– Я ваш брат, младший брат по отцу…

– Что? – задохнулась вдруг Яся.

– Ну да, в это, вероятно, трудно поверить, но наш отец Ярослав Ярославович, он давно разыскивал вас… даже нанял детектива, и вот… я вам звоню… Меня зовут Константин, Костя… Отец сам не смог приехать, он заболел, он был так взволнован тем, что вы нашлись… Он не… Короче, он в больнице, и прислал меня. Может, я… может, надо было вас как-то подготовить… Алло, вы меня слышите?

– Да. Слышу. Но это все невероятно!

– Ярослава, давайте встретимся где-то, я все вам расскажу… Об отце, у нас есть еще один брат, Федор, он остался с отцом…

– Хорошо, давайте встретимся, только где?

– Давайте у Казанского собора, я остановился у товарища, он живет на Казанской улице, а то я плохо ориентируюсь в Питере. Когда вы сможете?

– Я попробую отпроситься с работы. Через час, раньше могу не успеть… Но как мы узнаем друг друга?

– Думаю, я вас узнаю, я видел ваше фото.

– Где?

– …А у детектива, который вас нашел!

– Ну, хорошо. Я буду!

Ее всю трясло.

– Яська, что? – сочувственно глядя на ее побелевшее лицо, на котором ясно обозначились веснушки, спросила Женя, проходившая мимо. – Что-то случилось? Плохое?

– Я не знаю… Кажется, нашелся мой отец…

– Ты его искала?

– Нет. Он меня… Звонил мой брат… Они меня искали через детектива… Как в кино…

– Яська, милая, но это же здорово! Чего ты так дрожишь?

– Мне… мне страшно!

– Страшно? Да, я понимаю. Но все равно, надо идти. Собирайся, я поговорю с начальством, не волнуйся. Только подкрасься немножко. Идем, я помогу, а то у тебя руки трясутся. Где встречаешься с отцом?

– Не с отцом, с братом, отец от волнения заболел. Там есть еще один брат… Господи, с ума сойти…

– Да уж, история не для слабых.

– Я никогда даже не думала…

Женя аккуратно подкрасила ей ресницы, чуть мазнула щеки румянами.

– Ну вот, уже похожа на человека. И возьми такси! Хочешь, вызову?

– Да, Женечка, спасибо!

В результате она приехала на пятнадцать минут раньше назначенного часа. Ноги ее не держали и она присела на лавочку.

Интересно, зачем вдруг отец начал меня разыскивать? Мать о нем такого наговорила…

– Простите, вы Ярослава?

Перед ней стоял молодой человек среднего роста с удивительно приятным интеллигентным лицом.

Она вскочила.

– Да, а вы Костя?

– Ну да! Привет, сестренка!

Улыбка у него была на редкость обаятельная.

– Костя, простите, я сяду, меня что-то ноги не держат.

– Ну, конечно!

Он сел рядом.

– Вот какая у меня сестренка чудесная! Ну, давай что ли перейдем на ты, все-таки не чужие люди, и познакомимся наконец. Для начала я представлюсь – Константин Ярославович Иноземцев, кандидат технических наук, холост, мама наша умерла два года назад…

– А, поняла… А я…

– Про тебя мы все знаем, что была замужем в загранке, свалила от мужа, филолог… Все так?

– Да, все так.

– Слушай, тут за Казанским собором есть недурное кафе, пошли туда, когда сидишь друг против друга как-то легче разговаривать, чем на лавочке. Согласна? И не волнуйся, я буду тебя держать!

– Да, спасибо.

Он протянул руку, помог ей подняться, потом взял под руку.

– Скажи, Костя, а отец… Он вообще кто?

– В каком смысле?

– Ну, по профессии?

– А! Папа замечательный врач, доктор наук, заведует отделением в военном госпитале.

– Здесь, в Питере?

– Нет, в Новосибирске.

Они пришли в симпатичное уличное кафе, сели на увитой зеленью веранде.

– Ты голодная?

– Нет.

– Кофе будешь?

– Да, спасибо. И еще круассан.

– О, отличный выбор. Я возьму то же.

– Костя, скажи, а отец… он когда-нибудь сидел в тюрьме?

– В тюрьме? Нет. О, я понял! Отец предупреждал, что твоя мать, вероятно, наговорила тебе о нем невесть чего! Значит, по ее версии, отец матерый уголовник? – улыбнулся Костя.

По щекам Ярославы покатились крупные слезы.

– Костя, Костя, что он ей сделал?

– Я не знаю, честно.

– За что же она так со мной? Она не любила меня и внушала мне страх перед отцом… отвращение и ужас… Но я не очень верила…

– А она вообще нормальная, твоя мать?

– Да не знаю я… То есть мать она совершенно ненормальная, а вот как насчет ее душевного здоровья… я не знаю, и знать не хочу! Она сделала из меня сироту при живых родителях… Ненавижу!

– А вот ненавидеть никого не нужно! Ненависть разрушает ненавидящего! Ты лучше просто забудь о ней! Теперь у тебя есть отец и два брата.

– Скажи, Костя, а отец что-то говорил о ней?

– В общих чертах. Говорил, что как совсем молодой врач мало зарабатывал, она его сживала со свету за это, что, забеременев, хотела сделать аборт, а он ей не позволил, говорил, если Бог дает детей, он дает и на детей, а после родов вообще его возненавидела, а потом нашла какого-то богатого. Отец хотел забрать тебя и уйти, а она не отдала, а когда он попытался как-то повлиять на нее, пригрозила, что посадит его, если он не уберется. Что вышла замуж за того, богатого… Да, еще он говорил, что она всегда придавала огромное значение внешним приличиям. Боялась осуждения даже чужих людей…

– О да! С внешней стороны у нас все было вроде бы вполне прилично. Правда, в какой-то момент она меня сплавила в интернат, но через год забрала, подруги ее осудили… А сейчас, видно, уже и подруг не осталось, потому что она меня выгнала взашей, когда я вернулась в Москву.

– Не думай об этом. Это все уже в прошлом, сестренка! Мы с тобой!

И он ласково пожал ей руку. Она разрыдалась.

– Перестань! Все теперь будет отлично! Да, еще папа говорил, что твоя мамаша была чрезвычайно привлекательна по-женски. Ты, видимо, в нее!

– Спасибо! Спасибо, Костя, братишка! Да, скажи, а что с отцом, что-то серьезное?

– Приступ стенокардии. Он все равно хотел лететь, но врачи не разрешили. Я обещал, что привезу тебя. Сможешь взять отпуск на недельку?

– Я постараюсь!

– Да, сестренка, постарайся! Мы могли бы полететь в пятницу…

– Знаешь, на неделю никак не получится! – сообразила Яся. – В среду приезжает делегация из Бельгии, я буду нужна…

– Но с пятницы до вторника…

– Да, смогу! – обрадовалась Яся. – Все, Костя, не хочу больше говорить о матери!

– Не будем!

– А кто была ваша мама?

– Мама? Она была концертмейстером в Новосибирском оперном театре, но потом у нее начался жестокий артрит и она уже не могла играть. Это была трагедия, но мама справилась и стала вести кулинарные курсы, потом они стали называться «Студия «Гурман» и пользовались в Новосибирске бешеной популярностью. Мама замечательно готовила…

– А твой брат?

– Наш брат! – поправил ее с улыбкой Костя.

– Ну да, наш брат?

– А Федька архитектор. Говорят, талантливый! Так что филологов нам как раз и не хватало для полноты картины! Ох, сестренка, я так рад… Знаешь, я когда летел сюда, боялся, честно говоря.

– Чего боялся? Что я окажусь какой-нибудь тварью, или мымрой?

– Я не формулировал, просто опасался, вдруг ты мне не понравишься…

– Из этого следует, что я тебе понравилась?

– Еще как!

– А я тоже боялась… Просто у меня было куда меньше времени на страхи, – улыбнулась Яся. – Знаешь, я в детстве мечтала о старшем брате, как все девчонки, наверное… Но два младших брата это тоже круто!

– А два младших вполне заменят тебе одного старшего. Мы не дадим тебя в обиду! Ты можешь всегда рассчитывать на нас!

И он ласково пожал ей руку.

Она опять заплакала.

– Ну вот… Что вы за народ, женщины, плачете по любому поводу. На вот, возьми салфетку, а то у тебя краска с ресниц потекла…

– Ой, в самом деле! Костя, а сколько тебе лет?

– Двадцать восемь. А Федьке двадцать шесть.

Они пробыли вместе до позднего вечера, все говорили и говорили.

– Костя, прости, не могу пригласить тебя к себе, мне просто негде тебя положить…

– Да боже сохрани, я остановился у старого друга, у него двухкомнатная квартира. Ты завтра работаешь?

– Увы! И не смогу отпроситься.

– Но в пятницу мы летим?

– Обязательно!

– Я возьму билеты. Только дай мне свой паспорт, я сфотографирую его.

– Думаешь, по фотографии дадут?

– Попробую, а нет, позвоню и подскочу к тебе на работу.

– Послушай, давай лучше ты подскакивай ко мне в обеденный перерыв, у нас там рядом есть авиакассы!

– Отлично, заодно и пообедаем вместе.

Он проводил ее до дома.

– Неохота с тобой расставаться… Надо же! Но это так здорово, что ты такая…

И он расцеловал ее в обе щеки.

– Костенька, я так счастлива…


Ее распирало от радости. Захотелось немедленно сообщить Верещагину, поделиться с ним своим счастьем. Она набрала его номер, хотя старалась не звонить ему, боялась показаться навязчивой.

– Алло, родная! – откликнулся он. – Как ты, солнышко мое?

– Верещагин, со мной такое случилось!

– Судя по голосу что-то хорошее?

– Меня нашел мой отец!

– Да ты что! Каким образом?

– Мне позвонил мой брат, у меня, оказывается, есть два брата… Он приехал со мной познакомиться…

– Брат? А отец?

– Отец от волнения захворал. Этот брат, Константин, Костя, он такой чудесный… И в пятницу я лечу с ним в Новосибирск, они, оказывается, живут в Новосибирске!

Она так искренне ликовала… А Иван Алексеевич был счастлив. Ай да Ванька, ай да сукин сын! Когда разговор окончился, он хотел тут же позвонить сестре, но вспомнил о разнице во времени. Ничего, утром позвоню. Пусть напомнит семейству Иноземцевых, чтобы не проболтались о том, что инициатором был я. Пусть бедолажка думает, что была нужна своему отцу. Хотя, похоже, она и в самом деле нужна, если не отцу, то хотя бы старшему из братьев. Судя по ее словам, она от него в восторге. Вот и чудесно. Пусть радуется, девочка моя!


Когда самолет приземлился в Новосибирске, сердце у Яси выскакивало из груди.

– Волнуешься? – сжал ей руку брат.

– Ужасно! Куда мы сейчас?

– Домой. Папа уже дома и ждет тебя. Я говорил с ним, рассказал, какая у него замечательная дочка…


Костя достал было ключ от квартиры, но потом решительно нажал на кнопку звонка.

– Так эффектней, – улыбнулся он.

Дверь распахнулась. На пороге стоял пожилой мужчина в больших роговых очках.

– Ясенька, деточка! – он тянул к ней руки и растерянно улыбался. – Боже мой, неужто это сбылось?

А она застыла. Не могла произнести ни слова.

– Вот, сестренка, это наш папа! Ну, что ж ты…

Отец подошел поближе и нерешительно обнял дочь. А Яся подняла к нему глаза…

– Спасибо… – с трудом ворочая пересохшим языком, проговорила она. – Спасибо, что нашли…

И вдруг пошатнулась и потеряла сознание. Не упала только потому, что отец держал ее и Костя тут же перехватил.

– Папа, что с ней?

– Это от волнения… Костя, уложи ее на диван!

Отец пощупал у нее пульс.

– Дай мне тонометр! – распорядился доктор Иноземцев. – Ну что это, – огорченно проговорил он. – Давление чрезвычайно низкое. Ничего, я сейчас!

Он достал из шкафа какую-то ампулу, шприц и сделал укол.

– Папа, это опасно?

– Да нет, просто она перенервничала. Сейчас придет в себя. О, вот и глазки открыла… Детка, как ты себя чувствуешь?

– Что случилось? Почему я лежу?

– Да ты в обморок хлопнулась! – радостно сообщил ей незнакомый парень, очевидно, Федор. – Костя едва успел тебя поймать, а то упала бы, стукнулась башкой об угол шкафа, кровищи было бы…

– Федька, заткнись! – потребовал старший брат.

– Детка, какое у тебя рабочее давление?

– Понятия не имею.

– Так! Обмороки бывают?

– Первый раз в жизни! Простите, я…

– Тебе совершенно не за что просить прощения. Ничего, полежишь полчасика и все пройдет. А я тут тебя понаблюдаю, ты же попала в дом врача, теперь придется обследоваться. Завтра поедем в госпиталь…

– Ой, не надо, ради бога!

– Надо, дочка, надо! А что это глазки слезами наливаются? Так врачей боишься?

– Нет, просто… Я не верю себе… Это вы… папа.

– Я! Папа! Только не вы, а ты! Папа, ты! Повторяй за мной: папа!

– Папа!

– Папочка, ты старый дурак! Тебе нет прощения!

– Да что вы такое говорите? – ахнула Яся.

– Костя, Федя, марш на кухню готовить ужин! – распорядился отец.

Молодые люди послушно удалились.

– Просто я должен просить у тебя прощения, но боюсь и не люблю излишнего пафоса, а ситуация требует, сама понимаешь… Я был молодой совсем, в возрасте Федьки, и, честно сказать, струхнул, когда твоя мамаша пригрозила мне тюрьмой. Дело в том, что я поверил ей. Она была способна на все. И я предал своего ребенка. Она говорила тебе, что я какой-то монстр?

– Да, что вы… уголовник, убийца…