Сабрина Йорк - Спасенная горцем

Но он не сделает этого. Потому что она заслуживает лучшего.

Они поднялись в свои покои по лестнице для слуг, потому что так было быстрее, чем блуждать по лабиринтам коридоров. Александр не мог не заметить упругости походки жены и словно окружавшего ее сияния. Он ненавидел самую мысль о том, что может все это у нее украсть, выговорив всего несколько слов.

Когда они вошли в его спальню, Ханна немедленно его обняла. Это было восхитительно… и мучительно. Потому что пришлось осторожно освободиться.

– Ханна, нам нужно поговорить.

– Я не хочу разговаривать. Хочу целоваться.

– Я тоже этого хочу, но…

Она заглушила его слова. Своими губами.

О небо! Хотя он знал, что должен прекратить это, все же очень не хотел этого делать. В глубине души не хотел. Александр позволил ей целовать его и, да, отвечал поцелуями. Но когда Ханна задохнулась и отстранилась, чтобы глотнуть воздуха, он поспешно, прежде чем она снова его отвлечет, произнес:

– Ханна, я должен что-то тебе сказать.

Она замерла и уставилась на него ясными глазами.

– Хорошо.

– Я… э… дело в том…

– Герцог?

– Да… речь идет о… герцоге.

– И твоей встрече с ним?

– Д-да…

Он отстранился, подошел к окну и стал смотреть вниз, хотя ничего не видел. Господи, как трудно! Самый трудный разговор из всех, которые ему приходилось вести.

Александр не в силах был смотреть на Ханну. Не в силах видеть, как она сломается.

– Он предъявил… ультиматум.

– Да. Огородить земли или потерять титул. Я слышала.

Александр был вне себя от изумления, он не понимал, что потрясло его больше: тот факт, что она уже все знает, или ее беспечный тон.

– Слышала? Где?

Она неожиданно ухмыльнулась:

– Я подслушивала.

Александр поморщился. Черт! Она слышала!

– Все?!

– Бо́льшую часть. Этот Дугал – просто душка.

– Точно.

Но дело не в Дугале. Совсем не в Дугале.

Александр смотрел на Ханну, борясь с желанием прижать руку к ноющему сердцу. Нужно сказать. Нужно сказать все.

– Наверное, тебе следовало выйти за сына Стаффорда. – Он попытался издать нечто вроде смешка, но ничего не вышло.

– Никогда не говори так, Александр. – Ханна сдвинула брови. – Никогда.

– Возможно, тебе удалось бы, по крайней мере, спасти Реей.

– Стаффорд поглотил бы его в два счета, – фыркнула она. – Выйди я за это животное, мои люди уже были бы бездомными. И это помимо всего прочего. – Она наморщила нос. – Брррр…

На этот раз его смешок был неподдельным. Ему понравилось, что у нее нет сомнений относительно того, что она приняла верное решение, выйдя за него. Даже если это могло стоить ей всего.

Он подступил ближе и сжал ее лицо ладонями. Ханна подняла голову и подставила ему губы для поцелуя. Но он не поцеловал ее. Пока не поцеловал.

– Ханна, нам нужно решить, какой ответ ему дать.

– Оба условия просто немыслимы, – сказала она твердо.

– Да. Ты права.

Она прильнула к нему, обняла за шею.

– Какой, по-твоему, лучше?

– Никакой, – отмахнулся Александр. – Но мне совесть не позволит выгнать людей.

Ханна молча кивнула.

– А если я откажусь огородить землю, я больше не буду лэрдом. Как ты… как ты это вынесешь?

Ее улыбка его согрела.

– О, Александр, я смогу вынести все, пока ты рядом.

Сердце Александра куда-то покатилось. Господи, он любил ее!

– Кроме того… – коварно улыбнулась она.

– Как, ты еще способна улыбаться? – Он провел пальцем по ее губам.

Для него это конец света.

– Уверена, что мы сможем заставить его передумать.

А… это…

Его настроение еще ухудшилось. Иногда неуместные надежды могут только отсрочить грядущее разочарование.

– Нет, Ханна. Не сможем. Он не отменит своего приказа.

– Сможем, конечно! – Она приподнялась на носочках и поцеловала его в подбородок. – Иногда женщины знают то, что неизвестно мужчинам.

– И что это?

– Если я скажу, ты тоже узнаешь.

Серьезно? Она издевается над ним? В такой момент?

– Ханна…

– О, ладно, секрет заключается в том, что ни один мужчина не способен до конца держаться выбранного курса. Всегда можно заставить его передумать… если понять, каковы его истинные мотивы.

Александр, потеряв дар речи, ошеломленно уставился на нее. Но жена проигнорировала его и продолжала вещать:

– Я говорила с ним сегодня днем и то, что я услышала, заставило меня задуматься. Он показался мне человеком неравнодушным и рассудительным, если не принимать во внимание его ужасную манеру одеваться. Его расстроили мои рассказы о жертвах огораживания, и он, казалось, был тронут их несчастьями. Его реакция не была реакцией лорда, желающего все уничтожить. Скорее реакцией человека, желающего защитить тех, кто слабее его. В этом отношении он очень похож на тебя, муж мой. – Она погладила его по щеке. – Хотя герцог вырос в Англии и это, несомненно, повлияло на его образ мыслей, у него хватает разума желать сделать все, как нужно. Нам просто нужно изложить ему варианты. – Она пожала плечами, словно это было совсем просто.

– Варианты?

– Если Кейтнесс хочет получить овец, мы дадим ему проклятых овец. У нас прекрасные ткачи, есть корабли, чтобы везти наши товары по миру. Есть твои великолепные лошади. При очень небольших переменах твое увлечение может стать самостоятельным процветающим предприятием. И это даже если не принимать в расчет доходы с Рея. Как только мы откроем ему все возможности, он увидит их преимущества. – Она принялась задумчиво бродить по комнате. – Возможно, завтра стоит показать ему Даннет и обозначить все потенциальные статьи дохода. Вместе мы сможем это сделать, Александр. Сможем показать ему способ куда лучший, чем огораживание.

– Ему нужны деньги, Ханна.

– На что?

– Он планирует перестроить фамильный дом, прежде чем умрет.

– И сколько это стоит? – нахмурилась Ханна.

– Ты не видела этот фамильный дом. Практически одни руины.

– Ну, вряд ли он стоит столько, сколько все остальное графство. И о чем ты? Почему он должен умереть?

– Он уверен, что проклят.

– Боже, он с ума сошел?

– Я тоже так подумал, но он кажется вполне здравомыслящим. И если его послушать, каждый первенец мужского пола в его роду умирал, не достигнув тридцатилетнего возраста. Он считает, что ему осталось полгода.

– Значит, нужно действовать быстро.

Александр сдержал тяжкий вздох. Она была так полна надежд, так уверена, так решительна! Он ни за что не хотел расстраивать ее. Но правду нельзя замалчивать.

– А если ничего не выйдет? Если мы не сможем ни в чем его убедить? Что тогда? Когда Кейтнесс станет настаивать на ответе, и я скажу ему, что не буду выгонять людей из домов, нам придется покинуть Даннет.

– Тогда мы уйдем. Вместе, – твердо ответила она.

– Где мы будем жить?

Ведь он больше не будет бароном, не будет лэрдом, и замок Лохланнах больше не будет его домом.

Ханна вскинула голову и посмотрела на мужа.

– Это не важно. – Ее голос был таким мягким, спокойным, нежным, что он почти ей поверил.

– Важно. Очень важно.

– Нет, муженек. – Она погладила его по щеке. – Пока мы вместе, все будет хорошо.

– Но я не буду лэрдом.

– Ты всегда будешь моим лэрдом.

Молчание заполнило пространство между ними. Оно имело вес. Оно словно было живым.

В груди у Александра образовался тугой ком. Самая приятная на свете боль. Он смотрел на Ханну так долго, сколько мог вынести, а затем, рывком притянув ее к себе, крепко сжал в объятиях. Помоги ему боже, он любил ее, эту женщину, которую взял в жены! Она – его сердце, его жизнь, его все! С ней он был… цельным.

– Я так рад, что женился на тебе, Ханна Даунрей, – пробормотал он.

Ее улыбка озарила ее лицо неземным светом.

– Ханна Лохланнах, – тихо поправила она. И ему понравилась гордость, звеневшая в ее словах.

Да, Ханна Лохланнах. В этом отношении она права. Замок, земли, казна… все это ничего не значило без нее. С ней у него было все самое важное. Хотя неплохо бы иметь крышу над головой и еду на столе. И, может быть, лошадь. Но он побеспокоится об этом завтра.

– Как я выгляжу?

Лана покружилась, хотя это было не так уж необходимо. Она, как всегда, была неотразима: нежно-голубое платье, отделанное кружевами, которые понравились бы герцогу, а волосы были искусно уложены в сложную причудливую прическу, так что она казалась на редкость изящной и хрупкой.

– Идеально, дорогая.

Ханна села в кресло, наслаждаясь радостью сестры. Как это чудесно – не знать забот и тревог!

Хотя ради Даннета она делала вид, что все хорошо, на самом деле она превратилась в комок нервов. Этот вечер крайне важен, возможно, сегодня им удастся уговорить Кейтнесса. Хотя Ханна была совершенно уверена, что у них все получится, не имелось никаких признаков того, что герцог внемлет их мольбам. Она надеялась, что, поделившись мыслями о том, как получить деньги без огораживания земель, она сумеет воздействовать на герцога. Ей хотелось верить, что ее надежды не являются признаком наивности. Впрочем, других идей у нее в любом случае не было.

Кроме этого, она волновалась за сестру. Ханне вовсе не нравились взгляды, которые герцог бросал на Лану. Он словно хотел ее съесть. С его приездом в Даннет защитные инстинкты Ханны, немного успокоившиеся в отсутствие Эндрю, пробудились вновь. А герцог был гораздо большей угрозой.

Она посмотрела на Лану, и та шутливо нахмурилась:

– Что еще?

– Я… э… что ты думаешь о герцоге?

– Он и в самом деле очень красив, верно?

Сердце Ханны упало.

– Да. Он красив. – Она нервно потеребила рукав.

– Что ты хочешь сказать этим тоном? – рассмеялась Лана.

– Каким еще тоном?

– Словно это слово оставляет скверный вкус во рту.

Так оно и было.

– Он герцог, – вздохнула Ханна. – И практически англичанин.

– Что это означает, по-твоему?

Ханна пожала плечами и принялась разглаживать складку на юбке Ланы.

– Просто люди, подобные ему, привыкли брать все, что хотят.

– А ты когда-нибудь встречала мужчину, который бы не привык брать все, что хочет? – громко фыркнула Лана.

– Ты знаешь, о чем я. Тебе следует держаться от него подальше. – И чтобы подчеркнуть важность сказанного, она добавила: – Александр сказал мне, что герцог проклят.

– Он не кажется проклятым… если не считать неудачного выбора одежды, – возразила Лана, наморщив нос.

– Это вряд ли играет какую-то роль. Мне не нравится, как он на тебя смотрит.

– Господи, только не начинай снова! – взмолилась Лана.

– Начну, если необходимо.

Лана драматически вздохнула.

– Честно говоря, Ханна, тебе необязательно защищать меня от всего на свете. Я не ребенок.

– Знаю, дорогая, но не могу не тревожиться. Не хочу, чтобы герцог тебя соблазнил.

– Соблазнил? – усмехнулась Лана. – Видела, как он одевается?

– Но это последняя лондонская мода.

– Пфф! Искренне сомневаюсь, что могу поддаться человеку, который носит кружево.

– Рада слышать. Все же будь с ним осторожна. Лана, он могущественный человек, а такие люди привыкли считать, что женщины существуют на свете лишь для удовлетворения их желаний.

– О, Лахлан не такой!

– Дорогая, кто такой Лахлан? – удивилась Лана.

– Как?! Герцог, конечно.

«Лахлан?!»

– Как… почему… – Ужас медленно крался по спине Ханны. О, ради бога! – Откуда ты знаешь его имя?

Лана рассмеялась. Беспечно. Весело. Ну, еще бы! Она понятия не имела, какую опасность могут представлять могущественные мужчины для невинной девушки с хорошеньким личиком.

– Мне сказала его мать.

– Его мать? – Ханна прикрыла глаза от облегчения.

– Лилиас. Она сказала, что герцог в душе человек хороший.

Ханна покачала головой:

– Разве она не мертва вот уже много лет?

Лана пронзила сестру оскорбленным взглядом.

– Она следит за ним.

– Прекрасно! Ты еще не знаешь, что Лахлан приказал Даннету огородить земли. А если Александр откажется, его сместит другой барон. Вероятнее всего Лахлан послал такой же приказ и папе.

– Это правда? – ахнула Лана.

– Истинная. Ты все еще думаешь, что в душе он хороший человек?

Сестра выпятила губу.

– А ты думаешь, что я могу поддаться чарам подобного человека?