Это письмо.

– Писать тебе в таком тоне! Словно ты неразумное дитя, которое следует просветить. О, я с удовольствием задала бы ему трепку!

Да. Письмо было покровительственным. Но это не самое худшее. Кейтнесс приезжает сюда поговорить с Александром. И, вероятно, обсудить огораживание. Огораживание, от которого Александр отказался.

Вряд ли встреча будет дружеской. Вне всякого сомнения, герцог будет… недоволен им.

– Возможно, следует уведомить слуг о его приезде, – заметил Александр.

Ханна выхватила письмо и перечитала.

– Он не сказал, когда приедет.

– Думаю, скоро.

– Нужно подготовиться. – Она негодующе выпрямилась. Но вместо того чтобы немедленно спуститься вниз и собрать слуг, Ханна уселась рядом и сложила руки на коленях. – Что будем с этим делать?

– Делать? – Александр вскинул брови. – Что делать с возможным несчастьем?

Воинственно блестя глазами, Ханна побарабанила пальцами по губам.

– Лучше всего будет показать ему истинные последствия огораживания, не находишь?

– Показать ему…

О чем она говорит? Разве они оба не прочитали это письмо? Кейтнесс явится не для того, чтобы вести переговоры.

Ханна поднялась и снова стала бродить по комнате.

– Бедняга всю жизнь провел в Лондоне. Сомневаюсь, что он представляет, какие опустошения способна произвести эта политика. Как он может этого требовать?

– Жадность – сильнейшее побуждение к действиям.

Ханна нахмурилась.

– Но если он увидит, что означает огораживание для обездоленных людей, поговорит с теми, кого коснулось это несчастье, осознает, что это кинжал в сердце всей Шотландии, он наверняка передумает.

Ее наивность просто восхитительна! Но она никогда не встречалась с Лахланом Синклером. И понятия не имеет, какой он бессердечный негодяй.

– Он носит кружево, Ханна!

– Кружево? – Она скорчила смешную рожицу.

– Да.

– Так в этом и проблема! Нужно переодеть его в килт! Кто не полюбит Шотландию, если будет одет в платье Старой Галлии? – Она с забавной яростью вновь заметалась по комнате. – Начнем с сирот.

– С… сирот?

– Сирот, которые стали таковыми из-за огораживания, – выпалила она свирепо. – Какой человек, обладающий душой, сможет смотреть в их глаза и не посочувствовать несчастным детям?

– При условии, что у него есть душа.

– Конечно, есть! А если он не будет тронут, запрем его в одной комнате с Ланой…

– Не думаю, что это так уж мудро.

– И она скажет ему, что его предки думают об этих усовершенствованиях.

Возможно, ночь, проведенная без сна, как-то повлияла на разум Ханны, но Александру ее идея неожиданно понравилась.

– Когда мы разговаривали в последний раз, он казался одержимым призраками.

– Превосходно! Потому что, скажу я тебе, древние шотландцы в гробах переворачиваются из-за этой новой политики.

– Ты говоришь это мне?!

Хотя она была крайне взволнована, все же остановилась и послала ему покаянный взгляд.

– Лана скажет тебе то же самое. Главное, Александр, мы сможем его убедить. Я уверена.

– Ты читала это? – бросил он, помахав письмом.

– Разумеется.

– Он не кажется… сговорчивым.

Ни в малейшей степени.

Ханна вызывающе подбоченилась и пригвоздила его к месту яростным взглядом. Но эта ярость была прекрасной. Потому что подогревалась решимостью идти в битву… за него.

– Мы убедим герцога. Я знаю это. Но как бы я ни хотела провести с тобой утро, любимый, я должна заняться делом. Нам много всего нужно подготовить, а времени совсем нет.

Александр ничего не ответил, лишь посмотрел ей вслед – она уже бежала к двери, шелестя юбками.

Он не мог. Не мог выговорить ни слова. Она назвала его любимым. Лучшего и более сладостного момента в его жизни не было.


Ханна была уверена, что ее план сработает. Убеждена, что сумеет изменить мнение герцога.

И придерживалась этого убеждения, пока не увидела его. А увидев, вдруг осознала все опасения Александра.

Ранним утром прискакал гонец с объявлением, что кортеж герцога совсем близко. Ханна встретилась с мужем у ворот, где тот стоял, чтобы приветствовать сюзерена. Александр, как все его люди, надел килт. При виде мужа сердце Ханны сжалось. Он был так красив в праздничном наряде!

Она разгладила рубашку у него на груди, поправила спорран и подняла глаза.

– Все будет хорошо, – прошептала она.

Он обнял ее за плечи.

– Конечно.

Но когда позолоченный экипаж остановился перед воротами и лакеи поспешили помочь герцогу спуститься, оптимизм Ханны заметно увял.

Перед ней стоял настоящий денди. И к тому же английский денди.

На нем был совершенно смехотворный наряд. Белые лосины выглядели так, словно были нарисованы на ногах. Кроме того, он явно носил гульфик. Все это дополнялось розовым фраком с блестящими пуговицами. Сапоги были хороши, если не считать развевавшихся на солнце кисточек. Как и предупреждал Александр, кружева были повсюду. Повсюду! И на нем был галстук.

Ханне никогда не нравились галстуки. Они казались ей неестественными. И этот тоже: так туго затянут, что герцог едва мог двигать головой – движения были резкими, дергаными, как у испуганной птицы. Он оглядывался, непрестанно моргая. Словно сам удивлялся, как это вдруг оказался в подобном окружении.

Но если отрешиться от его костюма и манер, он был удивительно красив, высок и широкоплеч, с квадратным подбородком и пронизывающим взглядом голубых глаз. Жаль только, что кожа у него была совсем бледной, как у англичанина. Будь он более загорелым, каждая девушка могла бы назвать его красавчиком.

Едва герцог шагнул на землю Даннета, волынщики заиграли старый гимн «Когда король снова ступит во владенья свои».

Герцог стоял на месте и вежливо слушал, хотя при этом нетерпеливо шаркал ногой. Ханна заподозрила, что он никогда раньше не слышал традиционную мелодию и не понимал ее смысла.

Когда ветер унес последние звуки, Александр выступил вперед и поклонился:

– Ваша светлость! Добро пожаловать в Даннет!

Герцог не ответил, только мрачно взмахнул рукой в сторону сопровождавшего его незнакомого великана.

– Познакомься с моим кузеном Дугалом. Дугал – моя правая рука. – Голос герцога был резким и холодным.

Александр пожал руку Дугала. Ханна заметила, как тот быстро отстранился, словно обжегшись.

– Мой брат Эндрю, моя правая рука, сейчас находится в Даунрее. Я… писал вам об этих проблемах.

Герцог глянул на Дугала. Тот кивнул.

Ханна едва не взорвалась, сообразив, что герцог не читал письма лично. Александр, должно быть, тоже это заметил, потому что вздернул подбородок.

– Возможно, мы сумеем подробно обсудить ситуацию, пока вы…

– Возможно.

Ничего больше. Только «возможно». Безразличие герцога действовало Ханне на нервы.

Александр изобразил улыбку и выдвинул жену вперед.

– Это моя жена Ханна Лохланнах из Реея, ее отец – Магнус, лэрд Реея.

Ханна присела. Герцог сухо кивнул, и Ханна посчитала, что поведение его на грани грубости. Но тут же все решила списать на тесный галстук.

– Добро пожаловать, ваша светлость.

– Леди Даннет. – Он изобразил, будто целует ей руку. Но это был всего лишь жест.

– Пожалуйста, заходите. Я велела подать закуски. После такого путешествия вы, наверное, проголодались.

Герцог отпрянул, и это вовсе не было игрой воображения.

– Мне нужно немедленно поговорить с тобой. – Он устремил пронизывающий взгляд на Александра.

Его ледяной тон не предвещал добра. Недаром желудок Ханны жгло, как кислотой.

Ханна и Александр переглянулись. В глазах мужа Ханна увидела ту же тревогу, что испытывала сама.

– Не хотите ли сначала отдохнуть в своих покоях? – предложила она.

– Нет.

О господи! Просто «нет».

– Мы можем где-нибудь поговорить? Наедине.

Александр поспешно сглотнул, прежде чем кивнуть.