Мне хватает три минуты, чтобы натянуть джинсы и кофту с рукавами в три четверти. А ещё успеваю бросать злобные взгляды на парня, пока расчёсываю волосы и собираю их в хвост.

— Давай, морковка, поспишь в метро.

И я сплю. Раз Исаев наглый, то и я могу быть такой. Укладываю голову на его плечо, и отключаюсь. Смирно следую за ним по переходу, меняя станцию, и снова проваливаюсь в сон. Долгий и крепкий, пока электричка несёт нас к парку развлечений.

— Где твой Навиго? Надо приложить, чтобы выйти.

— Ненаю.

Бормочу, едва стоя на ногах. Меня действительно вырубает и я не могу понять причину. Хотя нет, причина бесцеремонно лезет своими лапами в карманы мои джинсов, выискивая проездной.

Не знаю, как получилось, но мы с Исаевым препирались до глубокой ночи. Ну и обсуждали всякие мелочи. И парень не давал мне уснуть, потому что стоило сказать колкую фразу и прикрыть глаза, как он тут же отвечал мне. А я же не могла оставить последнее слово за ним.

Вот так и получилось, что сейчас стою возле турникетов и даже не противлюсь, когда Рома лезет в задний карман, слишком откровенно касаясь моей пятой точки.

— Нашел. Просыпайся, морковка. Нас ждут приключения.

Ждут они через час, когда откроется парк. А пока вокруг пусто и почти нет народа. Всего парочка туристов, которые, как и мы, приехали раньше. Рассматриваю витрины местных магазинов, ещё закрытых, и подхожу к главному месту, с которого делают фотографии на фоне Диснейленда.

Дожидаюсь своей очереди, чтобы сделать несколько снимков. Или сотню, раз Рома не умеет фотографировать. В итоге психую и пытаюсь сделать селфи, а парень постоянно влезает.

— У меня руки длиннее, — заявляет, обнимая меня за плечо. — Улыбайся, морковка.

Вместо этого показываю язык в камеру, пока не вспоминаю, что телефон Ромин. И он, конечно же, сохранит все неудачные кадры, чтобы потом издеваться надо мной.

— Насколько ты боишься крутых горок? Чтобы я понимал, куда вести тебя в первую очередь. Ну, или есть те, что ты хочешь посетить в первую очередь?

— Пираты Карбиского моря, Индиана Джонс и тот, который про Питера Пэна.

— Понял. Принял. Пошли. Начнём тогда с Индианы Джонса, он подальше. И можно будет прокатиться пару раз, пока народ не доберётся. Мы с семьёй придумали свою схему, как быстрее всего кататься на горках.

Пару раз в исполнении Исаева оказывается тринадцать. Ну да, сколько детей в его семье, столько и раз. Если на первом круге я жмурюсь во время мёртвой петли и отказываюсь садиться на самое первое место, то на последний чувствую себя королевой положения.

В плане, даже на фото, которое делается во время катания и выводится после на экран, у меня самое спокойное выражение из всех. Ну, желудок немного переворачивается, а так нормально.

— Жива?

— Не избавишься от меня, Исаев.

— Тогда в сторону Питера Пэна? Там больше всего очередей.

Значит туда. Любуюсь картинками из моей любимой детской сказки, пока мы ждём входа на аттракцион. Народа хватает, хотя это средина недели и совсем не каникулы. Боюсь представить, что происходит на выходных.

Нас усаживают в подобие волшебной лодки, и мы с Ромой пропускаем два заезда, чтобы попасть на первые места.

— Морковка, аттракцион очень страшный, так что держи меня за руку и не бойся.

Протягивает мне ладонь с самым честным выражением лица. Только вряд ли бы на «очень страшный» пускали маленьких детей. Исаев пытается развести меня. А я, почему-то, развожусь, хотя знаю правду.

И вкладываю свою руку в его горячую ладонь.

От одной поездки с держанием за руки ведь ничего не случится. Так?


Рома, Диснейленд


Ладонь у Маргоши горячая, приятная. И девушка не выдёргивает её всю поездку. Хотя с первых секунд становится ясно, что ничего страшного в этом аттракционе нет. Забава для детей.

Но девушка явно наслаждается, и я ей не мешаю. Только рассматриваю без утайки. Как улыбается и забавно реагирует на новые повороты. Наслаждается происходящим. И хорошо, что я решил не ехать с остальной группой. Уверен, что при них бы Маргоша не позволяла так много.

А так даже без возражений принимает руку, когда выбирается из вагонетки. Если Диснейленда достаточно, чтобы она перестала выпускать колючки, то я готов таскаться сюда оставшиеся дни.

— Ты хотела на пиратов, да?

— Ага. Только давай позже. Или можешь сам сходить, а после где-то встретимся. Я хочу просто прогуляться, отдохнуть от поездок.

— Гулять так гулять.

Я ведь не дурак, чтобы терять время с девушкой. Мало ли какого француза она подцепит за это время. Я, конечно, не сомневался в своём обаянии, но лучше не рисковать.

Поэтому веду девушку в сторону лабиринта. По моим подсчетам, остальные уже как раз должны были подъехать. И вряд ли кто из них пойдёт в лабиринт, который находится на другом конце парка.

Вроде ничего такого, что мы будем с другими ребятами. Но это мое время с Маргошой, и я собираюсь использовать его на полную. Тем более, раз она сегодня такая мягка и податливая.

— Это по сказке Алисы в Стране чудес, да? — хмурится, рассматривая появляющуюся фигуру королевы. — Ты знал, что существует синдром названный в честь сказки?

— Не знал. Что за синдром?

Тот самый, о котором я сам с удовольствием рассказывал семье, когда кто-то опять включал фильм или мультик по этой сказке. Но пускай Маргоша рассказывает, мне не жалко.

Я заметил, что иногда она безумно любит поумничать. Это не плохо и не хорошо, просто её особенность. Которая то бесила, то наоборот нравилась. Сейчас как раз второй случай.

— Дезориентация в пространстве. Когда мир кажется перевёрнутым с ног на голову. Или странные ощущения своего тела. Сказки в этом плане совсем не так безобидны. Русалочка, например, вообще стала морской пеной из-за неразделённой любви.

— А в истории Золушки, птицы преследовали её сводных сестёр и всё закончилось не очень хорошо.

Прости, Маргош, но этот бой я не дам тебе выиграть. Слишком люблю теории и всякие заговоры, спрятанные в сказках или фильмах. Так что победитель известен заранее.

— А в Красной Шапочке никаких охотников не было. И никто её не спас, — девушка не сдаётся. — А в Спящей Красавице…

— Принц не будил её поцелуем, а был настоящим мерзавцем. Знаю.

Девушка фыркает, раздосадованная моими познаниями. Поджимает губы и отводит глаза в сторону, явно вспоминая новые факты. Мы почти выбираемся из лабиринта к тому времени, как Маргоша продолжает:

— В Белоснежке, она надела на мачеху раскалённые туфельки.

— В трёх медведях Маше не удалось сбежать.

— Исаев, блин, не беси!

— Что такое? — разворачиваясь, прижимая к себе девушку. — Не можешь смириться, что в нашей паре не ты самая заумная?

— Я не заумная!

Ага, значит по поводу «пары» больше не спорит. Уже какой-то прогресс. Я понимал, что шансов на победу в споре мало. В плане, это же Маргоша. Она никогда не признается, что проиграла. Но у меня другие намерения в этом плане. Плевать на её правду, главное, что на самом деле будет чувствовать.

А чувствовать она, определённо, что-то начинает. Даже не пытается вырваться из объятий, а просто кусает нижнюю губу. Такую притягательную, что хочется поцеловать. Но лучше отложить до вечера, когда девушка будет разморенной и подуставшей, чтобы не билась и не возникала без повода.

— Зайдём в магазин? — предлагаю, когда молчание затягивается. Я ведь тоже не железный, стоять в обнимку с красивой Маргошей и не целовать. — Надо тебе ушки Микки Мауса организовать.

— Зачем?

— А как же тонна фотографий на фоне замка?

— Ты всё равно плохо фотографируешь.

— Ах так? — щипаю девушку за бедро, от чего та забавно вскрикивает. — Конечно, обидеть художника может каждый.

— Художник, ты не делаешь фокусировку и захватываешь слишком много асфальта для кадра.

— Не любишь ты меня, морковка.

Но ничего. Это я ещё исправлю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, Диснейленд


— Убери эту гадость от меня!

— Морковка, это всего лишь ушки Мини Мауса.

— С розовым бантом. Нет. Мне классические черные ушки, без ничего.

Машу головой, может так быстрее дойдёт до Исаева. Сочетать мои рыжие волосы и розовый бант — так себе удовольствие. С красным бантом, который тоже есть, ещё хуже.

Брожу между сувенирных пололок, наслаждаясь разными мелочами. Папа называл нас с мамой воронами и цыганками, тащили постоянно всякие сувениры в дом. И это он ещё не знал, что на шкафу припрятана целая коробка с брелоками. От глаз подальше, меньше криков будет.

Папа в этом плане был педантом и минималистом. Только самое нужно, чтобы не складировать и пыль не собирать. А оно нужно, очень нужно. Да, семь почти одинаковых подсвечников в доме, где никогда не найдёшь свечей. Ну и что?

— Выбрала что-то? Или весь стенд хочешь?

— Весь стенд.

Давай Исаев, скажи что-то и взбеси меня. Слишком он хороший сегодня, что нагоняет подозрений. Словно задумал какую-то пакость. Кто знает, может опять со своими ужасными поцелуями полезет.

Ну, не совсем ужасными. Самую малость приятными. И тёплыми. От которых по вену словно электричество спускается, в ответ на прикосновения. А ещё в низу живота…

Так, стоп. Маргарита, возьмите себя в руки.

— Я тоже скупщик ещё тот. Весь в отца пошел.

Вздыхаю, потому что Рома не даёт повода. Сказал бы, что не понимает всей это тонны сувениров. Я бы возразила и добавила, что нам не по пути. Быстренько и с удовольствием поставила точку. А так…

— Ну что, берём ушки с бантом?

— Исаев. Я надену их только в том случае, если ты будешь рядом идти в обычных. Если нет, то не доводи меня до греха.

— Смотря до какого греха, морковка. До прелюбодеяния и блуда я бы с удовольствием тебя довёл.

— Не сомневаюсь. Мечтай об этом, но руки держи при себе.

— А тебя я тогда могу держать при себе?

Закатываю глаза, отдавая покупки на кассу. Не собираюсь отвечать на такие вопросы, которые ставят в тупик. Нет, стопроцентное нет. Но точно нет? Вот прям совсем-совсем?

Исаев вместо того, чтобы бесить меня всё время, изредка этого не делает. И в такие моменты похож на нормального парня, на которого я реагирую совсем ненормально.

И надо что-то с этим делать. Ладно спор, никто не запретит мне вылезти на стол и признаться в любви к Роме. Мелочь, все же поймут, что спор проиграла. С этим я разберусь.

А вот что делать, если что-то начну чувствовать к Исаеву — без понятия. У меня был прекрасный ориентир в виде Ника. Наблюдать со стороны, ни к чему не стремясь. Есть эти чувства и есть, что с них взять? Но почему-то казалось, что с Ромой так просто не получится.

— Морковка, ты хмуришься. Устала?

— Нет, всё нормально.

Но хмурюсь сильнее, когда Рома сам расплачивается за мои покупки. И никак не реагирует на попытки вернуть деньги. Может, для него это мелкая сумма, но я не привыкла быть должно.

— Исаев, блин!

— Ну что? Я просто хочу порадовать тебя, это плохо? Считай моим способом соблазнения, если так легче. И не бурчи, пошли к Пиратам, пока там маленькая очередь.

«Маленькая» это значит простоять полчаса, медленно передвигаясь. Вроде радуешься, что скоро попадешь, а когда поворачиваешь, понимаешь, что внизу ещё огромная очередь. Настроили так, что никогда сразу не поймёшь сколько людей перед тобой.

Немного зябко, чем ближе к воде, тем прохладней. Остаётся надеяться, что мне не придётся сушить джинсы в ближайшей уборной. Ника скидывала фотографии с парка в Барселоне, когда на водной горке полностью влетела в воду, и красные штаны мокрой тканью обтянули её ноги. Сейчас май и не хотелось бы подобного.

— Мы же не намокнем? — шепотом спрашиваю Рому, не желая показаться глупой. — То что он водный…

— Максимум пару брызг попадёт. Не переживай, морковка. Если что — я найду способ тебя согреть.

Щёки моментально вспыхивают, обдавая жаром. Я говорила, что тут прохладно? Жарко и душно, особенно от вариантов, которые подбрасывает мой мозг.

— Я говорил о чае. А ты о чём подумала?

— О чае, естественно. Другие способы меня не интересуют.

— Ну естественно.

Но Рома улыбается так нагло, что никаких сомнений: он подумал о том же. Ну и ладно, пускай думает. Всё равно ничего от меня получит. Ну разве что прижмусь чуть ближе, когда сядем в лодку.

— Тут всего один резкий спуск, в остальном спокойно.