Ксения Акула - Спор на любовь

— Лика, он после вашего общения в аэропорту пристал ко мне, как банный лист. Явился на работу, стал наседать с вопросами, а потом еще и в ресторан повез.

— Босс? Тебя?

Элис дернула худеньким плечиком.

— Ну… в общем… мы там немного выпили, расслабились…

— Алиса? — впервые назвала я подругу ее настоящим именем, хватаясь за сердце. — Не хочешь же ты сказать, что переспала с…

— Нет! — перебила меня подруга, краснея, — я просто выпила лишнего и разболтала ему давнюю школьную историю о непростых отношениях девочки Анжелики и мальчика Николая. Твой босс чуть стол кулаком не проломил и обещал переломить твою тонкую шейку одной рукой, и говорил такие вещи, из-за которых я начала бояться его еще больше, и потом…. — Элис замолчала, обнимая диванную подушку. Сейчас она действительно выглядела напуганной.

— А потом он приказал мне собираться, даже помог билет купить и самолично усадил на первый же рейс, пригрозив скорой расправой, если я не справлюсь с обязанностями миротворца.

— А это тут причем? — искренне удивилась я. — Он же получил мои статьи, наши с Димой записи, что его не устраивает-то? Почему он мне ничего не написал?

Элис вздохнула.

— Он знает не только о вашей с Ником истории, я рассказала ему о… — подруга закрыла лицо ладонями, — о вашем с Колосовым споре.

Я закричала, пытаясь дотянуться до коротких волос Элис, но та успела вскочить с дивана и бросилась на кухню.

— Предательница! — орала я, как сумасшедшая, — дура пьяная! Ты что наделала?!

Я бегала за подругой по всему номеру, пока Дима пытался утихомирить меня и что-то говорил о клубе и выпивке.

— Пошли вы со своей выпивкой! — я почти визжала, кидаясь в них всем, что попадалось под руку. — Вон из моего номера! — решительно распахнула дверь. — Не хочу вас видеть!

— А я-то тут причем? — промямлил Дмитрий, поймав на себе злобный взгляд Элис и гневный мой.

— За компанию! — прошипела я, прожигая спины друзей.

— Прости, Лика, прости, — лепетала подруга, щенячьими глазами выпрашивая моего прощения, но я-то видела, что она неискренне сожалеет о случившемся. Эта лиса давно мечтала увидеть Колосова и пообщаться с ним, вот и дождалась!

Захлопнула дверь, прислонившись к ней спиной и сползая на пол.

Вот, за что мне все это?

Мало того, отношения с Ником прыгали от ненависти до страстных поцелуев, так теперь еще босс осведомлен о нашем идиотском споре и, наверняка, спешно подыскивает мне замену.

Поплелась на кухню, чтобы в одиночестве залить горе крепким зеленым чаем, но и здесь меня ждало разочарование. Дима, видимо, решил взбодрить меня, и налил в чашку что-то спиртное, отчего напиток обжег горло и опалил внутренности. Я всхлипнула, потом еще раз, а уже через минуту рыдала, как малолетний ребенок, лишившийся любимой игрушки, оплакивая свою работу, неудавшееся примирение с Ником и теперь ссору с единственными друзьями. Эта командировка оборачивалась для меня настоящим кошмаром, отчего хотелось трусливо спрятать голову в песок, но я не я, если завтра же что-нибудь не придумаю. Пусть все катиться к чертям! Просто доделаю это дело до конца и свалю в теплые края, наплевав на дружбу и любовь.

Мысль о том, что я думаю о Нике и употребляю при этом такое ненавистное мне слово, как «любовь» жгла огнем, отчего слезы полились новым потоком.

И когда я успела стать такой размазней? — всхлипнула я в последний раз, после чего поплелась в спальню и упала на кровать, забывшись тревожным сном.

Последние дни до открытия реабилитационного центра Ника Колосова я провела, как в тумане. Распространенное выражение, не правда ли? Но до сих пор я не понимала, насколько оно правдиво!

Элис пыталась со мной поговорить, Дмитрий же молчал, делая свою работу и не обращая на нас обеих никакого внимания. Так было уже не раз. Он знал, когда стоит отойти в сторону и дать нам время… Время…

Как смешно, что раньше я всегда ненавидела часы и минуты, которые отбирают у меня жизнь, капля за каплей. Но теперь я умоляла эту беспощадную субстанцию остановиться хотя бы на мгновение, дать нам с Элис время на то, чтобы просто поговорить, дать нам с Ником еще день, чтобы… чтобы что?

На самом деле я всячески избегала откровенных разговоров с подругой, взращивая в себе не просто злость и обиду, но и неприятие ее самой. Мне казалось абсолютно неправильным, что она обо всем рассказала моему боссу, а сама Алиса не видела в этом «ничего такого», как она часто говорила. Мы встречались с ней на съемках, на предварительном интервью с Ником и за обедами и ужинами в ресторане гостиницы. Остальное время я сидела в номере или просто гуляла по улицам, подставляя лицо холодным порывам ветра и мелкому моросящему дождю. Да, испортилось не только мое отношение с друзьями, с Колосовым, с боссом… Испортилась даже погода, которая оплакивала мои будущие потери.

А тот день, который я просила у Времени на общение с Ником давно прошел. Одиннадцать лет утекло сквозь пальцы, и возвращать что-то сейчас не было смысла. Ни для меня, ни для него.

Как бы я не хотела сказки со счастливым концом, но в нашей с Ником ситуации это было просто невозможно. За те несколько дней, что мы провели с ним бок обок, между нами возникали постоянные ссоры, ни он, ни я не могли оставить прошлое в прошлом, смириться с тем, что его не изменить, не исправить.

Наверное, поэтому до самого открытия мы избегали встреч наедине, разговаривая только в присутствии кого-нибудь из съемочной группы или его коллег и только на рабочие темы. Даже Маргарита стала для меня желанной компанией, так как в ее присутствии Ник вообще меня не замечал, что причиняло боль, отрезвляло и в который раз говорило о том, что все правильно, все так, как должно быть. Мы попытались каждый по-своему сделать, как лучше, но получилось как всегда.

— Лика, ты готова? — Дмитрий с тяжелым оборудованием в обеих руках махнул головой в сторону здания. — Через пять минут будут разрезать ленту и поздравлять Колосова. Ты должна быть там, рядом с ним.

— Я помню, Дим, — ответила бесцветным голосом, оправила строгую темно-серую юбку, застегнула теплый пиджак на все пуговки и вопросительно посмотрела на друга.

— Нет, Лик, на этот раз твой траурный вид не спасет ни макияж, ни идеальный костюм, ни природные данные. — Дима усмехнулся. — Но я постараюсь не брать тебя в крупный план, чтобы не портить твой же собственный репортаж.

— Спасибо, — ответила парню без прежней язвительности, на которую он явно рассчитывал. У меня не было желания обмениваться с ним шуточными фразочками, я хотела только одного: как можно быстрее закончить свою работу в этом городе и уехать, покинуть гостиницу, Ника Колосова и забыть эту командировку, как страшный сон.

— Удачи, — шепнул Дмитрий, пока я медленным, но твердым шагом шла со стороны нового реабилитационного центра к лестнице, где была натянута красная лента. Ника поздравляли с открытием, жали руки, произносили торжественные речи. Репортеры местных каналов и радиостанций протягивали свои микрофоны в сторону выступающих, щелкали затвором камер фотографы печатных изданий.

Все так привычно и знакомо, только вот прежнего волнения нет, предвкушения от предстоящей работы, радости и головокружительной эйфории, которая появлялась каждый раз, как я брала в руки микрофон и начинала очередной репортаж. Сегодня в голове набатом звучал тревожный колокол, отсчитывающий секунды до нашего с Ником расставания, а я делала шаг, еще один шаг навстречу неизбежному.

— Николай Колосов, насколько нам известно, вас поддержали местные власти и помогли с постройкой нового центра, — вещала какая-то худосочная крашеная блондинка с рыбьим лицом. — Как вы планируете отблагодарить тех, кто воплотил ваши идеи в жизнь?

Я ухмыльнулась.

Да плевать он хотел на тех, кто ему помог, я больше чем уверена.

Улыбается в лицо, а за глаза обзывает их бюрократами с одной извилиной.

И он САМ себе помог воплотить мечты в реальность! — зло, уже от себя.

Если честно, то вчера я услышала, как Ник причитает в разговоре с каким-то медиком о том, что придется делать вид, как он СЧАСТЛИВ вливаниям со стороны местной власти, которые в цифрах оказались весьма незначительными.

«Эти уроды думают, что помогли мне с постройкой, Степ, — я даже представила, как Колосов презрительно хмыкает и плотно сжимает губы, — все, на что хватило их хваленых средств — это видеонаблюдение в здании, но теперь придется стелить перед ними красный ковер и делать вид, что только благодаря им тут стоит мой центр».

Пока Ник отвечал на вопросы журналистов, я скосила глаза в его сторону и заметила, как он напряжен, как сильно сжал руки в кулаки, несмотря на то, что улыбается, как хмурит губы в перерывах между поздравлениями.

Черт, ему же больно! — сообразила, глядя на то, как мужчина старается переносить центр тяжести с одной ноги на другую.

Когда вопросы перескочили с его работы на личность, когда какой-то наглый репортер начал в хамской форме выяснять, что поставило Ника «на ноги»: его деньги или все-таки упорный труд? Я не выдержала и вмешалась, напоминая Колосову, что пора отвечать на МОИ вопросы.

Откуда-то выпорхнула Рита, сообщая прессе, что Ник Колосов приглашен на телевидение в качестве участника нового шоу «Лицом к лицу», и там все желающие смогут узнать больше как о новом реабилитационном центре, так и о самом Нике. Она шутила и держалась непринужденно, реагируя на недовольство прессы с юмором и природным обаянием. Я не могла не восторгаться актерскими талантами Маргариты и мысленно поблагодарила женщину за своевременную помощь, уводя Ника в здание, подальше от всех, и усаживая в инвалидное кресло, которое было приготовлено специально для него и стояло сразу за двойными стеклянными дверьми.

— Будешь брать у меня интервью сейчас? — скривился Колосов. — Или позволишь немного отдохнуть и предстать перед камерой не в таком жалком виде?

Я видела, как ему ненавистна собственная слабость, отчего хотелось бить этого упрямца кулаками по голове. Неужели он не понимал, что этим неумением быть при мне самим собой рушит любую возможность на взаимные чувства между нами? Если нет доверия, то нет и любви, а раз Ник не может довериться мне и позволить помочь, приласкать, утешить, то нет смысла что-то ему доказывать, поэтому я просто развернулась и направилась к выходу. У меня были кадры с открытия, была предварительная запись интервью, а большего для нескольких минут репортажа и не нужно.

— Лика? — услышала я голос мужчины, когда уже стояла в противоположном конце вестибюля у «черного» выхода. Медленно обернулась, поймав его напряженный взгляд, полный каких-то темных, одному ему ведомых эмоций. — Поднимись ко мне в номер после банкета.

— Зачем? — спросила я ровным спокойным голосом, удивляясь его требовательным интонациям.

Ник дернулся, будто хотел встать, разрушить мое равнодушие, разорвать туман, отгораживающий меня от всего происходящего, в клочья, но его плечи внезапно расслабились, а спина откинулась назад.

— Хочу поставить точку в нашем споре.

Я пожала плечами.

— Нет, это не ответ. — Резко грубым голосом ответил Ник на мой жест. — Мне нужно знать, придешь или нет?

— Приду, — ответила все тем же тоном, отворачиваясь от мужчины и исчезая за дверью.

Мне самой хотелось поблагодарить Ника за то, что он показал пустоты вокруг меня, определил их, ткнул носом.

Я оказалась способна разменять саму себя только потому, что мне было скучно, тошно и одиноко. Работа давно перестала приносить прежнее удовольствие, коллеги раздражали, друзья теперь не казались прежними, и все благодаря ему.

Жестоко отрезвил, поставил перед неумолимыми фактами, что давно пора изменить реальность, в которой я существовала, разлагаясь.

Ты перевернул песочные часы моей собственной жизни, показал, как она бессмысленна, буквально вывернул наизнанку мои внутренности, мои мысли, посмеявшись над ними.

Я не верила в любовь? Дура!

Я презирала это чувство, высмеивала, но каким-то образом стала нуждаться в нем, в Нике! До рези в глазах, до спазмах в груди! А еще хотелось плакать, постоянно. Лить слезы о том, что я больше не школьница, что мне не шестнадцать, а почти тридцать, что наши с Ником отношения закончились, так и не начавшись.