Дебби Макомбер - Список Ханны

На кухонном столе была расстелена газета с киноафишей, и мы стали выбирать.

Остановились на новом фильме, номинированном на премию киноакадемии. Фильм имел успех, и стоило посмотреть, что в нем нашли зрители.

Мы договорились, что после сеанса решим, где пообедать. В кинотеатре я купил билеты и простоял длинную очередь за попкорном. Мы смотрели фильм, действие которого проходило в Индии, куда я часто мечтал поехать после моей практики волонтером помогать странам третьего мира. Когда фильм кончился и мы вышли из кинотеатра, я спросил, куда она хочет пойти.

— Я так наелась попкорна, что совершенно не хочу есть.

Я тоже принимал участие в поедании попкорна и теперь не был голоден. Но мне не хотелось заканчивать наш вечер, и причина была не только в Линн. Я боялся, что, придя домой, не смогу удержаться от звонка Мэйси.

— Может быть, выпьем по чашке кофе? Хотелось бы поговорить и узнать твое мнение, — предложила Линн.

— Мнение? О чем?

— О фильме.

— О… разумеется.

У меня не было никакого определенного мнения. Я смотрел не очень внимательно и не старался вникать в детали.

Мы нашли кафе со столиками на улице, заказали капучино и немного поболтали о всякой всячине, пока ждали кофе.

— Мне фильм очень понравился, — сказала Линн. — Качественно снято, ты заметил, что места, где происходило действие, подчеркивали одиночество героя?

Я кивнул, хотя ничего не заметил.

Она очень хорошо разбиралась в кино и со знанием дела принялась обсуждать образ героя и сценарий. Но через несколько минут вдруг смущенно замолчала.

— О, Майкл, извини, — пробормотала она, потупившись, не глядя на меня.

— За что?

— За то, что болтаю без остановки, не даю тебе возможности вставить слово.

Я, улыбаясь, дотронулся до ее руки.

— Мне доставило удовольствие слушать тебя, и рад, что тебе понравилась картина.

В отличие от меня она была искушенный зритель. И Ханна тоже.

Она тоже разбиралась в тонкостях построения сценария, в подборе актеров, и посмеивалась надо мной, говоря, что я предпочитаю погони и взрывы.

Линн с облегчением вздохнула, радуясь, что я не обиделся.

— Мы с Марком часто ходили в кино. Он знал и помнил всех актеров, даже черно-белого кино, где кто играл, знал режиссеров и сценаристов. Его знания были гораздо глубже, он превосходил меня. — Глаза ее стали печальными. — Не знаю, показывают ли фильмы в Афганистане. Впрочем, если да, он вряд ли имеет к ним доступ. И мне этого никогда не узнать.

Я, не зная, что ответить, поменял тему, но не совсем удачно.

— Знаешь, Ханна часто любила всплакнуть в кино. Мне этого было не понять. Если конец счастливый — плакала от радости, что все хорошо кончилось. Если события развивались драматически, она могла проплакать на всю пачку салфеток.

Линн улыбнулась:

— Так похоже на Ханну.

— А ты сентиментальна?

— Нет, пожалуй, я не очень люблю плакать.

Мы еще посидели, приятно беседуя, и через час решили уходить.

Поскольку наш заказ состоял только из кофе, я оставил щедрые чаевые официанту. Хотел предложить Линн прогуляться по набережной или съездить на монорельсе в Сиэтл-Центр, где проходила Всемирная выставка 1962 года. Это событие, по словам моего отца, привело к тому, что люди стали узнавать Сиэтл на карте мира. Но, заметив, что Линн тихонько зевнула, я понял сигнал — она хочет домой. Может быть, я не разбирался в тонкостях киносценария, но зато мог определить, когда женщине доставляет удовольствие моя компания, а когда нет.

Мы прогулялись до места, где я оставил машину. Было еще светло, в это время года солнце садится не раньше девяти тридцати.

Когда мы подъезжали к ее дому, она повернулась ко мне со словами:

— Тебе не обязательно провожать меня до двери.

— Хочешь, чтобы я просто высадил тебя?

— Конечно. Не о чем беспокоиться, я сама дойду.

Она давала понять, что хочет от меня поскорее избавиться. Солгал бы, если бы сказал, что это не задело мое самолюбие. Я не думал, что меня пригласят провести вместе ночь, но неплохо было бы с ее стороны хотя бы сделать вид, что я ей небезразличен.

— Высади меня у подъезда.

— Хорошо.

Она наверняка уловила скрытую обиду.

— Майкл, прости меня! Я веду себя невежливо. Прости, пожалуйста. Может быть, хочешь зайти?

— Нет, все в порядке. У меня еще есть кое-какие дела.

Еще одна ложь.

— Не знаю, что со мной. Сама удивляюсь своему поведению.

— Линн, все в порядке. Правда.

Я был искренен. Если бы она пригласила меня и я принял бы приглашение, это было бы неправильно и нечестно с моей стороны. Я ухаживал за Линн только потому, что хотел избавиться от наваждения по имени Мэйси.

Мы подъехали к подъезду ее дома.

— Я замечательно провела время. — В голосе было слишком много энтузиазма, чтобы высказанное было правдой.

— Я тоже.

Начал открывать дверь, чтобы выйти и помочь ей, но она остановила меня.

Я обернулся. Линн смотрела на меня с улыбкой, потом обвила руками мою шею и поцеловала в губы. Поцелуй был продолжителен, как будто она старалась показать мне свою признательность и доказать, что ей было со мной хорошо. Когда он кончился, мы оба поняли, что ищем то, чего на самом деле не было.

Она знала это.

Я тоже.

— Скажи, я тебя просил когда-нибудь о чем-нибудь? — спросил Ричи, равномерно дыша и работая педалями на своем тренажере. Сегодня он почему-то не надел наушники от айпода, хотя это было в его правилах. Он хотел меня убедить присоединиться к еженедельной игре в покер.

Я сделал вид, что не слышу.

— Майкл! — Еще одна попытка.

Я посмотрел в его сторону.

— Ответ на твой вопрос: да, просил. А правда в том, что ты регулярно просишь меня сделать не одно, так другое.

— Ты же любил играть в покер.

— Был молод и глуп.

— Изменился, значит? — Он поднял густую бровь.

Я вздохнул. Ричи хотел, чтобы я заменил Билла, потому что тот недавно стал отцом двойняшек. Билл занял мое место два года назад, но сейчас, в силу семейных обстоятельств, не мог составить компанию.

Ричи был прав. Я действительно находил удовольствие в игре и в обществе друзей. Раз в неделю мы забывали все свои дела, заботы и все, что связано с пациентами, налогами, медицинскими страховками. Просто один вечер в неделю беззаботно проводили время и наслаждались игрой и обществом друг друга.

Не хочу хвастать, но я хорошо играю. Впрочем, меня больше радовал не выигрыш, а приятный вечер и нашей веселой компании, удовольствие от игры.

Может быть, я не достиг уровня мастерства для спортивных соревнований, но постоянно выигрывал и испытывал мимолетное чувство превосходства. Патрик, Стив и Ричи, конечно, говорили, что мне просто везет.

Игра и компания потеряли для меня прелесть, когда мы узнали о диагнозе Ханны. Я не считал себя вправе оставлять ее одну даже на один вечер. Поскольку болезнь не определялась, пока не достигла четвертой степени, я знал, какая тяжелая борьба нам предстоит. Ханна тоже знала, поэтому не протестовала, когда я прекратил игру в покер.

Не могу сказать, что мне было легко лишиться еженедельных встреч с друзьями за карточным столом. Это были настоящие друзья, они знали меня лучше, чем кто-либо. По-другому, не как Ханна или мои родители. Почему я не вернулся к ним? Ну, во-первых, Ричи нашел мне замену в лице Билла, и казалось несправедливым по отношению к нему явиться через год и сказать, что теперь снова буду играть я, а Билл может уходить. Но мы могли играть и впятером. Ричи неоднократно приглашал меня, но я всегда отклонял предложение. Мне не хотелось играть. После нескольких попыток Ричи прекратил меня звать. До сегодняшнего утра.

— Придешь? — спросил он. — Ты нам нужен, старик.

— Не знаю.

Прежнее равнодушие и желание, чтобы меня оставили в покое, вновь овладели мной. Толком я не смог бы объяснить даже самому себе, почему избегаю того, что когда-то доставляло мне такое удовольствие.

— Когда ты будешь знать? — настаивал Ричи.

Это напоминало разговор двух школьников.

— Скоро.

— Позвони мне до двух, иначе я найду кого-нибудь другого.

Ричи был расстроен и рассержен, это было необычное для него состояние. Он и Ханна обладали легким характером, не любили сердиться, видимо, мой отказ его удручал. Если бы я сам знал, почему так упрямо стою на своем, я бы ему сказал.

Придя в офис, я первым делом взглянул на стену, у которой обычно работала Мэйси. Она не появлялась еще после перерыва, связанного с несчастным случаем, видимо, не позволяло самочувствие. Я пару раз через Харви проверял, как она. Он говорил, что она встает и двигается по дому, но все еще испытывает боль и несчастна.

— Когда придет Мэйси? — спросила Линда.

— Откуда я знаю, — огрызнулся я.

Она широко раскрыла глаза и удивленно на меня посмотрела.

— Не вижу причин для твоей грубости. — Она недовольно поджала губы.

— Прости меня, — поспешно извинился я. Еще не хватало испортить с Линдой отношения. — Я давно ей не звонил. Но еще в первый день, когда все случилось, сказал, чтобы она не спешила приходить. Закончит, когда сможет.

— Ты имеешь в виду, что не говорил с ней с того дня, как она попала в аварию?

— Нет. По крайней мере, с субботы.

Моим источником сведений был ее сварливый сосед, которому, казалось, доставлял огромное удовольствие мой интерес к Мэйси.

— Сегодня уже среда — я думала, она придет, — пробормотала Линда и, покачав головой, подарила мне взгляд, каким смотрела моя мать в детстве, показывая, что она мной недовольна.

Я самонадеянно решил, что Мэйси сразу прибежит заканчивать работу. Я скучал без нее, хотя только сейчас признался себе в этом.

— Вернется, как только поправится, — заверил я Линду.

— Кстати, звонил доктор О'Мэлли, — сказала Линда, — оставила на твоем столе его сообщение.

— Спасибо.

В кабинете я сел за стол и взял розовый листочек с сообщением. Но в этот момент думал не о Патрике, все мои мысли устремились к Мэйси. Игнорировать этот факт было невозможно.

Вдруг неожиданно для себя я схватил трубку и позвонил Харви. За последние четыре дня я уже разговаривал с ним дважды, и оба раза он был этим недоволен. Что, впрочем, не остановило меня позвонить в третий раз. Мне необходимо было знать, как Мэйси себя чувствует, но действовал я не напрямую, а опять через Харви.

— Слушаю, — раздался в трубке резкий хриплый голос старика.

— Это доктор Эверетт.

— Я слышу, кто это, — грубо ответил он.

— Звоню узнать, как там Мэйси.

— Так почему не побеспокоить ее саму вместо меня? Я ей не нянька.

— Я понял. — Я стиснул зубы, но продолжал: — Но вы ее сосед и ее друг.

— А у меня был выбор?

— Она поправляется?

Он помолчал.

— Не уверен.

— Почему?

Наверное, он вновь испытывал сильную боль. Я хотел ему помочь, но этот упрямый старый осел отказался.

— Я не слежу за ней постоянно.

Я начал беспокоиться.

— Но вы видели ее последние двадцать четыре часа?

— Ну да… видел, — пробормотал он неохотно.

— Как она выглядела?

— Нормально, по-моему. Сине-черного цвета. Немного подпрыгивает, но, кажется, уже поменьше. Не понимаю, почему вы меня допрашиваете, когда у нее есть свой телефон.

— Наверное, потому, что вы мне скажете правду.

И хотя в этом была часть истины, основной причины я не мог ему назвать. Я знал — стоит позвонить Мэйси, и я тут же найду предлог для того, чтобы приехать. А оказавшись у нее, я кончу тем, что снова ее поцелую. Этого не должно повториться.

— Потому что вы в нее втюрились.

Я не стал спорить с Харви.

— Если ей что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

— Ей ничего не надо, а если бы и понадобилось, то я не стал бы вам звонить. — И он повесил трубку.

Я сидел, обдумывая разговор с ним, и согласился про себя, что старик прав — надо позвонить самой Мэйси, хотя мне и не хотелось этого делать. Причины моего нежелания были слишком сложными, чтобы объяснять кому бы то ни было, особенно больному старику, который, кажется, все больше меня недолюбливал.

Следующий мой звонок был Патрику, моему партнеру и другу, члену группы игры в покер. Меня ждал пациент, но разговор с Патриком займет не больше минуты.

— Получил твое послание.

— Так ты придешь сегодня играть?

— Пока не решил.

— Да что с тобой, Майкл? Ты боишься, что Ханна не одобрила бы твоего желания развлечься?