– Ой, мамочки! Неужто твоя мамаша раскаялась?

– Щас! Нет, Верещагин нашел моего отца!

– Шутишь! И… что? Он и в самом деле уголовник?

– Щас! Он доктор медицинских наук, завотделением в Новосибирском госпитале… А еще у меня есть два чудесных брата…

– Ну ни фига себе! Давай, рассказывай подробно!


Секретарша Виолетта Геннадьевна, едва он вошел, спросила:

– Иван Алексеевич, что с вами?

– А что со мной?

– Вы так сияете!

– Просто еще не окунулся в наше болото!

– Ну-ну! – покачала головой пожилая дама. Небось опять завел новую пассию.

Время от времени он звонил Ясе, выяснял, как она там.

– Устроилась, солнышко?

– Да! Только пока в комнате для гостей.

– Это почему? Ах, кажется, я понял. Ты умница! Я учту! Ты рада своей тете Поле?

– Не то слово!

– А я как рад! Ну все, целую!

Вечером он как безумный рвался домой, но в результате попал туда только в десять часов. Яся, свернувшись калачиком, спала на диване в гостиной. Работал телевизор. Какое счастье…

– Яська, я пришел!

Она мгновенно вскочила.

– Прости, я уснула… Как же я соскучилась!


Прошел месяц. Иван Алексеевич чувствовал себя абсолютно, до идиотизма, счастливым. Он не только не разочаровался в своей избраннице, наоборот, все больше и больше ею очаровывался. Развод с Диной был оформлен. Но жениться они не могли. Яся все еще была замужем. Они как-то забыли об этом. Верещагин опять обратился к Артуру. Тот сказал, что международными разводами не занимается и передал их дело своему коллеге, съевшему на таких делах не одну собаку. Ивана Алексеевича это обстоятельство раздражало, а Яся только улыбалась.

– Верещагин, что ты нервничаешь? Успеем мы… Куда спешить? Разве нам и так плохо? Мне, например, прекрасно, сплошная лебедянь!

Это смешное выражение всегда умиляло Ивана Алексеевича.

Яся почти ежедневно общалась по скайпу с отцом и братьями. Но работы пока никакой для нее не находилось. Наташа Завьялова предложила ей пойти редактором к ней в программу, но Иван Алексеевич категорически воспротивился.

– Нет, ни к чему это! Хватит в руководстве канала и одной супружеской пары…

– Но я же не руководство, да и Наташа тоже…

– Редактируй меня, если хочешь, я вот неточно выразился, ты меня поправила, спасибо тебе за это. Пойми, чудачка, там же нас всех перессорят, кому это надо? А знаешь что, если тебе неймется, займись-ка спальней, что мы ютимся в комнате для гостей. Даю карт-бланш, делай там, что захочешь! Выкидывай к чертям всю мебель, меняй все по своему вкусу! И покупай все, что на тебя глядит!

– Ой, правда?

– Истинная правда, Ясюня!

Эта идея вдохновила Ясю. Она позвонила Варваре.

– Варька, поможешь?

– Не вопрос! Я после работы заеду и погляжу.


Варя долго осматривалась в спальне.

– Ну вот что, подруга, есть одна мысль…

– Какая?

– Надо сперва освободить помещение, а потом уж думать, и еще я бы переклеила обои.

– А я бы обила стены тканью.

– Английским ситцем, как в старинных романах?

– Ну, что-то в этом роде.

– Это красиво, но темные цвета не годятся для спальни, а светлые – слишком марко.

– Не страшно, это можно чистить.

– Вообще-то да…

– Мебель я отдам тете Поле, она хочет.

– Здорово!

– А занавески будут такие же, как стены… Только на два тона темнее.

– А найдешь?

– Уже нашла!

– Купила?

– Нет пока, только присмотрела.

– А мастеров таких найдешь?

– Не надо мастеров, сама справлюсь. Я такое уже делала. В Бельгии. Еще в Интернете покопаюсь… Варь, поможешь?

– Не вопрос! И если мне понравится, потом и у меня что-то подобное сделаем. Поможешь?

– Не вопрос!


Иван Алексеевич уезжал на несколько дней по делам. Рвался домой, а приехал, Яси дома не было.

– Алло, солнышко, ты где?

– В доме ткани.

– Что ты там делаешь?

– Занавески заказываю.

– Когда дома будешь? Я смертельно соскучился!

– Не раньше, чем через два часа!

– За что мне такие муки! Слушай, ты почему дверь в спальню заперла?

– Хочу сюрприз тебе сделать, когда все будет готово!

– А, понял, целому дураку полработы не показывают?

– Именно! Верещагин, я люблю тебя! И я тоже ужасно соскучилась!


И она уже рвалась домой, она практически разучилась существовать без него. С ним она забывала обо всех своих комплексах, чувствовала себя прекрасной, желанной женщиной, и в самом деле расцветала в его присутствии. Смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Это я? Нет, не может быть…


Как-то вечером они вчетвером – с Глебом и Наташей сидели на террасе модного ресторана. Начало сентября, дни теплые и погожие. Им было хорошо и уютно вместе.

– Знаешь, Яся, – сказал Глеб Витальевич, – я знаком с Ванькой уже тридцать лет, но никогда его таким не видел. Это благодаря тебе. Я хочу за тебя выпить! И еще за то, что наши с ним жены подружились. Это так здорово!

– Поддерживаю! – засмеялся Верещагин.

Все выпили за нее. Ей это было приятно. И вдруг что-то произошло, а что, она сказать не могла. Ее вдруг стал бить озноб, к горлу подступил комок… Стало страшно.

– Яська, ты чего так побледнела? – первой заметила ее состояние Наташа. – Тебе нехорошо?

– Да, голова что-то закружилась…

– Хочешь, спустимся в сад? – предложила Наташа.

– Да, да!

Мужчины, занятые разговором, ничего не заметили.

Женщины спустились в сад.

– Если б я не знала, что у Ивана не может быть детей, я бы подумала, что ты беременна.

– Нет, Наташа, я не беременна. Но мне кажется, что где-то здесь моя мать… Я всегда чувствовала ее приближение в минуты, когда мне было хорошо. Я не могу объяснить…

– Слушай, а может это просто какое-то недомогание, с нею не связанное?

– Может и так… Не знаю.

– Скажи мне, как она выглядит, я пройдусь по залам и погляжу, хочешь?

– Хочу!

– Я мигом, подожди меня!

Яся сидела на лавочке, закрыв глаза. Ей было трудно дышать. И вдруг ее отпустило. Вернулась Наташа.

– Тебе лучше?

– Да!

– Поразительно! Я видела такую женщину, она собиралась уходить… Я ни с чем подобным еще не сталкивалась…

Яся пожала плечами.

– Ну надо же… А она, между прочим, интересная женщина! Я думала невесть какая карга…

– Интересно, она меня тут видела?

– Это имеет значение?

– Имеет. Она может устроить какую-то пакость.

– Господи, что ты говоришь! Какую пакость?

– Я не знаю… Просто, если она видела, что мне хорошо, обязательно что-то устраивала…

– Брось, Яська, ты тогда была девочкой, зависела от нее, глаза ей каждый день мозолила, а сейчас ты более чем взрослая женщина, да и Ванька тебя в обиду не даст. Знаешь, что он мне сказал недавно?

– Что?

– Что нашел свою вторую половинку. Вот! И забудь ты о своей мамаше. Кстати, она была с мужчиной, такое представительный дядька…

– Видимо, это последний муж.

– Так до тебя ли ей?

– Будем надеяться, – вздохнула Яся.

Но в душе поселилась тревога.


– Иван Алексеевич, к вам рвется какая-то дама, говорит, что это жизненно важно для вас.

– Кто такая?

– Ее зовут Курилова В. И.

– Не знаю такую.

– Отправить восвояси? – осведомилась Виолетта Геннадьевна.

– Да нет, только предупредите, что у нее на все про все десять минут.

– Хорошо!

В дверях показалась элегантная немолодая женщина. Иван Алексеевич привстал, он был достаточно галантен.

– Присаживайтесь. Что вас привело ко мне?

– Я пришла предупредить вас.

– Слушаю вас.

– Я мать Ярославы!

– Вот как? И о чем вы хотите меня предупредить? – очень холодно осведомился Верещагин.

– О том, что у Ярославы очень дурная наследственность, с ней нельзя заводить детей, у нее по линии отца ужасные гены! Он был отпетый уголовник, к тому же в их роду было полно психически нездоровых людей…

– Только по отцовской линии? – достаточно ядовито произнес Иван Алексеевич.

– Что вы хотите этим сказать?

– Просто интересуюсь.

– Вы можете мне не верить…

– Я скажу иначе: я никак не могу вам верить! Простите, но – никак!

– Понимаю, вы очарованы ею, она намного моложе вас, но поверьте…

– Да не поверю я! И вообще, зачем вы ко мне явились? Какую цель вы преследуете?

– Только одну! Я не хочу, чтобы из-за моей ошибки в молодости страдали другие люди. Я влюбилась в отпетого уголовника, родила от него… А яблоко от яблони… сами знаете.

– Простите, мадам, это вы профессора Иноземцева называете отпетым уголовником?

Женщина побледнела.

– Кто такой профессор Иноземцев? Однофамилец?

– О нет, это весьма достойный человек, великолепный врач и отец Ярославы. Я нашел его и все ваши инсинуации…

– Да что за бред! – Дама вдруг стала пунцовой.

– Это не бред. Бред то, что вы тут несете! И как я понимаю, цель вашего визита напакостить собственной единственной дочери, которую вы объявили спившейся проституткой, к тому же покойной! Это ж надо придумать… Послушайте, мадам, вот что я вам скажу: вы как могли уродовали вашу дочь, но она вопреки вам выросла чудесным добрым человеком, восхитительной женщиной, но чудовищно закомплексованной. Она о вас почти ничего не рассказывала, но так случилось, что у меня в доме уже восемь лет работает ваша бывшая соседка Полина Яковлевна, вот уж мне о вас порассказала… Как вы мучили и унижали девочку, морили ее диетами и даже сплавили в интернат.

– И вы верите этим россказням? Да Полина просто мне всегда завидовала…

– Короче, мадам, временной лимит вы исчерпали, но я хочу вас в свою очередь предупредить – если вы еще раз хоть на мгновение приблизитесь к моей жене… Я приму меры и вам мало не покажется!

– Ах так? Ты мне угрожаешь, дебил? – вдруг завизжала она. Схватила со стола тяжелую стеклянную пирамидку для бумаг и швырнула ее в Верещагина. Он сумел пригнуться и пирамидка угодила в стеклянную дверцу книжного шкафа. Посыпались осколки. Иван Алексеевич не успел опомниться, как в него полетел еще и стакан с карандашами.

– Вы с ума сошли! Я вызову охрану!

– Охрана тебе не поможет, козел! – визжала она и вдруг кинулась на него. Он схватил ее за руки, но она успела расцарапать ему лицо. Билась, вырывалась, визжала, брызгая слюной и грязно ругаясь.

В кабинет вбежала Виолетта Геннадьевна.

– Боже, что тут происходит? Я вызову охрану!

– Вызовите «скорую», она сумасшедшая…

Верещагин втолкнул женщину в крохотную комнатушку, где иногда позволял себе прилечь на четверть часа, и запер дверь.

– Фу! Кошмар какой-то!

– Иван Алексеевич, у вас кровь! Надо промыть и залепить пластырем! Сядьте, я все сделаю. Ой, она там все разгромит!

Дама продолжала бушевать. Она колотила в дверь, орала, грязно материлась.

– Кто она такая? – полюбопытствовала Виолетта Геннадьевна.

– Понятия не имею! Просто сумасшедшая… И как ее охрана пропустила?

– А сумасшедшие они очень хитрые…


К приезду «скорой помощи» в комнатушке все стихло.

– Она затаилась! – предположила Виолетта Геннадьевна. – Открывайте осторожно, ребятки!

Но видимо она выдохлась. Сидела на полу, уставившись невидящим взглядом в пространство.

– Документы есть? – спросил врач.

– Она замужем, – заглянув в паспорт, сообщил доктор. – Надо посмотреть в телефоне, может есть номер мужа.

– Нет! Не надо мужу… Я уйду! Пустите меня!

– Вы сможете идти?

– Смогу! – злобно прошипела женщина.

– Виолетта Геннадьевна, вызовите такси, – распорядился Верещагин.

– Но как же? Не положено, – забормотал врач, которому совершенно не улыбалось возиться с полоумной теткой. Он не психиатр!

– Ничего, скажете, что мы тут просто перепугались.

– Ну что ж… Нам же лучше!

Два охранника пошли сопроводить женщину до такси.

– И никогда больше не пускайте ее сюда! – напутствовал их Верещагин.

– Иван Алексеевич, вам надо выпить кофе и лучше бы с коньяком! – посоветовала Виолетта Геннадьевна.

– Нет, мне надо просто выпить коньяку! Домой меня отвезет водитель.

Господи, вот кошмар-то! И впрямь у моей Яськи дурная наследственность… И слава богу, что у нас не может быть детей! Все к лучшему в этом лучшем из миров. А вот и объяснение столь странного отношения к дочери… Она попросту сумасшедшая, эта баба. Но Яська-то моя… Она самая лучшая в мире. А говорят, от осины не родятся апельсины. Яська дочь своего отца, а вовсе не матери. А там хорошая яблоня… А надо ли говорить Яське про сегодняшнее? Все-таки лучше сказать. Не хочу никакого вранья в наших отношениях. Она, конечно, расстроится… Но я сумею ее утешить.


– Верещагин, что с тобой? На тебя напали? – воскликнула Яся при виде его заклеенной пластырем щеки.