Вера Иванова - Спор на 10 поцелуев

– Не знаю! Исчезла! Испарилась… И моя косметичка, и твоя, Надь, и Маринкина, и Олина… В тумбочках – пусто!

– Да ты что! Не может быть!

Девчонки стайкой рванулись к корпусу и через пару минут вернулись совершенно убитые. Несколько минут они молча сидели возле сцены, потеряв весь былой актерский задор.

– Ой, девчонки! Как же мне теперь? Без макияжа я просто исчезаю! – простонала Надя.

– А я себя чувствую голой! – горестный голос Оксаны выразил мысли остальных.

– Девочки, я знаю, кто это сделал! – воскликнула вдруг Оля. – Это Зубочистка. Помните, она грозилась конфисковать нашу косметику!

– Ой, точно! – Девчонки переглянулись. – Это наверняка она! Вот мымра! Как же мы теперь гримироваться будем?

– Но она не имела права залезать к нам в тумбочки и брать чужое! Это нарушение наших гражданских прав! Пойдемте к ней! – воинственно взмахнула рукой Марина.

– Ой, нет, я не пойду, – отказалась Надя. – Не люблю ругаться.

– И я не пойду, – безнадежно мотнула головой Оля. – Все равно бесполезно.

– Я тоже не пойду, – вздохнула Оксана. – Боюсь, сорвусь, наговорю лишнего, самой же хуже потом будет.

– Ну, как хотите, – пожала плечами Марина. – Я и одна могу.

Анну Павловну она нашла в холле – вожатая читала какую-то книжку.

В ответ на прямой вопрос Марины она удивленно покачала головой.

– Да мне бы и в голову такое не пришло! – искренне удивилась она. – А больше ничего ни у кого не пропадало?

– Надя вчера деньги не могла найти.

– А сегодня нашла?

– Не знаю, – пожала плечами Марина.

Ей хотелось верить вожатой, та говорила искренне, фальшь Марина просекла бы сразу. Но если не Зубочистка, то кто же? Кто мог вытащить изо всех девчоночьих тумбочек косметику?

Похожие проблемы возникли и у парней пятого отряда. После репетиции некоторые обитатели седьмой комнаты обнаружили исчезновение денег.

– Не понял! – Кил удивленно разглядывал выдвинутый ящик. Потом, нахмурившись, вытащил его и вытряс содержимое на пол. – Тут у меня две сотни лежало. Куда делись? – Он копался в мусоре, все еще надеясь найти пропажу.

– А я два полтинника под матрас заначил! И все равно какая-то гнида сперла. Узнаю – убью! – рычал Серега Акулов.

Матрас его вместе с бельем был скатан в рулон, и парень в который раз безнадежно шарил рукой по проволочной сетке. Однако, кроме грязных носков и старого журнала, там не было ничего.

– Тоже мне, нашел тайник! Да под матрас все испокон веков деньги прячут! А я вот скотчем к столу снизу приклеил, и то сперли! – горевал Ваня.

«Все эти пропажи, конечно, подпортили нам настроение, – написала Марина вечером в своем дневнике. – Мы рассказали вожатым, они обещали разобраться. Неужели в лагере появился вор? Если бы не это, все вообще было бы классно. Я буду Джульеттой, а он – Ромео. Петька, по-моему, что-то ко мне уже чувствует. То и дело смотрит на меня и вздыхает. Или это он роль репетирует? Интересно, а как у нас получится целоваться? Да еще перед всеми, на сцене? Этого же тоже без настоящих чувств не сыграешь! Если бы Ромео был какой-нибудь другой парень, я бы ни за что не согласилась! Целоваться с Килиянчуком? Или с Симоновым? С Акуловым? Никогда! Все равно что играть в „кис-мяу“ перед телекамерой.

Вечером мы все это обсудили с Пашкой, он меня успокоил, сказал, что переживать еще рано. Кроме того, мы с ним решили заделаться сыщиками. Вечером он рассказал мне, что надо провести расследование по поводу пропаж независимо от вожатых. Для этого нужно расспросить дежурных по корпусу, кто к нам заходил в комнаты, когда мы отсутствовали, а потом найти и допросить этих посетителей.

Вот, кажется, и все. Плести фенечки – наказание похуже химии. Сегодня два раза расплетала и начинала снова. Неужели я ее когда-нибудь закончу?»

Следующий день выдался тяжелым и беспокойным. То ли магнитная буря, обещанная накануне синоптиками, добралась-таки до «Колокольчика», то ли сказалась неожиданная пропажа ценностей, но уже с утра пасмурные лица обитателей лагеря соперничали в мрачности с тучами на небе. Не помогала даже врубленная на весь лагерь Васей Быстровым музыка – хорошо знакомые песни были сегодня не в удовольствие, от них становилось не веселее, а наоборот, тоскливее.

– Нет, не так! Да не так же! – Петя с силой поддавал мяч ногой, в двадцатый раз посылая его в ворота. Паша снова кидался на мяч, и снова его усилия пропадали впустую – мяч всегда летел в сторону, противоположную его неуклюжему прыжку.

– Да что ты шарахаешься от него, как от прокаженного? – нервничал Петя. Сегодня он был особенно недоволен игрой вратаря и не мог сдержаться, чтобы не высказать ему всю правду. – Боишься ты его, что ли?

– Ничего я не боюсь, – огрызался Паша и тут же снова пропускал в ворота мяч.

– Да падать надо, падать, а ты застыл, как Аполлон Бельведерский в мраморе! – Петя нервничал все больше и больше.

– Падать? Но я не могу! Тут же земля твердая! – Паша показывал на вытоптанную землю. – Если я хоть раз упаду, то уже и не встану.

Петя плюнул себе под ноги. Очередной мяч, пропущенный вратарем, вызвал новый поток упреков. Паша угрюмо молчал.

– Заранее надо прыгать, заранее, понял? – Петя не скрывал своего раздражения.

– Как же я могу заранее? Откуда я знаю, куда ты его залепишь? – огрызался измученный, потный, заляпанный грязью Паша. – Готовьте шланги за час до пожара, что ли?

– При чем тут шланги? Хороший вратарь всегда предугадывает, куда полетит мяч! – орал беспощадный капитан. – А тебя несет всегда почему-то в противоположную сторону! Знаешь, в чем твоя проблема? Ты просто трус!

– Ах, так? Не нравится – ищи себе другого! – в сердцах бросил Паша, швыряя на землю перчатки.

– И найду! Если дело так и дальше пойдет, лучше уж я Симона в команду верну и закрою ворота его телесами! Послезавтра открывается чемпионат, а вратарь у нас – полное чмо!

– Сам дергаешься, а на мне зло срываешь! – крикнул Паша.

Ссора, начавшаяся на футбольном поле, продолжилась вечером на репетиции.

– Не так! Да не так же! – злился режиссер Паша, бегая вокруг Ромео. – Ты что, не знаешь, как смотрят влюбленные?

– Знаю, и получше тебя! – огрызался измученный, потный Ромео в прилипшей к телу футболке.

Игра на сцене давалась ему гораздо труднее, чем игра на поле.

– Знаешь? Что-то незаметно! Вот, смотри, как надо! – Паша подошел к Марине, упал перед нею на одно колено и продекламировал:

Любимая опять меня зовет!

Речь милой серебром звучит в ночи

Нежнейшею гармонией для слуха…

В голосе его звучала такая искренняя страсть, что Джульетта вдруг на миг пожалела, что роль Ромео досталась Пете, а не ему. Ее нынешний партнер действительно играл из рук вон плохо: путал и глотал слова, читал невыразительно, тихо, невпопад и, главное, все время мучительно краснел и отводил от нее взгляд. Но то, что не нравилось Джульетте Капулетти, очень даже нравилось Марине Семечкиной: она уловила в «объяснении» Ромео-Пети искренние чувства: он был смущен потому, что влюблен, решила она, и сердце ее радостно забилось.

Но радость и волнение актрисы никак не смягчали раздражения режиссера.

– Знаешь, в чем твоя проблема? Скованный ты какой-то, заржавленный. Прямо Железный дровосек! Драйва тебе не хватает, энергии. А для этого репетировать надо больше, вот что! Через две недели премьера, а ты элементарных вещей сделать не можешь!

Никогда еще разногласия двух друзей не были так глубоки. Недовольство Паши усугубилось еще и тем, что Тибальд, которого, как известно, Ромео должен был убить в третьем акте, никак не хотел сдаваться и во время поединка на шпагах все время одерживал над противником верх.

– Ты что, не можешь с девчонкой справиться? – разъяренно наскакивал на Ромео Паша.

– Ну, не получается! Она у меня из рук все время шпагу выбивает! – уныло брюзжал Петя, с недоумением глядя на тонкое металлическое лезвие бутафорской шпаги. – Я на нее наступаю, а Ленка не поддается!

– Шувалова! Это что такое? Почему ты своевольничаешь? – накинулся на Лену-Тибальда разъяренный режиссер.

– А у Шекспира не написано, что Тибальд должен поддаваться! – гордо вскинула голову Лена. – Пусть сам меня убьет!

После очередного дубля, снова закончившегося полной победой брата Джульетты, Паша не выдержал.

– Ты… ты просто трус! – выпалил он, наскакивая на Петю.

– Ах, так! Можешь тогда найти себе другого Ромео! – Содрав с рук перчатки, Ромео бросил их к ногам Паши.

– И найду! – бросил в спину уходящему актеру режиссер. – Да лучше уж я сам его сыграю!

Однако до этого не дошло. Вечером, после ужина, Ромео встретился со своим злейшим врагом Тибальдом.

– Лен! – нагнав девочку, обратился к ней Петя. – Где ты научилась так здорово на шпагах драться?

– Я же фехтованием занимаюсь! – улыбнувшись во весь рот, объяснила она. – У меня уже первый разряд. Пока юношеский, правда!

– Правда? Клево! Никогда еще не встречал девчонку-фехтовальщицу!

К корпусу они пошли вместе. Петя то и дело порывался что-то сказать, но не решался. Наконец уже у самых дверей он все-таки набрался смелости и спросил:

– Лен! А ты случайно не знаешь, как смотрят влюбленные?

– Не-а! – мотнула головой Лена, глядя на него откровенным влюбленным взглядом. – Но мне кажется, это нетрудно представить.

– Правда? Покажи!

Она снова посмотрела на него.

– Да? Ну и что в том особенного? Ты же всегда на меня так смотришь! – озадаченный Ромео решил, что все эти актерские штучки – не для него. – Нет, так я не смогу. А словами ты не можешь объяснить, что я должен делать?

– Словами? – Лена немного подумала, а потом весело тряхнула головой. – Хорошо! Ты должен представить себе, что Джульетта – это кубок! И тебе нужно во что бы то ни стало выиграть его. Представил?

– Попробую… – нерешительно пробормотал Петя.

Он сосредоточился, и вскоре лицо его преобразилось. В глазах загорелась восторженная и немного хищная решимость, крылья носа затрепетали, щеки покрылись румянцем, губы начали нервно вздрагивать.

– Годится? – поинтересовался он.

– Вполне. – Девочка, смешавшись, покраснела и закусила губу. «Повезло же кубку!» – подумала она.

– Отлично! Ты просто молодец, здорово придумала! – Петя, заулыбавшись во весь рот, с силой хлопнул собеседницу по спине.

Марина от этого увесистого шлепка отлетела бы на полметра, а рослая и крепкая, как дубок, Лена даже и не покачнулась.

– А хочешь, – предложила она вдруг, – я тебя поучу фехтовать?

– Ты? Меня? Круто! – Глаза Пети радостно заблестели. – Конечно, хочу! А я смогу?

– Ну, на первый разряд, конечно, нет, а вот шпагу правильно держать и основные выпады и удары – запросто!

– А когда? И где?

– Да хоть прямо сейчас! Пойдем, я тут одно место знаю, нам там никто не помешает.

Место, куда Лена отвела Петю, было небольшим пустырем за хозяйственными постройками. На этот окруженный кустами бузины пятачок и впрямь редко кто заглядывал, можно было не бояться, что их заметят.

Паша, расстроенный неудачной репетицией и ссорой с лучшим другом, медленно брел к футбольному полю. Он подошел к воротам, оперся о штангу, тихо и печально вздохнул. Как ни неприятно ему было это сознавать, но Петя, упрекнув его утром в трусости, был прав. Вратарь он действительно был никудышный. И все потому, что вправду осторожничал, боялся бросаться за мячом и падать.

С танцплощадки доносились громкие звуки музыки и бодрый голос Быстрова – он призывал собравшихся радоваться жизни. Но у Паши не получалось – давно уже он не чувствовал себя таким несчастным.

– Эй, на воротах! Мячи принимаете? – звонкий девчоночий голос долетел до него сквозь темноту.

– Кто это? Ты, Марин?

– А давай я тебя потренирую! – предложила вдруг девочка. – Все равно на дискотеку идти не хочется, скучно, Петька исчез куда-то. Я, правда, не очень-то умею, но иногда с младшим братишкой играю!

– А что? Давай! – загорелся Паша. Он бросил на землю свою режиссерскую папку, встал в ворота. – Только ты не с одиннадцати метров бей, а ближе, с пяти, а то не попадешь.

Марина положила мяч в указанное Пашей место, разбежалась и ударила по нему ногой. Однако промахнулась, удар получился скользящим, мяч, подпрыгнув, медленно покатился к воротам.

– Зуев бы так бил, – вздохнул Паша, с легкостью отбив мяч ногой.

Может быть, эти слова подстегнули Марину – она ударила снова, на этот раз получилось точнее и сильнее. Паша бросился за мячом и не успел – тот каким-то образом проскочил мимо и оказался в сетке за его спиной.

– Блин! – выругался Паша. – Два блина! Три блина!

Несколько минут они продолжали в том же духе. Марина от души, со всей силы лупила по мячу. Пущенный с близкого расстояния, он почти всегда оказывался в воротах.