Взявшись за руки, они снова шли по тропинке, теперь уже в обратном направлении.

– Не знаю, Тём, ты только не обижайся, но мне хочется, чтобы ты был одет чуточку лучше и на себе не экономил. Я не буду, как твоя бывшая, требовать от тебя подарков, постоянных походов в кино и по клубам. Каждый платит сам за себя, так будет справедливо и ни для кого не внапряг. Согласен?

– Ага – промычал Артём, ему не терпелось познакомиться со всеми желаниями Ани, узнать, чего ей не хватает для того, чтобы быть счастливой.

Счастье? Кто сказал это слово? Нет, они шли, разговаривали, смеялись, но о нем не было и речи. Оно было – и одновременно его и не было. Не шумело оборудование, никто не кричал, не нужно было прятаться в самом дальнем закоулке склада для того, чтобы отдаться друг другу. И все же о счастье не говорили. Зачем о нем говорить, когда оно и безо всякой возвышенной болтовни имеет место быть? Правильно, уделять внимание друг другу и не распыляться на нечто эфемерное и абстрактное.

– А еще, когда я бегаю по утрам или просто по выходным дням, я хочу, чтобы ты делал это вместе со мной. Ты не представляешь, как это здорово!

– Смеешься? Я вечером еле до кровати доползаю, глаза от усталости слипаются!

– Ничего, ничего – весело ответила Аня. – У меня тоже поначалу было такое. А потом втянулась, понравилось. Только обувь надо нормальную иметь. Я в первый раз, как дурочка, побежала в обычных кедах. Представляешь, кеды развалились, а ноги болели страшно, я даже их мазью мазала.

– Я видел, как многие бегают на Крестовском острове, там я с тобой бегать согласен, – Артём решил перейти в наступление.

Острова были, пожалуй, его самым любимым местом в городе. Там было тихо, вокруг ровные дорожки, вид на залив, свежий воздух. Именно там, а не где-нибудь еще, и даже не в парке, где они с Аней провели пару часов, мечталось исключительно о хорошем.

– Вот, пожалуй, и все – подытожила Аня, когда они переходили дорогу и вновь погружались в городскую суету. – Такты согласен?

– А разве я могу не согласиться, солнце мое? Наверное, я был бы в этом случае последним подонком.

– Вот и прекрасно, – Аня любила эту фразу. В ней был и положительный ответ, и какая-то изюминка, позволявшая не скатываться на банальные «да» и «нет».

Они не сговаривались, просто свернули на проспект, по которому шли вчера, и зашагали по нему, изредка исподтишка поглядывая друг на друга. «Куда мы идем?» – спрашивал у себя Артём. Тем же самым была озадачена и Аня. Но есть ли разница, куда идти, когда рядом тот, кто, кажется, нравится, а времени в запасе часа четыре, не меньше?

Незаметно летели минуты, а они все шли и шли. Пройдя мимо еще одного железнодорожного моста, они вышли на проспект, упиравшийся в конце в набережную Невы. Слегка веяло прохладой и воспоминаниями о вчерашней встрече, еще не улетучившимися в неизвестность с гранитного парапета.

И они снова на том месте у Невы. Сердца колотятся немного чаще, чем должны были бы, руки потеют, по спине бегут, несмотря на плюс двадцать семь, неукротимые мурашки.

– Смотри, как красиво! С тобой, Тём, мне все кажется красивым – тихо сказала Аня. – Ты мне веришь?

– Верю – сказал Артём, снял с ее плеча рюкзак и понес его сам. – Идем, съедим по блинчику, это будет наша традиция! Будем потом нашим детям и внукам рассказывать, как мы встретились одним прекрасным летним днем на набережной, а потом ели блинчики в кафе по дороге от Финляндского вокзала к хладокомбинату. Это похлеще любой сказки будет! Только если сейчас там какие-нибудь дети отмечают день рождения, то пойдем в какое-нибудь другое место. Жевать блины под эти дикие крики – по-моему, более жестокую пытку придумать сложно.

– Да откуда там дети, Тём? Все на дачах сидят, а родители их в отпуске или на работе, – Аня оказалась права, в кафе было народу примерно столько же, сколько и накануне.

На входе снова стоял, судя по росту, комплекции и переминанию с ноги на ногу, тот же самый парень в костюме медведя и раздавал воздушные шары со своим изображением.

– Сфотографируй меня с ним на телефон, Тём! Ну, пожалуйста – попросила Аня.

Она положила руку медведю на плечо и состроила рожу, Артём нажал на кнопку на телефоне.

– Спасибо! – сказала Аня, но не Артёму. – И шарики мне дайте! Мерси!

– Ур-ур-ур – зарычал в ответ медведь. Это было настолько нелепо, что Аня невольно фыркнула.

Они снова ели блинчики и запивали морсом; Аня – с клубничным вареньем, Артём – с семгой.

– Слушай, Тём, хотела у тебя спросить, но забывала, – Аня причмокнула, блинчик был очень вкусным, хотя выглядел, откровенно говоря, страшненько. – Почему ты телефон с собой не носишь?

– Боюсь потерять.

– Чего?

– Говорю, что боюсь его посеять где-нибудь, выронить или оставить, – в том, чтобы оставлять телефон в общежитии, для Артёма не было ничего необычного.

У него еще свежи были в памяти ощущения от усилий по зарабатыванию денег для того, чтобы его приобрести.

– Ясно, – Аня снова фыркнула. Это обозначало, что сдерживать эмоции она не может, но рассмеяться не находит для себя приличным. – Ты странный какой-то, Тёма!

– А чего странного? Помнишь песню, о которой ты мне говорила? Как там, параллельные? Вот во мне параллельно и живут двое: пока один тусуется с тобой, другой ковыряет в носу, сидя на подоконнике в общаге. А телефон купил тот, второй, заучка и ботаник.

Аня смеялась уже от души. Действительно, с таким доводом поспорить было сложно, но интереснее было другое:

– Слушай, а какой из них со мной утром занимался любовью? Тот, который тусовщик? Или ковырятель в носу, обладатель телефона?

– Стой, – Артём доел блинчик и вытирал губы салфеткой. – Надо подумать. Если честно, то не знаю. А тебе самой с кем бы хотелось заниматься сексом? Вот с тем ты и занималась, уверяю тебя.

– Точно?

– Точно – невозмутимо ответил Артём. – Так с ботаником, да?

– Ну тебя! – произнесла Аня, и Артём почувствовал, как под столиком она его легонько пнула.

– Ого, ты теряешь контроль над собой! – продолжал отшучиваться Артём. – А кажется, что сегодня не так и жарко, чтобы от жары ехала крыша!

Ладно, давай серьезно. Я не ношу телефон, потому что если потеряю его, купить новый будет просто не на что. Хотя, знаешь, теперь уже это не совсем актуально, это я раньше деньги экономил. Короче, я подумаю.

– Подумай, обязательно подумай, – Аня сидела, сложив перед собой руки. Блинчик был съеден, морс выпит, можно было собираться. – Ведь мне же хочется тебе иногда звонить, сообщение написать. Зачем вообще тогда телефон, если не носить его и бояться потерять. Тем более у тебя он такой, что проще некуда. Ну что, идем обратно?

– А ты домой зайти не собираешься?

– Неа, мама уехала по делам, там никого, а я боюсь пустых комнат, если честно, – Аня вдруг загрустила.

Они направились к выходу, впереди шел Артём и покорно нес рюкзак и привязанные к нему шары. Стоя уже на улице, он увидел, что Аня задержалась и о чем-то шепчется с парнем, изображавшим медведя, потом она сунула руку к нему в карман, располагавшийся на костюме почему-то спереди, как у кенгуру. Затем она похлопала его по плечу и вышла к Артёму на улицу.

– Ты запала на этого медведя? – со стороны Артёма это была провокация, но не спросить он не мог.

– Ага, знаешь, запала, – Аня взяла Артёма за руку и потянула за собой в сторону трамвайной остановки. – Смотри, как ему тяжело, стоит весь день в этом тяжеленном костюме, дети его мучают, взрослые посылают куда подальше.

– Зато его тут блинчиками, наверное, бесплатно кормят – сказал Артём и подумал, что блинчики, пожалуй, будут повкуснее, чем мороженое, – А чего это ты его щупала, а? В карманы к нему лазала?

Аня засмеялась.

– Ну, вот, не успели начать встречаться, такты меня уже приревновал! Признайся, ревнуешь, да?

– Да, ревную – совершенно серьезно ответил Артём.

Они остановились возле трамвайной остановки. Дальше по проспекту, сколько видит глаз, стояла пробка, машины практически не двигались, и только изредка, позванивая и постукивая, мимо проезжали трамваи.

Аня сняла с плеча Артёма свой рюкзак. Привязанные к нему шарики беспомощно дергались на блестящих веревочках.

– Правда, классные? – спросила Аня. – И мишки тут симпатичные нарисованы, чем-то на тебя похожи. Не сердись, Тёма. Я просто спросила у того медведя в кафе, есть ли у него такие же шарики еще.

– И что?

Оттопырив карман шорт, Аня достала из него несколько шариков.

– Видел? Вот результат моей работы. Это я хорошо постаралась. Они такие прикольные, особенно эти медведи, такие милашки.

– А я не милашка? – поинтересовался Артём, но ответа не последовало.

Аня не расслышала вопроса, так как уже весело бежала на подходивший трамвай. Артём бежал за ней и чувствовал себя немного глупо: кататься на трамвае в его планы не входило. Трамвай был совершенно пустой, если не считать дремавшего кондуктора – старичка лет семидесяти, помятого, заспанного и вспотевшего.

– Оплачиваем проезд – лениво пробурчал он.

– У меня карточка – гордо сказала Аня и протянула студенческий билет, в который был вложен проездной.

Артём нехотя отсчитал мелочь и получил билет.

– Хулиганка ты, Аня, ведь знаешь, что у меня проездного нет. Лучше бы прошли пешком, все равно на трамвае тоже в пробке застрянем, вот увидишь. Вообще, плохо себя ведешь, сейчас возьму и проткну твои шарики!

– А ты мне не угрожай, а то я всем расскажу, что ты боишься потерять свой телефон и не носишь его, кряхтишь и печешься по поводу него, как старый дед! – на Анином слове «дед» кондуктор как-то подскочил, очевидно, снова задремав.

Несмотря на опасения Артёма, трамвай бодро мчался вперед, слегка подпрыгивал и гремел дверьми. За окном мелькали дома, гаражи, стоящие в пробке автомобили. Было жарко, пахло палеными тормозными колодками и чем-то едким. Вечер наступать не спешил, хотя, судя по времени, давно должен был вступить в свои права.

Трамвай нырнул под железнодорожный мост, вынырнул с другой стороны у небольшого сквера. Остановка, еще остановка.

– Ну как, идем к тебе, мы ведь договаривались, – Аня не спрашивала, она в чем-то даже командовала. Впрочем, Артём не сопротивлялся. – До смены еще три часа, успеем перекусить и вообще.

– Что вообще? – двери трамвая открылись, и Артём помог Ане соскочить со ступенек, – Выражайся конкретнее, пожалуйста!

Аня взяла Артёма за руку и перевела через дорогу. Машины покорно остановились.

– Вообще я хотела сказать, что надо поесть, отдохнуть. И побыть с тобой хочется, Тёмочка, – Аня говорила это совершенно искренне, без прикрас и претензий.

Баба Даша, увидев парочку, помахала рукой и снова углубилась в просмотр телевизора. В общежитии стояла такая тишина, что даже шепот отзывался эхом в дальнем конце коридора, и слышалось, как на кухне капли из крана ритмично постукивают о раковину.

Открыв дверь в комнату, Артём задумался: «Ужас, как же здесь все убого, ужасно, старо, не убрано! Как я мог к этому приспособиться? Очерстветь ко всему тому, что называется домом и нормальным бытом? Как это Ане хочется сюда возвращаться, пусть и ради меня?»

Аня тем временем бросила рюкзак на стол и помчалась мыть руки. По всей видимости, утром и днем, пока Артём спал, баба Даша провела для Ани экскурсию по общежитию и объяснила, что и где находится. «Вот что значит проспать все самое интересное, – Артём вздохнул, взял в руки телефон, на котором не значилось ни непрочитанных сообщений, ни пропущенных вызовов, а заряда батареи было еще на пару дней. – И действительно, чего ему тут лежать? Аня права, выгляжу со стороны я полнейшим идиотом. Хотя кто, кроме Ани, может мне звонить и писать? Родители? Но мы созваниваемся пару раз в месяц, не больше».

– О чем задумался, Тёма? – Аня влетела в комнату и принялась разбирать рюкзак. – Иди, мой руки, приводи себя в порядок!

– Да я обычно…

– Обычно не моешь руки? Ты что, сдурел? Отныне и всегда ты моешь руки, и чем чаще, тем лучше! Понял? – судя по словам Ани, она решила взяться за него всерьез.

Собственно, Артём не возражал против того, чтобы бороться со своей ленью, вернее с тем, чтобы с ней ему помогали бороться. Он покорно поплелся в конец коридора. Да и какие еще были варианты в такой ситуации?

Вид пустого общежития и коридора действовал на Артёма самым гнетущим образом: ему хотелось просто закрыть глаза и идти именно так, не глядя, благо вокруг, кроме пустых стен, не было ничего.

Аня деловито копалась в рюкзаке. В нем было не только полотенце, на котором они пролежали пару часов в парке, но и какие-то вещи, плотно закрученные в пакет, зонт и маленькая косметичка, хотя не было заметно, по крайней мере, Артёму, что Аня вообще пользуется косметикой.

– Ну, вымыл руки? – видя утвердительный кивок Артёма, Аня улыбнулась, повисла у него на шее, прошептав на ухо. – Вот теперь тебя люблю я!