Саманта Джеймс - Спасенный любовью

— У меня есть галеты, бобы и вяленое мясо. Этого хватит примерно дня на три, — ответила она. — Ну, а потом придется или охотиться, или где-нибудь останавливаться, чтобы купить еду!

Кейн взял на себя заботу расседлать лошадей и устроить их на ночь. Эбби занялась сбором веток для костра, но ее взгляд то и дело возвращался к Кейну.

Она наблюдала, как он снимает седло со спины Сынка.

Эбби подумала, что пребывание рядом с Кейном в этом пустынном месте, несомненно, опасно. «А чего ты, собственно, ожидала? — пронеслось у нее в голове. — Он же бандит, вероотступник». Тем не менее, как ни странно, Эбби не испытывала особенного страха, но все же чувствовала себя не в своей тарелке.

Эбби стала вынимать продукты из седельных вьюков, чувствуя, что Кейн стоит сзади. Она ощутила, когда именно он перестал заниматься лошадьми и приблизился к ней. Это было похоже на укол иголки.

Затем она тоже скорее почувствовала, чем увидела, как Кейн бесшумно прошел мимо нее. Сделав над собой усилие, Эбби подняла и повернула голову. Кейн устроился недалеко от разведенного им костра, прислонившись спиной к величественной сосне. Его глаза были закрыты, голова откинута назад.

Эбби медленно перевела взгляд на его лицо, будто искала… что? Возможно, какой-то изъян? Какой-нибудь намек на уродство или несовершенство? Но, несмотря на густую щетину, покрывавшую его щеки и подбородок, резкие черты его лица отнюдь нельзя было назвать неприятными. Будь Кейн чисто выбрит, он выглядел бы даже красивым… Прямой, тонкий нос, несколько надменный квадратный волевой подбородок. Линия рта уже не казалась слишком безжалостной… У Кейна был очень усталый вид, и это почему-то помогло улечься ее тревоге.

Вскоре в единственной кастрюле, которую она захватила с собой, закипели бобы. Эбби бросила туда горсть вяленого мяса и помешала варево, не обращая больше внимания на присутствие вблизи нее мужчины.

Аромат крепкого кофе заставил Кейна пробудиться. Эбби положила на тарелку бобы и мясо и посмотрела через плечо на Кейна. Его глаза были уже открыты и устремлены на нее. Она молча подала ему тарелку, затем повернулась, чтобы наполнить другую для себя. Эбби уселась неподалеку от Кейна, использовав вместо сиденья небольшой валун.»

Пока они ели, цвет неба постоянно менялся, принимая множество оттенков — от багряного до золотистого. Позади них, вдали, громоздились остроконечные, похожие на полотно пилы гребни гор. Невдалеке сверкало озеро, отражая гаснущие лучи заходящего солнца. На землю опускалась вечерняя тишина.

Эбби первой покончила с едой. Кейн положил себе на тарелку еще бобов. Эбби поднялась, чтобы налить в две жестяные кружки кофе из кофейника. Она протянула одну кружку Кейну. Он поморщился.

— Нет ли у тебя чего-нибудь покрепче?

Эбби выпрямилась, возмущенно взглянув на Кейна. Его рука потянулась к ее бедру, но Эбби не пришлось произнести ни единого слова — ее молчаливое неодобрение было достаточно красноречивым.

— Знаешь ли ты, что это такое, когда весь день в голове такое ощущение, будто кузнец бьет молотом по наковальне, — проворчал Кейн. — А от того, что я скакал как сам дьявол, мне легче не стало.

Эбби подняла красиво изогнутую бровь.

— И чья же это вина? — мягко возразила она. — Насколько мне помнится, это не я вливала в тебя виски. — Эбби повернулась и, шурша юбкой для верховой езды, снова села на валун и теперь уже зло посмотрела на Кейна.

« Господи! — с отвращением подумал тот. — Она, несомненно, мнит себя благодетельницей рода человеческого, готовой произносить слащавые речи о том, какой это страшный грех — много выпивать «. Внезапно Кейном овладело сильное желание сбить с Эбби спесь.

— Ну, — сказал он, пожав плечами. — Может, ты и права. Может, мне и не нужен теперь хороший глоток виски, скорее сейчас, мне кажется, только здоровая опытная женщина могла бы отвлечь меня от всех моих недугов. — Кейн уперся локтями в колени и кивнул на пустую кастрюлю, где варились бобы. — Должен признать, дорогая, что эта еда была очень вкусной. У тебя нет еще каких-нибудь скрытых талантов?

Непристойная улыбка появилась на его губах.

Эбби с трудом перевела дух. Не может быть, чтобы он вновь предлагал, чтобы она… чтобы они… Эбби залилась краской до самых корней волос, покраснела даже шея. Кейн насмешливо улыбался.

Эбби не знала, какое чувство сейчас в ней преобладает — гнев или смущение. Ей не помогла и мысль, что Кейн нарочно пытается ее поддразнить и смутить.

— О да, — тихо продолжал он. — Почему ты не покажешь мне, что умеют делать эти губы и руки, дорогая? Я признаюсь, что после вчерашнего вечера меня разбирает сильное любопытство.

Эбби, не раздумывая, мгновенно вскочила на ноги.

Больше всего на свете ей хотелось вылить кружку с горячим кофе ему на голову. Направляясь к своим седельным вьюкам, она услышала тихий смех Кейна.

Спустя мгновение она оказалась за его спиной.

— Кейн? — Ее голос прозвучал подобно приятной, нежной мелодии. — У меня как раз нашлось средство от твоей головной боли.

— Что? — Кейн резко обернулся и пристально посмотрел на Эбби.

В одно мгновение она опрокинула содержимое своей фляги ему на голову.

Кейн вскочил на ноги с непристойным ругательством. Она слишком поздно осознала всю безрассудность своего поступка. Лицо у Кейна потемнело как грозовая туча. Эбби инстинктивно бросилась бежать.

Но она не успела сделать и двух шагов, как Кейн набросился на нее с быстротой молнии. В следующий миг она лежала на земле. Эбби почувствовала, что Кейн нагнулся и его рука, твердая как сталь, скользнула под ее колени. Все вокруг вдруг бешено завертелось, ноги Эбби оторвались от земли, и сильные руки подняли ее вверх.

Кейн зашагал; его шаги были уверенными и решительными.

— Боже милостивый, остановись!

— На этот раз Бог тебе не поможет, голубушка, — процедил он сквозь зубы.

Одной рукой Эбби обхватила Кейна за плечи, пытаясь удержаться.

— Кейн… что ты делаешь?

— Дорогая, — сказал он с издевкой, — у меня есть верное средство, чтобы слегка охладить твой пыл.

Кейн направился к озеру. Эбби мгновенно догадалась о его намерении — он собирался бросить ее в воду. Эта догадка лишь усилила ее отчаянное желание освободиться.

— Кейн, нет! На мне… на мне ботинки! — Эбби начала бороться всерьез.

Отвратительные ругательства донеслись до ее ушей, однако Кейн не остановился, он только крепче, как в тисках, сжал Эбби в объятиях.

— В таком случае, дорогая, ты лучше сбрось с себя к черту все эти проклятые вещи!

— Я не твоя дорогая, прекрати меня так называть!

— Как скажешь, Эбигейл!

— Так тоже меня не называй! Никто, кроме папы, никогда не называл меня Эбигейл. — Папа. Не успело это слово сорваться с ее уст, как у нее сжалось сердце.

— Право, тебе не стоит так сильно волноваться, — насмешливо прозвучал над головой Эбби голос Кейна. — Ты очень скоро вернешься к папе на колени.

Слова Кейна, точно ржавая бритва, вонзились в нее. Эбби стала колотить его кулаками.

— Я уже сказала тебе, Кейн, что он… он умер! — Боль, кровоточащая, словно рана в груди ее отца, наполнила сердце Эбби, когда она подумала о том, как он лежит сейчас в своей могиле, холодный и одинокий.

Господи, так больно думать о нем, а еще больнее знать, что он мертв!

Они уже достигли берега озера, но не это остановило Кейна. Он инстинктивно почувствовал то мгновение, когда что-то изменилось. Он осознал это еще до того, как Эбби перестала вырываться из его объятий. Она лежала, обессилев, на его груди, не оказывая никакого сопротивления.

Голова Эбби была опущена, но он видел, что ее длинные ресницы мокры от слез и что она пытается унять дрожь губ. В сознание Кейна внезапно ворвался голос:» Сэм приехал на ранчо в поисках Диллона, но вместо него он убил папу «.

Кейн медленно опустил Эбби на землю, позволив ей стоять самостоятельно, но все же не выпуская ее из своих рук. Он удерживал Эбби, положив руки ей на плечи.

— Сэм-Удавка? — хрипло спросил Кейн.

Эбби кивнула. Он одновременно и услышал, и почувствовал ее неровное дыхание. Хотя Эбби говорила очень тихо, Кейн уловил в ее голосе легкий упрек:

— Я… я уже сказала тебе об этом. Неужели ты мне не поверил?

Кейн действительно не поверил, но он не мог ей в этом признаться, во всяком случае, не сейчас. Что-то опасное, что-то очень грозное, что-то, чего он не понимал, навалилось на него. Кейн боролся с желанием поближе привлечь Эбби к себе и дать ей возможность выплакаться, если ей этого хочется.

Он выругал себя самыми скверными словами за свою нерешительность. Почему, черт побери, он должен волноваться, если она страдает? Ведь он ее совсем не знает, более того, и не хочет знать. Она колючая и высокомерная. Самая трудная женщина, с которой он когда-либо имел несчастье встретиться. И все-таки Кейн не мог не обратить внимания на мольбу в этих обиженных голубых глазах, а эти нежные дрожащие губы… или это просто уловка, чтобы добиться того, чего она хочет?

Уже второй раз, с яростью подумал Кейн, она заставляет его чувствовать себя так неуютно — второй раз за один и тот же день! Будь он проклят, если снова станет плясать под ее дудку. И, безусловно, он никогда больше не позволит ей угрожать ему его же револьвером!

Кейн отпустил Эбби. Выражение его лица посуровело, — Тебе лучше лечь спать, если ты хочешь отправиться в путь рано утром. — Кейн невозмутимо произнес эти равнодушные слова. Эбби ничего не ответила, и он, приподняв темную бровь, язвительно заметил:

— Если только ты не собираешься сделать кое-что более умное, а именно — отправиться назад тем же путем, каким мы сюда приехали.

Глаза Эбби засверкали. Его сарказм был ей почти приятен. На какое-то мгновение, когда Кейн держал ее в своих объятиях, Эбби ощутила странное желание прижаться лицом к его крепкой шее и дать волю горьким слезам, не беспокоясь из-за того, что он является свидетелем ее слабости.

Но сейчас Эбби распрямила плечи и подняла подбородок. Она не знала, что кроется за резкой переменой в поведении Кейна. Впрочем, было глупо ожидать сострадания от такого человека. Он просто не может понять, как мучительно она переживает потерю отца.

Если этот эгоист и помогает ей, то только ради обещанных денег.

Вернувшись на место привала, Эбби устроилась на ночлег и легла, наблюдая за тем, как ночь расстилает над землей свое темное покрывало. Некоторое время спустя она услышала, как вернулся Кейн. Ни один из них не проронил ни слова, пока он располагался с противоположной от Эбби стороны костра, но чувствовалось, что атмосфера еще больше накалилась.

Эбби повернулась спиной к Кейну. Несмотря на то что она чувствовала рядом с собой присутствие чужого мужчины, жужжание насекомых и легкое дуновение ветра сквозь ветви деревьев начали плести свой волшебный заговор. Эбби почувствовала тяжесть в руках и ногах и начала засыпать. Она настолько вымоталась за эти два дня, что у нее уже не было сил даже думать о чем-либо.

На следующее утро Эбби проснулась оттого, что почувствовала, как золотистые солнечные блики пляшут на ее веках. Она с трудом приоткрыла глаза и сразу прищурилась от ослепительно сверкавших сквозь редкие облака солнечных лучей. События последних дней пронеслись в голове Эбби с такой же скоростью, как вода проходит сквозь сито. Устроили ли папе приличные похороны? Несомненно, Дороти и Лукас должны были об этом позаботиться. И все-таки Эбби не могла отделаться от чувства вины, которое, словно нож, пронзало ей сердце. Конечно же, ей следовало находиться дома. И Диллон тоже должен был бы присутствовать на похоронах отца. Эбби почувствовала, как ее охватывает гнев. Диллон погнался за бандитами… а теперь ей приходится гнаться за ним…

В общем, практически из-за брата она оказалась в таком трудном положении.

Не открывая глаз, Эбби тем не менее молилась о безопасности Диллона — молилась о том, чтобы Сэм-Удавка не напал на его след… а также о том, чтобы они с Кейном уже ехали по следу Диллона.

Эбби вздохнула; казалось, этот вздох вырвался из глубины ее души. Она откинула смятое одеяло, и только тогда заметила, что постельных принадлежностей Кейна нет на том месте, где он их разложил вчера вечером. Не было видно нигде и его самого.

Первой мыслью Эбби было, что Кейн, скотина, ее бросил. Она вскочила на ноги и чуть не споткнулась обо что-то — его постельные принадлежности, поняла Эбби. Они были аккуратно сложены, увязаны и лежали всего в нескольких дюймах от того места, где во время сна покоилась ее голова.

У Эбби внутри все сжалось. Мысль о том, что Кейн стоял над ней, когда она спала, не ведая, что он находится так близко, привела ее в замешательство…

Лошадь Кейна, а вместе с ней и седло исчезли.

Но где же он? Возможно, она права, и Кейн и впрямь ее бросил. Полная решимости не терять попусту ни минуты, Эбби стала искать в своем седельном вьюке кусок лавандового мыла, тоже захваченного из дома. Когда вчера вечером они расположились на привал, она была разгоряченная и потная. Хотя Эбби очень не хотелось попусту терять время, она не могла противиться желанию быстро ополоснуться в озере.