Николас Спаркс - Спеши Любить

Она повернулась ко мне, нежно улыбаясь. "Ты не должен был этого делать". Она, также, говорила шепотом, и её голос казался почти музыкальным.

"Я знаю", сказал я. "Но я хотел". Подарок лежал в стороне, и я, взяв его, вручил ей обернутый подарочной бумагой пакет.

"Ты бы мог открыть его для меня? Мои руки сейчас заняты". Она посмотрела вниз на маленькую девочку, потом опять на меня.

"Тебе не нужно открывать его сейчас, если нет желания", сказал я, пожимая плечами, "это действительно не так уж и важно".

"Не будь глупым", сказала она. "Я открыла бы его только перед тобой".

Отбросив смущение, я посмотрел на подарок и начал открывать его, порвав пленку так, чтобы не наделать много шума, затем развернул бумагу, достигнув коробки. После этого, я раскрыл коробку и вытянул из неё свитер, держа так, чтобы она его увидела. Он был коричневым, как и те, что она обычно носила. Но я полагал, что она могла теперь одеть новый.

По сравнению с радостью, которую я видел ранее, я не ожидал большой реакции на мой подарок.

"Вот такой подарок. Я же говорил, что это не так уж и важно". Я надеялся, что она не будет разочарована.

"Как красиво, Лендон", искренне сказала она. "В следующий раз, когда мы увидимся, я надену его. Спасибо".

Мы затихли на мгновение, и я снова начал смотреть на огни.

"Я, также, принесла тебе кое-что", наконец прошептала Джейми. Она посмотрела на дерево, и мои глаза последовали за ее взглядом. Ее подарок был все еще под деревом, частично скрытым за подставкой, и я пошел за ним. Он был прямоугольной формы, гибким, и немного тяжелым. Я поставил его на колени, даже не пробуя открыть его.

"Открой", сказала она, посмотрев прямо на меня.

"Ты не можешь подарить это мне", сказал я, затаив дыхание. Я уже знал, что было внутри, и я не мог поверить тому, что она сделала. Мои руки начали дрожать.

"Пожалуйста", сказала она мне самым добрым голосом, который я когда-либо слышал, "открой это. Я хочу, чтобы это было твоим".

Неохотно, я медленно разворачивал пакет. Когда он был, наконец, без бумаги, я держал его нежно, боясь повредить. Я уставился на него, загипнотизированный, и медленно водил рукой над ним, легко касаясь пальцами по истасканной коже, в то время как слезы заполняли мои глаза. Джейми протянула и положила свою руку на мою. Она была теплой и нежной.

Я глядел на Джейми, не зная, что сказать.

Джейми подарила мне свою Библию.

"Спасибо за то, что ты сделал", шептала она мне. "Это было лучшее Рождество, которое когда-либо у меня было".

Я отвернулся, и, не отвечая, отошел к тому месту, где я оставил свой стакан пунша. Хор "Тихой Ночи" все еще играл, и музыка заполнила комнату. Я выпил немного пунша, пробуя утолить внезапную жажду. Когда я выпил, все время, которое я провел с Джейми, наполнило мое сознание. Я думал о школьных танцах и о том, что она сделала для меня той ночью. Я думал о пьесе и о том, какой у неё был ангельский вид. Я думал о времени, когда я провожал её домой и как я помогал собирать банки, заполненные деньгами для сирот.

Когда эти образы проходили в моей голове, мое дыхание внезапно стало спокойным. Я смотрел на Джейми, затем на потолок и вокруг комнаты, прилагая все усилия, чтобы сдержать свое самообладание, потом опять на Джейми. Она улыбалась мне, а я улыбался ей и единственная вещь, которая меня удивляла – как же так получилось, что я влюбился в такую девчонку как Джейми Саливан.

Я отвез Джейми домой с приюта позже той ночью. Я не был уверен, должен ли я идти, обнимая её за плечо, но, честно говоря, я точно не знал, что она чувствовала по отношению ко мне. Будучи награжденным, она дала мне самый замечательный подарок, который я когда-либо получал, и даже притом, что я скорее за все, никогда не открою его и не смогу читать, как умела она, и я знал, что она подарила мне частицу самой себя. Но Джейми была из тех людей, которые пожертвуют почку незнакомцу, которого она бы встретила на улице, если бы он действительно нуждался в ней. Таким образом, я не был точно уверен, как вести себя в данной ситуации.

Джейми сказала мне однажды, что она не была болваном, и я полагаю, что я, наконец, пришел к такому же выводу. Она, возможно, была ... немного не такой ..., но она разгадала то, что я сделал для сирот, и, вспоминая прошлое, я думаю, что она знала это уже тогда, когда мы сидели на полу ее гостиной комнаты. Когда она назвала это чудом, я полагаю, что она говорила определенно обо мне.

Я помню, как Хегберт вошел в комнату, когда Джейми и я говорили об этом, но он действительно не мог многого сказать. Старый Хегберт был не в себе в последнее время, по крайней мере, других слов я не могу подобрать. О, его проповеди были все еще красочны, и он все еще говорил о блудниках, но в последнее время его проповеди были короче, чем обычно. Иногда он делал паузу прямо в середине проповеди, и на его лице появлялся странный взгляд, как будто он думал о чем-то еще, о чем-то грустном.

Я не знал, что бы это значило, но правду говоря, я не совсем хорошо знал его.

И Джейми, когда она говорила о нем, казалось, описывала совсем другого человека.

Я не мог вообразить Хегберта с чувством юмора, так же, как я не мог вообразить две луны в небе.

Так или иначе, он вошел в комнату, в то время как мы считали деньги, и Джейми встала со слезами на глазах, и казалось, что Хегберт и не представлял, что я был там. Он сказал ей, что гордится ею, и что он любит её. Но потом он пошел назад на кухню, чтобы продолжить работу над проповедью. Он даже не поздоровался. Теперь, я знал, что точно не был самым духовным ребенком среди прихожан церкви, но я все еще находил его поведения странным.

Когда я думал о Хегберте, я посмотрел на Джейми, сидящую около меня. Она смотрела в окно с умиротворенным взглядом на лице, улыбаясь, глубоко уйдя в себя. Я улыбнулся. Возможно, она думала обо мне. Моя рука начала двигаться в её направлении, но прежде, чем я достиг её, Джейми нарушила тишину.

"Лендон", спросила она, наконец, повернувшись ко мне, "Ты когда-либо думаешь о Боге?"

Я придержал руку.

Теперь, когда я думал о Боге, я обычно изображал его как на тех старых картинах, которые я видел в больших церквях. Он был одет в белую одежду, с длинными волосами, указывая пальцем – но я знал, что она говорила не об этом. Она говорила о плане Бога. Понадобилась минута, чтобы я ответил.

"Несомненно", сказал я. "Иногда бывает".

"Ты когда-либо задаешься вопросом, почему вещи происходят так, а не иначе?"

Я неопределенно кивнул.

"Я думала об этом много в последнее время".

Даже более чем обычно? Я хотел спросить, но не сделал этого. Я мог сказать, что она хотела сказать больше, и я промолчал.

"Я знаю, что Бог имеет план относительно нас всех, но иногда, я не понимаю смысла происходящего. Это когда-либо случалось с тобой?"

Она сказала это так, как если бы я думал об этом все время.

"Ну", сказал я, пробуя обмануть, "я не думаю, что мы всегда можем понимать смысл происходящего. Я думаю, что иногда мы должны просто верить".

Должен признать, что это был довольно хороший ответ. Я предполагаю, что мои чувства к Джейми делали мой интеллектуальный труд немного быстрее, чем обычно. Я мог сказать, что она обдумывала мой ответ.

"Да", наконец она сказала, " ты прав".

Я улыбнулся и изменил тему, исходя из того, что разговор о Боге не заставлял человека чувствовать себя романтично.

"Ты знаешь", сказал я небрежно, "было очень хорошо сегодня вечером, когда мы сидели возле дерева".

"Да, это так", сказала она. Но она все еще думала о другом.

"И ты тоже выглядела хорошо".

"Спасибо".

Это не работало.

"Я могу задать тебе вопрос?" Наконец, сказал я, в надежде на её возвращение.

"Конечно", сказала она.

Я глубоко вдохнул.

"После церковной службы завтра, и, ну ... после того, как ты проведешь некоторое время с твоим отцом... Я подразумеваю...". Я сделал паузу и посмотрел на нее. "Ты бы не возражала прийти ко мне на Рождественский обед?"

Даже притом, что ее лицо все еще было направлено к окну, я мог видеть слабые контуры улыбки, как только я сказал это.

"Да, Лендон, с удовольствием".

Я вздохнул с облегчением, не веря, что я фактически спросил ее об этом, и все еще удивляясь, как все это случилось. Я проехал вниз по улице, где окна были украшены Рождественскими огнями, и пересек городскую площадь Бьюфорта. Несколько минут спустя, я, наконец, взял ее руку, и в дополнение прекрасного вечера, она не оттолкнула мою руку.

Когда мы остановились перед ее домом, огни в гостиной комнате все еще были включены, и я мог видеть Хегберта позади занавесок. Я предположил, что он ждал нас, потому что хотел услышать, как прошел вечер в приюте. Или он хотел удостовериться, что я не целовал его дочь около порога. Я знал, что он это осудит.

Я думал о том, как поступить, когда мы, наконец, попрощаемся, я подразумеваю – когда мы выйдем из автомобиля и подойдем к двери. Джейми была тиха и довольна в то же самое время, и я думаю, что она была счастлива, что я попросил её приехать ко мне завтра. Так как она была достаточно умна, чтобы разгадать то, что я сделал для сирот, я полагал, что, возможно, она будет достаточно умна, чтобы разгадать ситуацию с приглашением ко мне домой. Думаю, она поняла, что это было впервые, когда я искренне пригласил её к себе домой.

Когда мы подходили к дому, я видел, что Хегберт выглянул из-за занавесок и запрятался назад. С некоторыми родителями, как у Анжелы, например, это бы означало, что они знали о тебе, и ты имел пару минут, прежде чем они откроют дверь. Обычно это давало обоим время посмотреть друг другу в глаза и поцеловаться. Обычно так и происходило.

Теперь я не знал, поцелует ли Джейми меня; фактически, насчет этого у меня были сомнения. Но с ее столь симпатичным взглядом, с ее распущенными волосами, и всем, что случилось сегодня вечером, я не хотел пропустить возможность, если бы она подвернулась. Я почувствовал небольшие колики в животе, когда Хегберт открыл дверь.

"Я услышал, что вы приехали", сказал он спокойно. Его кожа имела тот же желтоватый цвет, как обычно, но он выглядел утомленным.

"Здравствуйте, преподобный Саливан", сказал я подавленно.

"Привет, папа", счастливо сказала Джейми секунду спустя. "Мне жаль, что ты не приехали сегодня вечером. Это было замечательно".

"Я настолько рад за вас". Казалось, ему хотелось прокашляться.

"Я дам вам немного времени, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи. Я оставлю дверь открытой для тебя".

Он обернулся и возвратился в гостиную комнату. От того, где он сел, я знал, что он мог все еще видеть нас. Он симулировал, что читает, однако я не видел, что было в его руках.

"Я провела сегодня вечером замечательно время, Лендон", сказала Джейми.

"Я тоже", ответил я, чувствуя глаза Хегберта, смотрящие на меня. Я задавался вопросом, знал ли он, что я держал ее руку в автомобиле, пока мы ехали домой.

"В котором часу я должна приехать завтра?" спросила она.

Бровь Хегберта немного поднялась.

"Я приеду за тобой. В пять часов – хорошо?"

Она посмотрела через плечо. "Папа, ты не возражаешь, если бы я погостила у Лендона и его родителей завтра?"

Хегберт поднял руку к глазам и начал протирать их. Он вздыхал.

"Если это важно для тебя, то я не возражаю", сказал он.

Это был не самый активный вотум доверия, который я когда-либо получал, но это было достаточно хорошей новостью для меня.

"Что я должна взять с собой?" спросила она. На Юге это была традиция всегда задавать этот вопрос.

"Ничего не надо", ответил я. "Я заеду за тобой без четверти пять".

Мы постояли еще мгновение, не говоря ни слова, и я мог сказать, что Хегберт немного забеспокоился. Он не перевернул ни одну страницу книги, с тех пор как он оставил нас одних.

"Завтра увидимся", сказала она, наконец.

"Хорошо", сказал я.

На мгновение она посмотрела себе под ноги, а затем опять на меня. "Спасибо за то, что подбросил меня домой", сказала она.

Сказав это, она обернулась и вошла в дом. Я только заметил, что небольшая улыбка появилась на ее губах, когда она обернулась, чтобы закрыть двери.

На следующий день я заехал за ней точно по графику и был рад видеть, что ее волосы были распущены. Она надела свитер, который я подарил ей, как она и обещала.

И моя мама, и папа были немного удивлены, когда я спросил, не будут ли они возражать, если Джейми придет к нам на обед. Это не было большим делом – всякий раз, когда мой папа был дома, моя мама давала задание Елен, нашей поварихе, приготовить достаточно пищи, которой хватило бы для маленькой армии.