Ульяна Гринь - Спорим, мы поженимся?

Утром меня разбудили собаки. Они лаяли во дворе — настойчиво, как кукарекающие петухи. Гоша вытянул руку из-под моей шеи и протянул недовольно:

— Ну что там случилось. Неужели никого нет, чтобы собак утихомирить?

— А сколько времени? — спросила я будничным тоном и только потом осознала, рядом с кем лежу. Господи боже мой! Я провела ночь с Гошей! Рука сама потянулась за одеялом, чтобы прикрыться, отделиться, больше не чувствовать жаркое бедро рядом со своим. Но меня уведомили:

— Девять. Пора завтракать.

— Тебе завтрак в постель? — не удержалась я от ехидства. — Или спустимся в столовую?

— А ты принесёшь? — прищурился он, и на щеках появились ямочки. Моё сердце возмущённо стукнуло в грудь — ну нельзя быть красивым таким, как мне с ним себя вести теперь? Гоша придвинулся ближе и обнял меня, шепнул перед тем, как поцеловать:

— А, подождёт завтрак.

Но я сломала всю романтику о колено, выскользнув из его объятий, потянув одеяло на себя:

— Нет-нет, не стоит злоупотреблять гостеприимством твоих родителей! Завтрак — это очень важно!

— Яна, вернись, — застонал обманутый в своих ожиданиях Гоша, но я была непреклонна. Нашла джинсы и принялась за акробатику — натянуть их на себя и не показать боссу голое тело. Господи, конечно, я дура, ведь он его целую ночь видел! Ну и пусть, а теперь шиш. Хватит. Как будто я чурбан бесчувственный! Ему просто секс, а мне теперь жить с ощущением, что меня используют по полной программе!

— Георгий Асланович, то, что произошло между нами, больше не должно происходить,

— забормотала, застёгивая ширинку. — Я очень извиняюсь за своё непрофессиональное поведение, в будущем подобных ситуаций не повторится.

— Твою дивизию, Яна, о чём ты?

Он приподнялся на локте и с интересом посмотрел на меня. Я смутилась:

— Вообще-то вы... ты... чёрт! Ты сам вчера сказал, что мы притворяемся, а вот это вот всё на притворство не похоже!

Гоша покачал головой и одним резким рывком притянул меня к себе, опрокинув обратно на кровать. Я взвизгнула, отбиваясь, забарахталась, сдавленно протестуя:

— Вообще-то ты собирался жениться на Лере!

— Она далеко, — пробормотал Гоша, ища застёжку на джинсах. А я взбрыкнула:

— Ну уж нет! Так не пойдёт!

Освободившись из-под тяжёлого тела, вскочила и отбежала к окну:

— Я тебе не запасной аэродром! Я на тебя работаю ассистентом, а не ночной грелкой!

— Яна, откуда такая пошлость? — удивился он, ничуть не смутившись. Впрочем, я могу ошибаться, и в глазах его промелькнуло какое-то странное выражение. Словно он понимал, что я права, но ведь никогда же не признается в этом! Я дёрнула плечом, натянула майку на грудь и ответила с лёгким оттенком мстительности в голосе:

— С Алтая мы, университетов не кончали, самоучки мы.

Откинув одеяло, Гоша встал, и я снова узрела его в полном мужском достоинстве, покраснела, опустила взгляд. И услышала:

— Не знаю, что на меня нашло. Но признайся, этой ночью тебе было хорошо, ведь так? Нет, я сплю и вижу сон!

Он извинился?

Ну, почти извинился... Типа того. Мне-то было хорошо, но вот теперь мне плохо. Я не знаю, как мы сможем дальше работать вместе и не думать о сексе. Не представляю, как он будет звонить своей Лерочке и сюсюкать в телефон зайчиков и котиков... А я всё это непотребство буду слушать. Бр-р-р! Нет, точно нет!

— Гоша, давай сразу проясним все спорные моменты, — решительно ответила. — У нас с тобой. романтические отношения?

— Не начинай, — пробормотал он.

— Конечно, я начну! Потому что романтические отношения сразу с двумя женщинами — это не комильфо. Это приравнивается к измене. То есть, я прекрасно понимаю, что ты изменяешь Лере со мной, и не хочу быть причастна к. разрушению вашей идиллии!

Гоша шагнул ко мне, но я выставила руки перед собой:

— Стой! Сначала ответь!

— Яна. Ты мне.

Он замолчал с мучительным выражением лица, и я прищурилась:

— Что?

— Ты мне нравишься, — выдавил, словно под страхом смертной казни.

Мой звонкий фейспалм услышали, наверное, в Москве.

— Гоша, что за пятый класс?

— Я запутался, — беспомощно признался он.

— Ничего, — кровожадно пообещала я. — Я тебя распутаю. Вот только ты оденешься — и сразу распутаю!

Он подумал и решил возмутиться:

— Это похоже на угрозу!

— Это и есть угроза. И не пустая. Ты меня знаешь, — осеклась — знакомы-то мы без году неделя, но добавила: — Изучил уже. Надеюсь.

— Изучил, — усмехнулся Гоша, подняв свои брюки. — На свою голову.

— А я предупреждала.

— Предупреждала она.

Пока одевались, умывались, молчали. Потом, когда я уже собралась выйти из комнаты, взявшись за ручку, Гоша остановил меня. Его пальцы показались мне холодными, как лёд, а в глазах застыла упрямая чертовинка — та самая, что появлялась, когда я ему перечила. Я всмотрелась в тёмные маслины, окружённые веером умопомрачительных ресниц, и вдруг пожалела, что на свете в принципе существует некая Лера. Если бы её не было, мы смогли бы пожениться по-настоящему...

Ну скажи, скажи, что ты влюбился, скажи, что я важна для тебя!

— Ведь ты доиграешь свою роль до конца? — спросил Гоша тихо.

Первым рефлексом было найти что-нибудь поувесистей. Но, к сожалению, поблизости не было ничего, кроме дверной ручки, а её пока вывинтишь. Поэтому я только вздёрнула нос, старательно делая вид, что никаких таких мыслей в моей дурной башке не было, и ответила:

— Куда ж я денусь с подводной лодки?!

Когда мы спустились в гостиную, там было пусто и чисто. Ни следа вчерашнего праздника. Гоша кивнул на сад:

— Наверное, они кофе пьют в беседке, пошли посмотрим.

И даже под ручку меня взял, чтобы наше поведение больше походило на влюблённую парочку, чем на босса и подчинённую. Мать моя женщина, если бы вы знали, как мне хотелось в этот момент повиснуть на Гоше целиком, как обезьянка, обнимать, вдыхать запах его парфюма — холодный океан и сладкая весна. Но я сдержалась. Что я, в самом деле. Проще надо быть, Пчёлкина, и люди к тебе потянутся. Может и Гоша поймёт, что я лучше его певички с ногтями.

В беседке, увитой виноградной лозой, царила атмосфера всеобщего отчуждения. Айша держалась царицей, Вадим Петрович всячески пытался подмазаться к жене, Денис, по своему обыкновению, отмалчивался, потягивая кофе из чашки в уголке, и только смотрел на домочадцев с прищуром. Малика выглядела не очень. Под глазами её залегли тени, выдающие бессонную ночь или даже слёзы.

Гоша первым делом поцеловал матери руку и спросил тихонько:

— Ты в порядке?

— Конечно, сынок, не переживай за маму, — с достоинством ответила она, стрельнув глазами в мужа. Я с трудом сдержала улыбку, присела возле Малики и принялась наблюдать за представлением. Айша разыгрывала оскорблённую невинность. Она молчала, время от времени окатывая Вадима Петровича ледяным взглядом, вздыхала тяжко, будто её посетили дурные мысли, отвечала на вопросы детей, но не мужа. Я выпила полторы чашки крепкого кофе, когда Вадим Петрович наконец не выдержал:

— Айша, душа моя, убей меня бог, не помню ни одной ситуации, когда у меня могла появиться дочь на стороне!

Она не ответила, только многозначительно сощурила глаза и так повела плечами, что даже несведущему человеку, как мне, например, стало ясно — эта женщина сказала: «Пить надо меньше!» В этом я была с ней солидарна: у каждого мужчины в жизни была ситуация, после которой обычно появляются внебрачные дети. И обычно эти ситуации возникают после злоупотребления алкоголем. Ну, сглупил разок, теперь будет расплачиваться. Скорее всего, сделает тест на отцовство — с этим сейчас нет проблем.

— Пап, ну не расстраивайся ты так, мы тебе верим! — воскликнула Малика. — То, что она принесла тебе тест на отцовство, ещё ничего не значит! Его и подделать можно!

Ого! Так детка пришла уже вооружённая! Интересно, где она взяла ДНК Вадима Петровича?

На этот незаданный вопрос я получила ответ от самого заинтересованного лица:

— Дочь, самое интересное, что я помню её. Мы разговаривали у меня в кабинете по поводу статьи о нашем заводе, пили кофе. У неё была возможность взять ДНК с моей чашки.

Айша со звоном поставила чашку на блюдце и подтянула концы платка, завязанного на затылке. Сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Если она не врёт, то пусть будет. В конце концов, вас, мои дети, тоже приняли в семью безо всяких условий.

От этого заявления все замерли, не смея дышать, а Гоша хмыкнул:

— Мама, это совсем другое дело. Когда ты нас родила, ты с папой ещё не была знакома. А этой Анжелике двадцать лет, вы уже были женаты.

— Жора, я клянусь всем, что было в моей жизни хорошего — я никогда не изменял твоей матери! — воскликнул Вадим Петрович в сердцах. Я мысленно ему посочувствовала. Я бы не поверила. И мама моя не поверила папе. Отмутузила его хорошенько, зато потом никаких больше левых баб не было.

Я кровожадно глянула на Гошу. Точно стукну его, если ещё раз услышу в телефон: «пусенька-котенька-заинька!» Да даже если ему случайно придёт в голову обратиться так ко мне, тоже стукну. Вообще, это очень странно, но мне хочется ему вмазать... С чего бы это? Он мне не отвечает взаимностью, переспал со мной, но жениться собирается на Лере

— так это целиком и полностью мои проблемы! Пощёчину бы дать самой себе, так семейство не поймёт. Надо забыть о сегодняшней ночи и вести себя так, будто ничего не случилось. А сопли пожевать можно ночью в подушку, наедине с собой.

Однако мои переживания на этом не закончились.

Когда Гоша с Маликой заспорили о событиях, которые происходили в их жизни в момент предполагаемого зачатия Анжелики, Вадим Петрович уже начал потихоньку потирать грудь под левой мышкой, а Айша была готова сдаться и простить его — я видела это по беспокойным взглядам — у беседки появилась Алёна и отвлечённым тоном сообщила:

— Там к Георгию Аслановичу приехала гостья, проводить?

— Гостья? — удивился Гоша. — Кто бы это мог приехать?

— Она на такси.

Ведите, Алёна, — распорядился Гоша.

Разговор за столом совсем угас. Я глянула исподтишка на своего босса — он нахмурился. Какие такие гостьи, интересно мне знать, приезжают к нему на такси? Тем более, в воскресенье утром в Ярославль, когда все нормальные люди спят ещё в своих кроватках в Москве! Или это давняя знакомая со времён школы? Но тогда почему он так напрягся?

Ох, чует моё сердце, что всё это не к добру... Правильно мама говорила: Яночка, куда тебя понесло, будь как все, выйди замуж за Васю с третьего подъезда, роди ребёнка, а как в декрет пойдёшь — занимайся своими переводами! А меня в Москву потянуло, на вольные хлеба, на независимость пробило! Выйдет мне боком эта независимость, как пить дать.

— Доброе утро всем!

— Твою мать. — тихо сказала я, снова глянув на Гошу. В его глазах мелькнула паника, да такая, что впору бедного пожалеть. Но делать этого я, конечно, не стану. Так ему и надо. Поделом.

Лера откинула наращённые пряди волос за спину в невыносимо грациозном жесте и улыбнулась, как кошка над жбаном сметаны:

— Ну, Гешенька, ты меня представишь?

Мне показалось, что у Гешеньки вся жизнь пролетела перед глазами. По крайней мере, побледнел он знатно — я даже испугалась, что бухнется в обморок. Но пронесло. С кислой улыбкой, не глядя на меня, Гоша встал и протянул Лере руку:

— Валерия Алеко, если кто-нибудь не узнал — певица.

— Очень приятно, — медленно протянул Вадим Петрович. — Твоя давняя знакомая, не так ли?

— Невеста, — возразила Лера так уверенно, что мне стало дурно. Ну вот, припёрлась, выставила меня обманщицей. Все взгляды обратились на меня, а я только и смогла растерянно улыбнуться. Мол, извиняюсь, я ни при чём. Вадим Петрович повернулся к сыну:

— Георгий, изволь объясниться!

— Потом, папа. Лера, пойдём поговорим.

— А что такое, Гешенька? — она захлопала длиннющими ресницами, следуя за ним на своих каблуках, а я вдруг испугалась. Сейчас останусь тут одна, меня забросают вопросами, а что отвечать? Нет, фигушки! Я спрячусь в комнате и буду ждать распоряжений босса.

Рванувшись из-за стола, услышала вопрос Айши:

— Яна, а ты куда?

— Мне надо поговорить. с ними!

И просто сбежала. Пересекла двор, отмахнувшись от полезших обниматься собак, и взлетела на крыльцо. Гоша с Лерой разговаривать изволили в гостиной. Тут мне и пригодился огромный развесистый фикус, за которым я притаилась. Вообще-то подслушивать я не собиралась, но не идти же демонстративно мимо них! Слегка раздвинула листья-лопухи и решила переждать.