— «Мой папа — гинеколог. Он целый день смотрит вагины».

Его смех вызвал у меня такой приступ радости, что от счастья я буквально воспарила к небесам. У него светились глаза, и я еще никогда не видела его таким расслабленным. Отчасти это объяснялось тем, что я отсосала у него прямо на диване, а затем, уже в душе, хорошо поработала намыленными руками. Хотя в основном дело было во мне самой, и я это понимала.

Ведь если я была в хорошем настроении, то и он тоже. Даже забавно, что я имела на него такое влияние. Гидеон был сильной личностью, с колоссальным самообладанием и магнетизмом, все остальные даже в подметки ему не годились. Я каждый день сталкивалась с доказательством сего непреложного факта, и это внушало мне благоговейный трепет, впрочем, еще больший трепет я испытывала оттого, что этот могущественный человек в минуты интимной близости становился очаровательным любовником, полностью находившимся в моей власти.

— Эй, смеется тот, кто смеется последним, — ответила я. — Посмотрим, что ты скажешь, когда твои детишки выдадут в школе нечто подобное насчет тебя.

— Ну, поскольку они смогли бы наслышаться такого скорее от тебя, я точно знаю, кто именно нуждается в хорошей порке.

И он как ни в чем не бывало принялся снова смотреть фильм, словно только что не дал мне под дых. Гидеон был исключительно замкнутым человеком, однако он рискнул впустить меня в свою жизнь, более того, он планировал наше общее будущее, о чем мне даже страшно было подумать. Я боялась сглазить, накликать на себя беду, которую вряд ли сумею перенести.

Заметив, что я замолчала, он положил руку на мое голое колено и заглянул мне в глаза:

— Что, все еще не насытилась?

Оказывается, я сидела, уставившись на коробочки с китайской едой навынос, стоявшие на кофейном столике возле дивана, а еще на розы, которые Гидеон забрал из офиса домой, чтобы мы могли любоваться ими весь уик-энд.

Не желая вкладывать в его слова лишний подтекст, я ответила:

— Разве что тобой.

Я положила ладонь ему на промежность, сразу почувствовав через широкие черные трусы, которые я все же разрешила ему оставить, тяжесть его члена.

— Ты опасная женщина, — наклонившись ко мне поближе, пробормотал Гидеон.

Я тут же не преминула этим воспользоваться: впилась в его рот и втянула в себя его нижнюю губу.

— Приходится держать марку, чтобы соответствовать тебе, Опасный Брюнет, — сказала я, а он в ответ только улыбнулся. — Надо позвонить Кэри. Проверить, ушла ли моя дорогая мамочка.

— Ты в порядке?

— Да. — Я положила голову ему на плечо. — Немного гидеонотерапии — и мне уже начинает казаться, что жизнь налаживается.

— А я разве не говорил, что хожу на домашние вызовы? Звонить по телефону: двадцать-четыре-семь.

— Ладно, давай узнаю, как там мама, — укусила я его за плечо. — А потом помогу тебе кончить.

— Спасибо, мне и так хорошо, — весело парировал он.

— Но ведь мы еще не играли с девочками.

Гидеон наклонился и, уткнувшись в ложбинку между моих грудей, сказал:

— Здравствуйте, девочки!

Я со смехом пихнула его в плечо, он оттолкнул меня, и я оказалась распростертой между диваном и кофейным столиком. А Гидеон, упершись в пол мощными руками, навис надо мной. Он переводил взгляд с моего бюстгальтера на голый живот, затем — на пояс с подвязками и трусики-танга. Чтобы держать Гидеона на подзарядке, я специально надела после душа ярко-красное белье.

— Ты мой счастливый талисман, — сказал он.

— Правда? — сжала я его плечи.

— Угу. — Он лизнул меня в пышную грудь. — Ты вся такая вкусненькая!

— Бог ты мой! — рассмеялась я. — Какой ты гадкий!

— А ведь я тебя уже предупреждал, что мне несвойственны романтические порывы, — улыбнулся он одними глазами.

— Ты меня обманул. Ты самый романтичный парень, с которым я когда-либо встречалась. Поверить не могу, что ты уже успел повесить в ванной полотенца из «Кросс тренинг».

— А как я мог этого не сделать? И я не шутил, когда говорил, что ты приносишь удачу, — поцеловал меня Гидеон. — Сегодня я занимался продажей моей доли казино в Милане. И твои розы «Черная магия» прибыли как раз в тот момент, когда на торги выставили маленькую винодельню в Бордо, на которую я давно положил глаз. Угадай, как она называется… La Rose Noir.

— Так ты меняешь казино на винодельню? Значит, остаешься богом секса, порока и отдыха.

— Именно те области деятельности, которые позволяют мне удовлетворять тебя, моя богиня желания, наслаждения и плоских острот из фильмов.

Я пробежалась руками по его бокам и засунула пальцы за резинку трусов.

— И когда же я смогу попробовать вино?

— Тогда, когда поможешь организовать рекламную кампанию для его раскрутки.

— Похоже, ты никогда не сдаешься, да? — тяжело вздохнула я.

— Никогда, особенно если чего-то очень хочу. — Он встал на колени и помог мне снова сесть. — А хочу я тебя. Очень-очень-очень.

— Ты и так мной обладаешь, — ответила я.

— Да, я обладаю твоим сердцем, твоим безумно сексапильным телом. А теперь хочу твои мозги. Словом, хочу все и сразу.

— Но мне надо и себе хоть что-то оставить.

— Нет. Тогда возьми меня. — Гидеон опустил руки на мои обнаженные ягодицы. — Хотя, к сожалению, должен признаться, что с точки зрения качества обмен получится неравноценным.

— Господи, с чего это ты весь день торгуешься как ненормальный?!

— Жиро остался доволен сделкой. Обещаю, что ты тоже не будешь разочарована.

— Жиро? — У меня сразу участилось сердцебиение. — Он имеет какое-то отношение к Коринн?

— Он ее муж. Хотя они расстались и теперь разводятся, как тебе, наверное, известно.

— Откуда?! Ты что, занимаешься бизнесом с ее мужем?!

У Гидеона печально опустились уголки рта.

— В первый и последний раз. Я уже сообщил ему, что встречаюсь с особенной женщиной, но это не его жена.

— Вся проблема в том, что она в тебя влюблена.

— Она плохо меня знает. — Он обхватил ладонями мой затылок и потерся носом о мой нос. — Ладно. Иди звони Кэри. Я уберу после обеда. А потом будем сосаться.

— Маньяк.

— Секс-бомба.

Я отправилась за сумкой, где лежал мой мобильник. Гидеон схватил меня за подвязку, оттянул, а потом отпустил, послав волну чувственного наслаждения. Ощутив странное возбуждение от этого легкого щипка, я хлопнула его по руке и отскочила в сторону.

Кэри ответил после второго гудка:

— Привет, детка! У тебя по-прежнему все хорошо?

— Да. И ты по-прежнему мой лучший друг. А как там мама? Крутится где-нибудь поблизости?

— Отчалила примерно час назад. А ты что, останешься на ночь у своего любовника?

— Да. Если я тебе не нужна.

— Не-а. Я в порядке. Трей уже едет сюда.

У меня словно камень упал с души. Значит, я спокойно могу провести здесь еще одну ночь.

— Передай ему от меня привет.

— Обязательно. Я даже могу поцеловать его за тебя.

— Ну, если за меня, то тогда не слишком страстно.

— Вечно ты портишь мне все удовольствие. Эй, помнишь, ты просила нарыть что-нибудь на доброго доктора Лукаса? И пока я ничего такого не нашел. Похоже, кроме работы, он ничем особо не интересуется. Никаких детей. Жена тоже доктор. Психиатр.

Я бросила осторожный взгляд в сторону Гидеона. Хотела убедиться, что он не слышит.

— Ты серьезно?

— А что? Неужели это так важно?

— Нет. Думаю, нет. Просто… Просто я всегда считала, что психологи — тонкие знатоки человеческой природы.

— А ты с ней знакома?

— Нет.

— Ева, что происходит? Последнее время у тебя прямо шпиономания какая-то, и я уже начинаю за тебя волноваться.

Тогда я залезла на барный стул и рассказала ему все, что могла.

— Я познакомилась с доктором Лукасом на благотворительном обеде, потом еще раз встретила его, когда ты лежал в больнице. Оба раза он очень плохо отзывался о Гидеоне, и теперь я хочу выяснить, где собака зарыта.

— Да брось ты, Ева! Что Гидеон мог ему сделать? Разве что трахнуть его жену.

Но я не имела права раскрывать чужие тайны, а потому сочла за благо промолчать.

— Вернусь домой завтра днем. У меня девичник. Ты точно не хочешь с нами пойти?

— Ладно-ладно, вижу, что тебе не терпится сменить тему, — подкусил меня Кэри. — Да, я точно не хочу с вами пойти. Я еще не готов появляться на людях. При одной мысли об этом у меня сразу появляется сыпь.

Натан напал на Кэри возле клуба, и Кэри так и не оправился от стресса. Как я могла забыть, что психологические травмы заживают гораздо дольше физических?! Конечно, Кэри держался молодцом, но мне все же следовало быть более внимательной.

— А как насчет следующего уик-энда? Хочешь поехать в Сан-Диего? Повидаться с моим папой, с друзьями… возможно, с доктором Трэвисом? Если ты, конечно, готов.

— Ева, ты искусительница, — сухо ответил он. — Хотя звучит заманчиво. И вообще, возможно, мне придется попросить у тебя денег, поскольку я сейчас не работаю и временно на мели.

— Без проблем. Я сделаю соответствующие распоряжения. Потом сочтемся.

— Кстати, пока ты не отключилась. Тут звонила какая-то твоя подруга. Дина. Забыл тебе раньше сказать. У нее для тебя кое-какие новости, и она хочет, чтобы ты ей перезвонила.

Я посмотрела на Гидеона. Он перехватил мой взгляд, и, похоже, я чем-то себя выдала, потому что в его глазах появился нехороший блеск. Он размашистым шагом направился ко мне, в руках у него был фирменный пакет с остатками обеда.

— Ты ей что-нибудь сказал? — понизив голос, спросила я Кэри.

— Что-нибудь сказал? Например, что?

— Что-нибудь такое, что ты в жизни не сказал бы репортеру, поскольку она и есть репортер.

Лицо Гидеона стало каменным. Он прошел мимо меня, чтобы выбросить мусор в пресс-компактор, а затем вернулся ко мне.

— Неужели ты дружишь с репортером? — удивился Кэри. — Ты что, совсем чокнулась?

— Нет, я вовсе с ней не дружу. Ума не приложу, откуда у нее мой домашний номер. Хотя, возможно, она звонила от консьержа.

— Какого черта ей нужно?

— Компромат на Гидеона. Она нашла мое слабое место. И ей явно не терпится его прижучить.

— Если она позвонит еще раз, я ее отошью.

— Нет, не надо. — Я поймала на себе взгляд Гидеона. — Просто не давай ей никакой информации. А как ты объяснил, где я сейчас?

— Сказал, что ты просто вышла.

— Прекрасно. Спасибо, Кэри. Звони, если понадоблюсь.

— Желаю оттянуться по полной.

— Боже мой, Кэри. — Я покачала головой и выключила мобильник.

— Тебе звонила Дина Джонсон, да? — скрестив руки на груди, спросил Гидеон.

— Угу. И я собираюсь ей перезвонить.

— Нет. Ты этого не сделаешь.

— Заткнись, троглодит. Не думай, что я буду нести всякую хрень типа Кросс мой, я женщина Кросса, — отрезала я. — А если ты ненароком запамятовал, у нас договор. Ты получаешь меня, я получаю тебя. И я защищаю то, что принадлежит только мне.

— Ева, не надо защищать мои интересы. Я прекрасно могу сам за себя постоять.

— Знаю. Ты всю жизнь только этим и занимаешься. Но теперь у тебя есть я. И уж я как-нибудь справлюсь.

Выражение его лица изменилось, но так неуловимо, что я не смогла определить, злится он на меня или нет.

— Не хочу, чтобы ты разбиралась с моим прошлым.

— Но ты же разобрался с моим.

— Это совсем другое дело.

— Угроза есть угроза, Ас. Мы здесь оба замешаны. Она пытается выйти на меня, что дает тебе прекрасную возможность узнать ее планы.

Он раздраженно поднял руку, затем нервно пригладил волосы. И мне пришлось зажать всю свою волю в кулак, чтобы не отвлекаться на игру мускулов его прекрасного тела.

— Мне глубоко наплевать, что там у нее на уме. Ты знаешь правду, и ты единственный человек, который хоть что-то значит для меня.

— Если надеешься, что я буду спокойно сидеть и смотреть, как она распинает тебя в прессе, то плохо меня знаешь.

— Она не способна причинить мне зло, если только не собирается причинить зло тебе, в чем, скорее всего, и состоит ее план.

— Мы не сможем ничего сказать наверняка, пока я с ней не поговорю. — Я достала из сумочки визитку Дины и набрала ее номер, предварительно заблокировав номер своего мобильника, чтобы она не смогла его идентифицировать.

— Ева, черт побери!

Я включила громкую связь и положила телефон на прилавок.

— Дина Джонсон, — сразу ответила она.

— Дина, это Ева Трэмелл.

— Привет, Ева. — Она сразу перешла на дружеский тон, хотя наши отношения трудно было назвать дружескими. — Как дела?