Вера Иванова - Спор на 10 поцелуев

– Надо значит надо, – обреченно вздохнул Петя. – Обещаю! А теперь, извини, бежать надо. Там сейчас на собрании вожатых будут поведение наших фанатов обсуждать. Да, задали девчонки перцу! Весь лагерь на уши поставили.

Если Паша после визита друга выглядел явно повеселевшим, то Петя выходил из палаты изрядно расстроенным. Ну и влип же он с этим спором! Шутка ли – по-настоящему превратиться в этого паршивца Ромео! И главное, придется смириться и подыгрывать Пашке до самого конца чемпионата. А это почти вся оставшаяся смена!

После ухода друга Паша закрыл тетрадку и откинулся на подушки. Засыпая в этот день вечером, он чувствовал себя человеком, полностью исполнившим свой долг.

А «абсолютный идеал» Марина Семечкина в своем дневнике назвала 7 августа самым счастливым днем своей жизни.

«Йес! Йес! Вау! Ромео наконец-то стал самим собой, – написала в этот вечер Джульетта. – Как он смотрел на меня! Как разговаривал! Как целовался! А ведь утром я уже готова была сдаться. Он в меня влюбился, это точно. В меня, а не в Ленку! На нее он на репетиции даже не взглянул и справился с ней в поединке за одну минуту. Так что все мои подозрения – просто глюки! По-моему, мы с ним идеальная пара. Жаль, Пашка не видел всего этого – репетировали без него, с Анной Павловной. Но я ему обо всем рассказала, когда вечером пробралась в изолятор. Он радовался не меньше меня, однако, когда я предложила ему сразу же, прямо в палате, „отдать“ свои десять поцелуев, категорически отказался. „Неужели ты не поняла, что я шутил тогда! – рассмеялся он. – Считай это просто дружеской услугой. Вы с Петькой – мои лучшие друзья!“ Потом он попросил меня рассказать, что там произошло с группой поддержки – про совещание, на которое нас вызывали, и все такое. Я ему рассказала все с самого начала – как мы собрались в пионерской комнате, как кричалки придумывали, как репетировали и как подбирали шумы. Но теперь, к сожалению, все это стало ни к чему – на сегодняшнем совещании у начальницы нам запретили шуметь и орать. Когда Пашка об том узнал, то весь аж позеленел. Попросил передать привет и огромное спасибо Симону и всем девчонкам из группы поддержки и сказал, что, как только выйдет из изолятора, быстро наведет порядок. „Можете придумывать новые кричалки! – заявил он. – Гарантирую, что у вас будет возможность их исполнить“. Зная его, я не сомневаюсь, что все будет так, как он сказал.

Ленка на меня дуется с самой репетиции, даже отказалась разговаривать. Что ж, это тоже хороший признак – если она ревнует, значит, Петька действительно влюблен не в нее, а в меня. После этой репетиции ни для кого не секрет, что у нас с Петькой любовь, мы с ним теперь „официальная“ пара, он меня даже подождал около изолятора, когда я была у Паши, и в корпус мы пошли вместе. Перед входом в корпус мы поцеловались, и он сказал мне, что я ему нравлюсь. Я ответила, что и он мне тоже. Теперь я знаю, какое оно – счастье!»

Утром восьмого августа Паше удалось вырваться из изолятора и даже попасть на тренировку, хотя каждое движение давалось ему с большим трудом и болью. Он исправно отстоял в воротах, не пропустив ни одного гола и обретя статус признанного профессионала. Но, кроме этого, наградой за перенесенные мучения ему стала необычайная популярность среди младших отрядов. После окончания тренировки его облепили малолетние поклонники и поклонницы, чтобы выразить свое восхищение, попросить автограф и сфотографироваться вместе на фоне футбольного поля. К своей скоропалительной славе Паша отнесся вполне терпимо и серьезно. Марине смешно было смотреть, как обстоятельно он разговаривает с малышней, не отказывает в просьбах и вдумчиво отвечает на детские вопросы. Окруженный толпой детей, он был похож на вожатого или даже учителя, особенно же после того, как выяснилось, что за недолгое время общения он запомнил имена почти всех ребят и девчонок.

– Чего ты с ними возишься? – удивилась Марина. – Неужели тебе это интересно?

– Мелкие довольно забавны, хотя и бывают крайне несносными, особенно моя младшая сестра. А сегодня кое-что мне показалось интересным и странным…

– Да? И что же это? – заинтересовалась Марина.

– Так, мелочь… – уклонился от ответа Паша.

Потекли размеренные дни лагерной жизни. Даже у тех четверых, которые были вовлечены в необычную любовную историю (вернее сказать, что таких было не четверо, а гораздо больше), совершенно не хватало времени. Хорошая погода сменялась дождями, утро – вечером, футбольные тренировки чередовались с репетициями, а еще и кружки, и купания, и катание на лодках и яхтах, и экскурсии, и походы в лес за грибами…

Марина так уставала, что к вечеру едва добиралась до кровати. Однако почти каждый раз она все же находила время для того, чтобы, укрывшись одеялом и подсвечивая себе фонариком, записывать обо всех происшествиях в дневник. Начинались эти записи, конечно же, с описания любовных отношений с Петей. Каждый день приносил что-то новое – интересные разговоры, необычные взгляды, все более смелые поцелуи и объятия, маленькие подарки, обещающие предсказания Пашиных гаданий… Да мало ли знаков и примет у любви!

На этом направлении все действительно было прекрасно – дневник пополнялся восторженными записями и талисманчиками в виде засохшего лепестка розы, срезанного локона, фотографии с надписью «Моему идеалу» и размашистой подписью, наклейкой-тату… Что и говорить, довольный беспроигрышной игрой команды и уверенной поступью «Пятака» к титулу чемпиона, Петя смирился со своей участью Ромео и исправно проводил время с Мариной. Правда, иногда его чуть-чуть мучила совесть – когда во время занятий своего «идеала» в кружке рукоделия он с Леной-Тибальдом уединялся на укромных площадках и отрабатывал приемы фехтования. Но так как это ни в коей мере нельзя было назвать изменой Марине, уколы совести были почти безболезненными.

Правда, и Маринино сияющее счастье порой омрачалось едва заметными тучками. Временами роль «идеала» казалась ей однообразной и скучной. Хотелось плюнуть на все, разодеться в пух и прах, а потом пойти оттянуться на дискотеку вместе с девчонками, посмеяться, потанцевать… Но разве она могла себе это позволить? Кто знает, как отнесся бы к этому строгий и бескомпромиссный Петя. Марина очень боялась даже малейшей трещинки в идеальной конструкции их отношений, поэтому следила за собой с особенной тщательностью. Но подобные предательские мысли посещали ее нечасто: прогулки с Петей, плетение фенечки, репетиции пьесы и тренировки с группой поддержки практически не оставляли времени.

Паша, выйдя из изолятора, выполнил свое обещание: он быстро и эффективно отстоял права болельщиков, пригрозив всеобщей забастовкой всех спортсменов и саботажем соревнований. Мера сработала, на совместном совещании капитанов команд, руководителей групп поддержки и вожатых болельщикам разрешили шуметь и орать кричалки, а они обязались при этом не ломать и не резать скамейки, не сорить, а также не допускать нецензурных выражений.

Расследование Паши зашло в тупик, по крайней мере, так думала Марина. Общались они теперь редко, только на репетициях. Игрой своих актеров режиссер был доволен, хотя над головами исполнителей почти каждый вечер гремела гроза. Паша называл это «держать народ в тонусе».

Начальница оказалась права: как она и предсказывала, отдых получался настолько активным, что скучать действительно было некогда.

С середины смены ко всем прочим занятиям добавилась усиленная подготовка к походу – малыши должны были отправиться в однодневный, а старшие – в двухдневный пеший поход. Подготовка съедала последние крохи свободного времени, на дискотеку не успевали даже переодеваться, так и шли в кедах, едва сбросив рюкзаки, или же в костюмах и театральном гриме. Зато за неделю такой напряженной жизни от первоначальной скованности не осталось и следа.

Преимущества активного отдыха оценили все – Надя-Липа сбросила три килограмма, Марина стала похожа на золотоволосую шоколадку, у Оксаны волосы отросли на месячную норму, а Оля-Ромашка, по ее собственному мнению, подросла.

– Я теперь Килу почти до плеча достаю! – хвасталась она.

К тому же многие курящие – и парни, и девчонки – бросили курить.

– Некогда, – сетовали они, – да и бабок нет.

Так что в отсутствии денег тоже были свои положительные стороны.

Правда, после родительского дня кошельки и косметички снова наполнились, но, по уже выработавшейся привычке, нужда в них возникала гораздо реже.

– Я давно уже мечтал бросить, – объяснял Кил. – А теперь вот почти получилось. И вообще, пора переходить на здоровый образ жизни. А бабки я лучше на Шекспира потрачу. Может, он еще чего интересного написал, кроме «Ромео и Джульетты».

Третья смена перевалила за середину и начала медленно катиться к завершению. Но впереди было самое интересное – поход, финал футбольного чемпионата, театральный фестиваль, и это кроме того, что происходило каждый день. Никаких неожиданностей, чрезвычайных происшествий и скандалов не предвиделось, разве что Паша все еще не оставлял попыток найти лагерного вора.

Так было вплоть до пятницы, 13 августа.

Именно на этот день был намечен поход пятого отряда.

– Пятница, 13-е! Это же просто катастрофа! – воскликнул, узнав о дате похода, Акула.

– Целых два дня в лесу, и никакой дискотеки – что мы там будем делать? – ныли Симон и Липа.

Нашлись и другие недовольные, но их голоса заглохли в общем хоре любителей романтики и приключений.

Ранним утром в пятницу, 13 августа, вожатые безуспешно пытались растолкать спящих крепким сном туристов.

– Вставать в шесть! Это же садизм! – ныли сони, с трудом отрывая головы от подушек и тут же опуская их снова. Наконец, подгоняемые взрослыми, все же поднялись, но на невыспавшихся лицах еще долго было написано страстное желание вернуться обратно в постель.

Оптимистам погода занимавшегося дня казалась идеальной: небо было ясным, день обещал быть погожим.

Пессимисты придирались ко всему – даже солнце, блеснувшее из-за верхушек елок, казалось им раскаленным.

– Вы только посмотрите! – восклицал озабоченный Акула, вглядываясь в термометр. – Пока мы завтракали, стало жарче на целых три градуса!

– Не жарче, а теплее, – поправила его Лена. – И чего тебе не нравится? Хорошо! Солнышко!

– Через два часа придется вспоминать законы выживания в тропических джунглях, – бормотал Акула. – И это с пятнадцатью килограммами за плечами!

Рюкзаки действительно получились огромными: палатки, спальники, одежда, продукты – даже самого необходимого набралось так много, что трудно было представить, какие плечи выдержат такую тяжесть. Но Марина все же попыталась засунуть в плотно набитый рюкзак еще и свой дневник, надеясь выкроить пару минут на привале или же вечером, чтобы записать самые свежие впечатления.

Между тем солнце медленно выползло из-за леса и теперь сияло во всю мощь.

Отряд уже позавтракал, туристы собрались в холле, и тут вдруг нервозность пессимистов получила неожиданную поддержку – по радио передали о надвигающейся грозе.

– Ну вот! Что я говорил! – Акула радостно потирал руки – казалось, он был даже рад неожиданным затруднениям, подтверждавшим мрачные прогнозы.

Если на Акулу можно было махнуть рукой, то к прогнозу все-таки следовало прислушаться, поэтому вожатым пришлось на ходу менять планы.

– Ну, вот что. Сделаем так. Поход будет, но только для желающих. Ничего не поделаешь, форс-мажорные обстоятельства! – развел руками Андрей. Он учился в юридическом институте, потому знал множество незнакомых слов. – Кто хочет, может остаться в лагере с Анной Павловной. Остальным объявляю нулевую готовность!

Такое решение устроило всех – самые изнеженные, ехидно пожелав остальным счастливого пути, тут же побежали в корпус. А самые закаленные вскинули на плечи рюкзаки и бодро шагнули под ласковые, но обещающие быть недолгими солнечные лучи.

Смельчаков оказалось больше, чем осторожных, – из тридцати человек пятого отряда в лагере остались только восемь. Остальные двадцать два под предводительством Андрея бодро пересекли территорию спящего лагеря и вошли в лес. Здесь было прохладно, плотные кроны деревьев защищали от палящих лучей, идти по хвое и утоптанной тропинке было легко и удобно.

– А по-моему, даже хорошо, что солнышко, – улыбнулась Лена. Тяжелый рюкзак, казалось, совершенно не тяготил ее, ноша ни на сантиметр не пригибала ее к земле. – Я жару люблю больше, чем холод. Одеться можно полегче, вещей тащить меньше.

Лена шла следом за ведущим – Андреем. Одета она была, как и остальные, действительно легко – в футболку, шорты и кроссовки.

– А по мне лучше бы пасмурно или небольшой дождик, – кряхтела Оля. Ей ноша давалась нелегко: казалось, что под тяжестью огромного рюкзака она вот-вот опрокинется навзничь.