Барбара Картленд - Спасенные любовью

1822 год

Лючия бросила восторженный взгляд на сад, раскинувшийся позади дома. Сразу за садом виднелись остроконечные вершины Анд, которые со всех сторон окружали Кито. Над горами медленно проплывали облака, отливающие перламутром.

Этот город, столица Эквадора, Город Чарующих Облаков, приводил Лючию в восторг, с каждым разом открываясь перед ней новой и ни на что не похожей стороной.

Вместе со своим отцом, сэром Джоном Каннингхэмом, она покинула берега родной Англии и отправилась к далекому заливу Гуаякиль. Сэр Каннингхэм, услышав о полном разгроме испанской армии, не мог в это поверить, хотя отголоски этого известия продолжали доходить до него снова и снова.

Его корабль был до отказа загружен мушкетами и другим огнестрельным оружием, предназначенным для продажи испанской армии. Теперь же получалось, что привез он это оружие напрасно. Пытаясь внушить самому себе, что, может быть, эти слухи неверны или сильно преувеличены, сэр Каннингхэм прибыл в Гуаякиль. Убедившись в том, что это правда и надежды его рухнули, он с семьей перебрался в Кито ожидать дальнейшего развития событий.

Гуаякиль сразу не понравился Лючии. Несмотря на то что природа в этих местах была необычайно красивой, а лазурный залив, простирающийся на сорок миль, делал это место одним из самых привлекательных уголков Южной Америки, жить в городе было крайне неудобно. Кругом стояли бамбуковые лачуги на высоких подпорках, образуя своеобразные «улицы»; нашествия пиратов с моря и полчищ термитов с другой стороны за три столетия превратили поселение в грязную и уродливую дыру, где испанцев подстерегали тропические болезни и другие опасности. Однако для ее отца, у которого коммерческие интересы были превыше всего, Гуаякиль оставался одним из главных центров торговли, где стояли на якоре в ожидании отплытия десятки кораблей, груженных хлопком, какао и каучуком.

На постоялом дворе, где они остановились, кормили малосъедобным мясом и курами, которые не успели спокойно умереть от старости.

Лючия стойко терпела эти неудобства. Мечта посетить Южную Америку наконец-то свершилась, ей совсем не хотелось возвращаться домой.

Ее старшая сестра Кэтрин с трудом сдерживала вспышки раздражения, так как, отправляясь вместе с отцом в Эквадор, она не знала сама, чего же она, собственно, ждет от этого путешествия. Сколько раз Лючии приходилось успокаивать ее, уверяя, что в конце своего путешествия они обязательно найдут свое «золотое Эльдорадо».

У сэра Джона была не первая сделка с испанцами, но на этот раз он не мог избавиться от чувства досады, так как должен был сопровождать судна с оружием до самого Гуаякиля и поэтому вынужден был отказаться от приглашения на королевский бал в Девоншир-Хаусе, которое ежегодно получали и он сам, и Кэтрин.

Для Лючии все началось неожиданно, прежде ей и не снилось путешествие в Новый Свет.

— Черт вас всех побери, — как-то за завтраком стал браниться сэр Джон, — наша страна катится псу под хвост! И нечего удивляться, что наш монарх всегда кому-то должен, если он предпочитает проводить время в обществе стареющих дам, вместо того чтобы заниматься государственными делами.

Ни Лючия, ни Кэтрин не могли найти ответа на столь глубокомысленное замечание.

— Единственное, за что я могу благодарить Господа Бога, — продолжал сэр Каннингхэм, все больше распаляясь, — так это только за то, что я снова еду в Южную Америку! Испанцы — люди понимающие и знают, как нужно относиться к настоящему джентльмену! Когда я последний раз был в Лиме, губернатор предоставил мне особые привилегии, поэтому я глубоко уважаю и ценю деловых испанцев.

После этой замечательной речи Каннингхэм перевел свой тяжеловатый взгляд на старшую дочь. Любуясь красотой Кэтрин, он замолчал, и глаза его потеплели.

Она была прекрасна, вне всяких сомнений: типичная голубоглазая англичанка, с золотыми пышными волосами и бело-розовой кожей. Неудивительно, что все мужчины, восхищающиеся Кэтрин, сравнивали ее с розой.

Немного отвлекшись, сэр Каннингхэм снова вернулся к своим невеселым мыслям и, неожиданно ударив кулаком по столу, продолжил:

— И я не хочу, чтобы ты тоже торчала в Англии! Я думаю, что было бы неплохо сейчас взять тебя в Лиму, Кэтрин! Испанцы упадут в обморок, увидев тебя. Они умеют восхищаться настоящей женской красотой!

— В Лиму, папа? — удивленно переспросила Кэтрин.

— Ты слышала, что я сказал, Поэтому будь готова к тому, что через неделю мы вместе уедем отсюда. Кстати, не забудь приготовить свои лучшие платья — если ты думаешь, что настоящие леди в Лиме не знают, что такое мода, то глубоко заблуждаешься.

Лючия навострила уши, услышав последнюю фразу отца. Она прекрасно знала, что после смерти матери сэр Джон Каннингхэм стал очень интересоваться «настоящими леди».

После нескольких минут растерянности Кэтрин уже отдавала приказания подобрать новые платья и капоры, накидки и домашние туфли, перчатки и зонтики, то есть все то, что в свое время помогла ей выбрать Лючия, сопровождая сестру по модным магазинам.

Бремени подумать о себе самой, заняться приобретением собственного хорошего гардероба у Лючии просто не было — она тянула на себе все хозяйство. Кроме отца, в их доме был еще один мужчина — кузен Доркас, поселившийся у них в качестве компаньона со дня смерти матери. Приступы артрита превратили его в калеку, и он никак не мог смириться с этим.

Через несколько дней после этого разговора, придя к завтраку, как обычно, позже всех, Кэтрин заявила:

— Вы знаете, что Ханна отказывается ехать со мной?

— Что значит отказывается? — уточнила Лючия.

— Ты когда-нибудь перестанешь меня переспрашивать? — резко оборвала ее Кэтрин. — Она говорит, что слишком стара и больше всего на свете боится морских путешествий.

— Но Ханна всегда сопровождала тебя, — заметила младшая сестра. — Почему же она отказывается на этот раз?

Честно говоря, Лючия догадывалась о причине, побудившей Ханну отказаться сопровождать Кэтрин. Да, сэр Джон Каннингхэм щедро платил слугам, его богатство позволяло ему делать это, но вот сама Кэтрин… Она была сурова, и слуги, особенно молодые, отчаянно ее боялись.

— Я думаю, что смогу уговорить Ханну, — продолжила Лючия.

— Ха! Попробуй, — сердито ответила Кэтрин. — Я требовала, кричала от ярости, я умоляла, обещала повысить ей жалованье, но она уперлась, как мул. Ханна не поедет. Если, конечно, не затащить ее на борт насильно.

— Тогда возьми с собой Розу, — мягко предложила Лючия.

— Роза глупа как пробка, — Кэтрин никак не могла остыть, — и, кроме того, не умеет шить.

— Эмили слишком молода. — Лючия продолжала перебирать кандидатуры служанок. — В крайнем случае я могу обратиться в контору по найму слуг. Может быть, там, на месте, найдется что-нибудь подходящее.

— Позаботься лучше о себе, — грубо ответила Кэтрин. — Послушай, а почему бы тебе самой не поехать с нами? В любом случае это лучше, чем брать с собой одну из этих полоумных.

Лючия с удивлением взглянула на старшую сестру, а затем и на отца, который неожиданно поддержал Кэтрин:

— А что? Сдается мне, это неплохая идея! Я сниму там дом, и Лючия будет заниматься в нем хозяйством. Она отлично знает, какие именно блюда я предпочитаю. Перуанская кухня слишком остра для моего желудка.

— Ты серьезно говоришь, что возьмешь меня с собой, папа? — недоверчиво спросила Лючия.

— Конечно! А почему бы и нет? — раздраженно ответил сэр Каннингхэм и с этими словами покинул комнату.

Лишь только когда судно отшвартовалось от Портсмута и взяло курс на Ла-Манш, Лючия поверила, что это был не сон.

До сих пор не было случая, чтобы отец взял ее с собой. Это можно было отнести и к балам, и к званым вечерам — словом, ко всем выездам, куда Каннингхэм обязательно брал Кэтрин.

Когда Лючия была еще совсем молоденькой девушкой, ей стало ясно, что отец ненавидит ее, тяготится и раздражается ее присутствием в доме, и, кажется, она понимала — почему. Прежде всего Кэтрин была значительно красивее, чем Лючия. Во-вторых, сэр Джон Каннингхэм, мечтавший о наследнике, получил вместо сына вторую дочь и был очень разочарован. Позже он узнал, что его жена больше не сможет иметь детей.

Сэр Джон происходил из древнего шотландского рода. Это была та ветвь Каннигхэмов, которые жили в Лоуленде из поколения в поколение, имели огромное поместье с древним фамильным замком и не интересовались ничем, что происходило за пределами их усадьбы. Однако Джон Каннингхэм был исключением из всей этой династии. С юных лет он жаждал разбогатеть и имел интерес к путешествиям, благодаря чему приобрел определенный вес в деловых кругах.

После смерти отца Джон обрел не только богатство, но и унаследовал титул барона, который открывал ему доступ в общество, сгруппированное в Лондоне вокруг аристократических Регент-Хауса и Карлтон-Хауса. Правда, в списке его друзей и знакомых никогда не было членов королевской фамилии, и потому сэр Джон прекрасно понимал, что ни он, ни Кэтрин никогда не смогут быть приняты в высших кругах, так как представители так называемых сливок лондонского общества не признают его человеком своего круга.

Очевидно, эти соображения способствовали тому, что в нем развилась любовь к деловым поездкам за пределы Англии.

Будучи истинным англичанином, сэр Каннингхэм имел манеры, присущие настоящему джентльмену, и свято чтил традиции своей страны.

В последнее время он занялся поставками оружия испанцам, что приносило ему немалый доход. И сэр Джон Каннингхэм никак не ожидал, что волна революций, охватившая восточные области Южной Америки, перекинется и на запад — в Перу и Эквадор. Он ничего не знал о руководителе освободительного движения Симоне Боливаре, кроме того, что генерал происходил из древнего и знатного рода и вдобавок ко всему был маркизом.

Влюбленные в Симона женщины не давали ему прохода с семнадцати лет. Сначала он жил в Париже, потом перебрался в Испанию, где окончил Королевскую военную академию. Поговаривали, что одно время он даже замещал в постели самого Мануэля де Годо — любовника королевы Луизы. Затем Боливар женился, но его молодая супруга вскоре умерла от желтой лихорадки, и он окончательно поселился в Париже. Молодой офицер боготворил Наполеона Бонапарта и считал его своим идеалом.

Все эти истории сэр Джон Каннингхэм любил пересказывать своим дочерям, при этом он обязательно добавлял от себя, что жизнь Симона Боливара круто изменилась после того, как он прочитал труды Александра фон Гумбольдта. В течение пяти лет Александр жил в Южной Америке, обследовал эту часть Нового Света и, вернувшись в Европу, опубликовал свои труды в Париже.

Александр познакомился с Симоном в одном из аристократических салонов и начал рассказывать ему о людях, населяющих Южную Америку.

— Да ведь это и вправду удивительный континент! — вскричал Симон, выслушав Гумбольдта. — Если бы только все эти люди были свободны!

— Я верю, что они готовы к борьбе за независимость, — отвечал Гумбольдт, — но им нужен сильный человек, вождь, кто смог бы сплотить их в этой борьбе.

Кто бы мог подумать, что случайно оброненная Александром фон Гумбольдтом фраза сыграет столь важную роль в освободительном движении целого континента!

Сэр Джон Каннингхэм слышал эту историю повсюду, где ему случалось побывать, — и в Колумбии, и в Венесуэле, и… Словом, во всех странах, где появлялся Симон Боливар.

Несмотря на то что испанцы щедро платили Каннингхэму, он видел, что их армия состояла в подавляющем большинстве из усталых оборванцев, которые прошли тысячу миль под командованием генерала Пабло Морильо до самого Бояко. Каннингхэм вспомнил старую историю, которую услышал еще в 1819 году, как Боливар, поручив своим помощникам отвлечь внимание Морильо, двинулся на Новую Гренаду и, разбив наголову испанцев, провозгласил объединение Новой Гренады с Венесуэлой. Позднее конгресс санкционировал слияние обоих государств в единую Республику Колумбия.

— Ему нельзя отказать в мужестве, этому молодому человеку! — не раз говорил сэр Каннингхэм, услышав об очередной победе Боливара.

Но чтобы генерал мог помешать ему в столь доходной торговле оружием, за которое испанцы выкладывали чистое золото, такое сэр Каннингхэм не мог даже вообразить. Он уже не сомневался, что теперь, после сокрушительного поражения испанцев, Кито будет занято Боливаром. Но что делать с грузом? Продать его в Перу? Но там тоже находилась патриотическая армия под командованием генерала Сан-Мартина, а в том, что у него есть деньги на оружие, Каннингхэм сильно сомневался. Побежденным испанцам оставалось лишь засылать шпионов и провокаторов для расшатывания молодой республики изнутри.