К весне он приходит все реже, у него скоро выпускные экзамены. Следующая наша встреча происходит уже на зимние каникулы. Николай поступил в Ленинградский университет. Мне уже пятнадцатый год, я по-прежнему влюблена в Толю. Лида осенью явилась к нам с новым поклонником. Мне тоскливо без Коли, я чувствую себя лишней в их компании. Все больше времени я провожу с одноклассниками — на катке, в кино, на лыжах. Новое увлечение приходит внезапно. Гитарист из школьного ансамбля, блондин с голубыми глазами и обворожительной ямочкой на подбородке так, мне кажется, похож на артиста Видова, потрясшего наше юное воображение в фильме «Красная мантия», что я забываю обо всем на свете. Толя уходит в область воспоминаний. Я хожу, как сомнамбула, оживая только в те минуты, когда встречаюсь — так редко! — с предметом обожания. Он учится в девятом классе и на другом этаже. Каждую перемену я вспоминаю о каком-то деле, которое вынуждает спуститься вниз и пройти мимо его класса в надежде встретиться. Он на меня совершенно не обращает внимания. День рождения, когда мне исполнилось пятнадцать лет, проходит в любовной тоске. Сестра пытается меня утешить, потом коварно рассказывает всем о моей безнадежной любви. И сочувствие, и шутки, которые я от них слышу, доводят меня до отчаяния. В таком состоянии вхожу однажды в середине января домой и слышу шум, смех, восклицания. Зайдя в комнату, вижу всех в сборе: Наташу, Лиду с новым другом, Толю, Илью и — Колю! Слегка оживившись и слабо улыбаясь, я машу ему рукой и сажусь в углу, в стороне ото всех.

— Что это с ней? — удивляется Коля, — Бетси, ты больна? А я скучал по тебе. Там, понимаешь, поговорить не с кем.

— Не обращай на нее внимания! Она влюблена и страдает. Расскажи лучше про университет, — просит сестра.

Они с Толей собираются в этом году поступать туда учиться. Наташа готовится в медицинский. Коля начинает делиться впечатлениями о вступительных экзаменах и первых месяцах учебы, о жизни в Ленинграде, о театрах и филармонии, о новых знакомых, о девушках. Я немного оживляюсь и прислушиваюсь к его рассказу.

— Бетси, ты вспоминала меня? — внезапно поворачивается он ко мне и я киваю головой, — Пойдем завтра кататься на лыжах?

Назавтра мы все вместе отправляемся за город. На этот раз Коля сам зовет идти рядом с ним. Мы не торопясь скользим по лыжне. Но разговаривать, идя друг за другом, трудно и мы сворачиваем с лыжни на снег.

— Бетси, ты сильно изменилась! Что с тобой произошло?

— А как я изменилась? — спрашиваю я с любопытством.

— Ты стала взрослее. Помнишь, я как-то сказал, что, когда ты вырастешь, мужчины будут сходить по тебе с ума? Я думаю, это время скоро наступит. Сколько тебе лет?

— Шестнадцатый год. Но ты не прав, на меня никто не обращает внимания. Я словно пустое место!

— И кто же этот глупец, который один не замечает тебя?

— Именно тот, который мне нужен! Ах, я такая… — я подыскиваю слово, — Я не привлекательная! Мне нечем его привлечь. Я даже целоваться не умею!

— Ты ни с кем еще не целовалась?

— Нет, представляешь? Никто меня не хочет даже поцеловать! Коко, научи меня! Пожалуйста, — я умоляюще заглядываю в его глаза и хватаю за руку, — я тебя очень прошу! Я с тобой не так боюсь!

— Разве ты боишься?

— Ужасно! Мне кажется, если он захочет меня поцеловать — я просто умру!

— Маленькая, глупенькая девочка…

Он легко проводит кончиками пальцев по моей щеке, потом касается моих губ и начинает пальцем обводить их по контуру. Я стою, затаив дыхание и удивленно глядя на него. Коля наклоняется ко мне. Когда его лицо приближается к моему, я делаю непроизвольное движение назад и, запутавшись в лыжах, падаю в снег.

— Ах, видишь, я такая нескладеха! — огорчаюсь я.

Он быстро отстегивает лыжные крепления, освобождая мои ноги, снимает свои лыжи и присаживается рядом, притягивая меня к себе.

— Не ругай себя. Девушка и должна быть послушной, невинной и скромной.

— Даже если она не невинна и не скромна? — не могу удержаться я.

— Предполагается, что я об этом не знаю. Но ведь ты невинна!

— Смотря что под этим подразумевать.

— Бетси, сейчас не время начинать дискуссию! — пресекает мою вечную готовность спорить Коля.

Он берет меня за плечи и, притянув поближе, опять начинает ласкать лицо и губы, пока они не раскрываются с легким вздохом. Коля тихонько касается их своими губами, пока я не закрываю глаза, отдаваясь новому и чудесному ощущению. Мои руки закидываются ему за голову, и тут он целует меня по-настоящему. Поцелуй длится несколько секунд, Коля отрывается и смотрит на меня удивленно, а потом крепче прижимает к себе и целует еще, долго-долго. Меня заливает горячая волна, чувствую, что еще немного — и я потеряю сознание от блаженства, которое доставляют его мягкие губы. Легкий стон вырывается из груди и я крепче прижимаюсь к нему.

Бетси, — шепчет он, — Бетси, не искушай меня!

Я отстраняюсь и смотрю на Колю восторженными глазами:

— Это всегда так чудесно?

— А как ты думаешь?

— Я думаю, не всегда. Наверное, это зависит от того, кто тебя целует? Я рада, что ты был первым.

— Всегда к твоим услугам, — улыбается он.

— А ты многих целовал? — с любопытством спрашиваю я.

— Знаешь, мне ведь скоро двадцать!

— Так ты, значит… может быть… — потрясенно начинаю я.

— Ш-ш-ш, Бетси, нельзя быть такой любопытной, всему свое время, — он подает мне руку, помогая подняться, — а теперь запомни: тот, кто не обратит на тебя внимания, просто дурак и не стоит тебя. Чувствуй себя принцессой и не бегай за парнем. Рано или поздно он сам придет. Когда ты вырастешь, ты будешь удивительной женщиной, с твоим умом это будет сводить с ума. Я первый это говорю. Главное — не урони себя и не торопись.

— Ах, хорошо бы ты не уезжал! Без тебя я так скучала!!

— А как же Толик? Ты его разлюбила?

— Ты разве знал?

— Да уж, догадался. Он и не подозревает, что потерял! Ну, побежали догонять остальных?


Почти две недели студенческих каникул мы проводим все вместе, как в старые времена. Я оживаю и веселею. Однажды вечером, возвращаясь из кино, я начинаю кататься на накатанной полоске льда, но с первого раза падаю. Коля помогает мне подняться, я упрямо возвращаюсь и снова скольжу вперед, но уже в самом конце вдруг замечаю идущего навстречу своего гитариста и от неожиданности опять чуть не падаю. Коля подхватывает меня в охапку и говорит:

— Так не честно, Бетси! Ты специально, — но увидев мое застывшее лицо и большие глаза, он, не выпуская меня, шепчет: — Все в порядке, ты ведь принцесса! — и целует прямо у всех на виду.

Придя в себя от неожиданности, я замечаю ошеломленное лицо моего недоступного гитариста и встречаю веселый Колин взгляд.

— Главное — не переиграй! — советует он.

— Коко, спасибо! — благодарно шепчу я, — Как жаль, что ты скоро уезжаешь! Я попробую еще?

Я снова возвращаюсь к началу ледяной дорожки и опять скольжу по ней, не глядя по сторонам, благополучно соскакиваю на снег и мы идем, взявшись за руки, догонять остальных.

— Молодец! Спорим, он подойдет к тебе в течение недели?

— Не буду я спорить.

— Тоже верно, — одобрительно кивает Коля, — Это не предмет для спора.

И, словно тема исчерпана, мы начинаем обсуждать недавно прочитанную «Сумму технологии» Лема. Коля объясняет мне непонятные места, связанные с технической терминологией.

— Слушай, а почему ты занимаешься физикой? Я думала, что тебя интересует философия или психология. Почему точные науки? Тебе разве интересно? Физика — какая гадость! Погнался за модой?

— Да, наверное. Но ты знаешь, довольно интересно пока. А что тебя интересует? Ты выбрала?

— Конечно, я точно знаю, где буду учиться: филфак, французская литература, я только не выбрала, какой период, все так интересно!

— Вот так новость! Я от тебя не ожидал. Тебя ведь тоже интересовала философия? И биология?

— Да знаешь, решила выучить французский. Мне ведь языки легко даются, по-английски я свободно уже говорю, только акцент, наверное, жуткий. А французский — это так изысканно! Ну, начала и увлеклась. Через два года приеду поступать к вам в университет. Но мне так не интересно учиться в школе! — пожаловалась я, — И не с кем поговорить, сестре не до меня.

— Потерпи еще!

— Да я терплю. Читаю, слушаю музыку.

— Влюбляешься и страдаешь! — подсказывает Коля, прижав мне пальцем кончик носа, как маленькой.

— Да, — соглашаюсь я, — Это тоже интересно.

— Ты так на это смотришь?

— Помнишь, мы как-то спорили, что важнее, мыслить или чувствовать? Я поняла, что мне интересней чувствовать, мыслить — это не самоцель.

— Это опасный путь. Чувства не должны заслонять разум, — покачал головой Коля и вдруг тихо добавил: — Хотя один разум — это тоже ущербно. Бетси, знаешь, я ни с кем и никогда не говорил об этом, только с тобой. У меня слишком много разума и почти нет чувств.

— Ты никого не любишь? — постаралась скрыть любопытство я.

— Нет, не то. Я слишком разумно люблю. А мне бы очень хотелось сойти с ума и пожить в безумии чувств, но я не способен на это.

— Ты клевещешь на себя, ты просто еще не влюбился.

— Может быть.

Я невероятно горда тем, что он говорит со мной так откровенно, хотя и не понимаю до конца, что он имеет в виду. Сама я переживаю момент, когда все чувства необыкновенно обострены, эмоции составляют смысл жизни, и как можно жить в другом состоянии, я не представляю.


Спор, от которого я отказалась, Коля выиграл. Не прошло и недели, как на катке ко мне подошел предмет моих страданий и предложил кататься вместе. Мы встречались несколько раз, вместе ходили на каток, в кино, целовались на безлюдных вечерних улицах или в подъезде, когда он провожал меня домой. Сначала мне все это безумно нравилось, но я быстро поняла, что говорить нам больше не о чем, даже о музыке и своей гитаре ничего интересного он сообщить не мог. Когда пришла весна и растаял каток, наши встречи стали все реже и к концу учебного года прекратились сами собой.

Летом сестра, как и мечтала, поступила в ленинградский университет на биофак. Еще через год, летом, встретившись с сестрой в Крыму, я получила кучу сведений обо всех наших знакомых, которые тоже учились в Ленинграде, в том числе о Толе и Коле. Лежа на пляже, мы лениво болтаем обо всех.

— Да, новость! — вспомнив вдруг, радостно сообщает она, — Колька собирается жениться. Она сухой математик, хотя, в общем, симпатичная. Но знаешь, какая-то нелюдимая. Он стал редко появляться у нас.

(Сестра снимала комнату вдвоем с Наташей.)

— Может, им просто хочется побыть вдвоем. Передай ему мои поздравления. И скажи, что я желаю ему забыть с ней о Декарте.

— Что-что? — удивленно переспрашивает она.

— Так и скажи, он поймет. Мы когда-то давно говорили с ним об этом.

— Да, вы ведь дружили, — вспоминает сестра и интересуется: — Ты была в него влюблена?

— Нет, больше. Он — мой самый лучший друг. Больше, чем ты!

— Даже так? Я этого не понимаю.

— Просто есть вещи, которые проще обсуждать с мужчиной. Он мог говорить со мной обо всем и не считал меня ребенком.

— А со мной не обо всем? — насмешливо спрашивает сестра, смазывая плечи кремом от загара.

— Ну, не обижайся, с тобой о том же — но по-другому.

— Слушай, — вдруг сжимает она мою руку и показывает глазами в сторону, — По-моему, вот тот молодой человек не сводит с тебя глаз. Хочешь познакомиться с ним? Он симпатичный.

— Он просто не знает, сколько мне лет.

— Да, по тебе не скажешь, что тебе шестнадцать, — вздыхает она, — Прекрати округляться, иначе к двадцати ты будешь толстушкой. А сейчас ты секс-бомба, — и с завистью добавляет: — Хотела бы я иметь такие формы!

Моя сестра маленькая и хрупкая, как наша мать. Я, видимо, пошла в бабушку, и последнее время мои грудь и бедра доставляют мне массу неприятностей. Что я только не делаю, чтобы вернуть девчоночью тонкую фигуру, только что уксус не пью! В отличие от роскошных волос, которые украшают голову сестры и делают ее шею особенно хрупкой под грузом дважды обернутой вокруг головы косы в руку толщиной, я коротко подстрижена. Когда мы бежим купаться, я успеваю отплыть довольно далеко, пока она надевает шапочку и плывет, аккуратно держа голову над водой. Молодой человек действительно пытается завести знакомство, но разговаривает с ним в основном сестра. Я, искупавшись, опять берусь за книгу. Читаю я, как всегда, очень много и все подряд, поглощая одновременно Бабеля, Вересаева, Бунина, которого в то время очень любила сестра (она в восторге от «Гали Ганской», а мне больше нравится «Натали»), Флобера и Ронсара. Флобера я читаю по-французски, заглядывая иногда в словарь.