Зная любовь девушки к моей фамилии, прибавляя после это очаровательное «блин», то совсем скоро у нас не хватит секунд в дне, чтобы отсчитать нужное для поцелуя время.

Преодолеваем оставшиеся ступеньки, чтобы попасть на второй этаж Лувра. Народа тут почти нет. Ещё никто не добрался, да и вряд ли доберётся. Тут Маргоша права. Большинство приходит сделать селфи на фоне Мона Лизы и статуи Венеры, а после этого бродят немного и покидают Лувр.

— Мы здесь на целый день? — спрашиваю у Маргоши, уже зная ответ. И убеждаюсь, получая кивок в ответ. — Хорошо, значит начнём с дальнего зала.

Даже не сомневался, что девушка из тех, кто от открытия до закрытия будет бродить по музею. Рассматривать каждый элемент. Хотя ведь, наверное, ничего не зная об искусстве. Просто наслаждаясь.

— Ты же тут бывал уже много раз?

— Очень много, каждое лето, которое проводил у тёти. Ну и по несколько раз, на самом деле. Она фанатка искусства и нас приучала к этому. Не уверен, что отличу Моне от Мане, но экскурсию тебе организую без проблем.

— Я к тому, что если тебе не интересно со мной ходить по всем залам, то мы можем встретиться потом.

— Попытка не засчитана, морковка. Так просто ты от меня не избавишься.

— Да я не о том, — Маргоша двигается быстрее, заставляя сжать её ладонь. — В плане, ты всё время проводишь со мной. Уверена, у вас с друзьями были другие планы до нашего спора.

— Все ещё провальная попытка отправить меня куда-то.

— Ой, короче, думай что хочешь. Хочешь на меня тратить своё время в Париже…

— Хочу.

Маргоша поджимает губы, отворачиваясь к картине. Подобие «Тайная вечеря», но не Леонардо да Винчи и со своими деталями. Рассматривает долго, а у меня есть время рассмотреть саму девушку.

Я ведь ей не солгал. Действительно хочу. В Париже я уже был, с друзьями тусил. Ничего нового мы тут не откроем. А прогулки меня устраивают и с Маргошей. Намного лучше, чем зависать в каком-то кафе.

Это тоже можно, но потом.

У меня не так много времени осталось, на самом-то деле. Сегодня и завтра, а потом самолёт домой и надежда, что этих дней хватит. А Маргоша ещё и решила встретиться с подругой.

Отбирая у меня законное время на поцелуи!

— Так, а тут где-то должна быть временная выставка, — Маргоша показывает на указатель. — Сходим?

— Пошли, морковка, будем тебя культурно просвящать.

Верчу в руках уже смятую карту и даже спрашиваю у охранников путь, но не могу найти маленький зал. По сути, ничего важного там нет. И Маргоша даже не поймёт, что что-то упустили. Но я настойчив.

Хотя тут можно потратить часы, петляя между разными залами. И глупость же в том, что в некоторые просто так не добраться.

Сюда бы отца, он отлично разбирался в картах. Да и в самом Лувре ориентироваться начал после того, как потерял двоих детей в лабиринте залов. Рисковал жизнью, если бы мама узнала. Она, конечно, узнала…

Нет, отца сюда точно не нужно. Иначе он бы тут же доложил маме, что я с какой-то девушкой и она примчалась. Устроила бы допрос с пристрастием, уверенная, что я обижаю несчастную девочку. «Как и все среди Исаевых». Отец бы, конечно, возмутился. И их любимая перепалка гарантирована. А Маргоша бы сгорала от неловкости, прижимаясь ко мне.

Да, морковка идеально впишется в эту атмосферу безумия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Признайся, что ты просто не разбираешься в картах!

Девушка хихикает над тем, как я верчу кусок в бумаги в руках. Была бы возможность, поджег бы прямо тут. Избавляться от свидетельств того, как я позорно не могу найти нужное место. А с оставшейся свидетельницей — Маргошей — я бы нашел как разобраться.

— Я бы предложил тебе самой попробовать.

— Но?

— Но тогда мы точно заблудимся.

— Эй!

Маргоша бьёт меня в плечо, недовольно сопя. Разворачивается спиной, что высматривая впереди. И не реагирует даже на то, что я прижимаюсь к ней со спины.

— Теперь ты обижаешься?

— Я не обижаюсь, Рома. Просто не такая глупая, какой ты меня считаешь.

— Воу, как мы пришли к этому? Я лишь сказал, что с ориентацией на местности у тебя не лучше моего. Я помню, как кто-то не мог найти триста третий кабинет в университете.

— Помнишь?

Разворачивается, суживая глаза. Нет, серьёзно, из Ада точно сбежала рыжая бестия. А я только сильнее сжимаю девушку в своих объятиях. Скольжу ладонями к животу, чтобы перехватить её ладони.

Конечно помню, как впервые встретил Маргошу. Такая забавная, с высоким хвостом, в белой блузке. Будь хоть чуточку старше, легко бы принял её за преподавательницу.

Так чудно вертела голой, что едва не врезала мне своими локонами, когда подошел ближе. С удовольствием отметил тогда, что она ищет мой же кабинет. Рыжая девочка должна была учиться со мной и я собирался воспользоваться этим.

Не помню, что мне даже говорила Лиза, с который мы познакомились на подготовительных курсах. Пару фраз, которые вылетели из головы через секунду. А вот то, какие приторно ванильные духи были у Маргоши — помню.

Вечно этот раздражающий запах она использовала по всем праздникам.

— О, смотри, — девушка кивает в сторону одного из поворотов. — Там мы ещё не были. Если честно, я уже не очень хочу на эту выставку.

— Нет уж, морковка, если мы её ищем двадцать минут, то мы туда попадём.

А ещё у меня прекрасный коварный план, на этот раз — действительно гениальный. Если этот зал никто не может найти, даже сама охрана, то никто нам не помешает.

Я даю девушке ровно пять минут полюбоваться картинами, а потом толкаю к небольшой нише, которую просто так не заметишь. Надеюсь, что нас не выгонят с позором, усаживая девушку на старый подоконник.

— Ром, это же Лувр! Штраф за сломанное окно будешь сам платить.

— Буду, без проблем. Поцелуи с тобой того стоят.

Добиваюсь желанного эффекта. Щёки девушки розовеют, что ещё сильнее подчёркивает россыпь веснушек на носу. Не преувеличивал, говоря, что с румянцем она очень красивая.

Хотя лучше любовался бы этим в отеле, а не в старом музее. Среди картин, которые, казалось, неодобрительно посматривают за такое своеволие. Конечно, нарисованы то люди прошлых веков, там даже держать девушку за руку было нельзя.

А я тут сжимаю её колени, устраиваясь между разведённых ног. Ещё и касаюсь лица и шеи, опускаюсь пальцы на бёдра, пробираюсь под край кремовой кофты. Наслаждаюсь теплом голой кожи, вывожу неясные узоры.

Сущее безобразие, но я кайфую.

— Пять секунд.

Маргоша произносит это так, словно кого-то из нас это волнует. Самая глупая идея, ограничивать наши поцелуи. Но если девушка так хочет, то я могу и поиграть.

— Пять секунд, я помню. Раз, — начинают отсчёт, прижимаясь к её губам.

На «два» Маргоша оживает, отвечая на поцелуй. Вздрагивает в моих руках, когда кусаю её и надавливаю пальцами на талию, стараясь удержать. Ощущение, что сейчас девушка опять постарается куда-то сбежать. А отпускать её я не намерен.

Три и четыре смешиваются, пролетая слишком быстро. Пальцы Маргоши в моих волосах, коленями она сжимает мои бёдра. Удерживает так же, как и я её. Тихо вздыхает, не прерывая поцелуй. И так прекрасно вздрагивает, напрягаясь всем тело.

— Пять, — шепчу в приоткрытые губы, которые блестят. — А теперь, морковка… Раз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марго, Лувр


— Пять.

Голос садится, а кожу губ щиплет от долгих поцелуев. Не знаю, сколько мы уже времени вот так стоим. Точнее, стоит Исаев, а я сижу на старом подоконнике. В центре Лувра.

— Ты портишь меня, — заявляю, спрыгивая на пол.

— И почему это?

— Мы в музее, а ты… Ты…

— Ну что я, морковка? Поцеловал тебя? Это я планирую делать всегда и везде.

— У тебя всего два дня.

Напоминаю самой себе. Ночью на субботу мы отправимся домой и всё закончится. Исаев проиграет свой спор, а получу личного водителя. Ну, или его машину во временное пользование.

И, на самом деле, мне не хочется ни того, ни другого. Сама уже не понимаю, что мне нужно по окончанию поездки в Париж. Точно не Ника. Моя любовь к нему как-то медленно и незаметно угасает.

Легко любить человека на расстоянии. Но когда появляется кто-то другой, ближе, то прошлые чувства медленно растворяются. Так и со мной. И не представляю, как быть с этим дальше.

Мне нравится Исаева.

Но не тот, который интересовал по прилёту в Париж.

— Два прекрасных и долгих дня, морковка. И я собираюсь воспользоваться ими на все сто процентов.

— Даже не сомневалась.

Улыбаюсь, уже думая, что придумал Рома. И надеясь, что он сделает что-то такое, что написано в моём списке. Всего два попадания — слишком мало. Да и одно из них не засчитано.

Парень умеет удивлять. Если бы я знала, что он настолько хорош в соблазнении…

То нет, не стала бы сдерживать себя в самом начале и не соглашаться на спор. Просто Исаев слишком хорошо целуется, чтобы отказывать себе в этом.

— Так твоя подруга будет с нами целых два дня? — Рома заметно морщится, недовольно поджимая губы. — Нечестно, морковка.

— Я не видела её сто лет. Прости, Исаев, но я выбираю подругу, а не дать тебе шанс на очередные приставания.

— Плюс пять.

— Что?

— Плюс пять секунд к поцелуям, потому что ты назвала меня по фамилии. А с подругой твоей я познакомлюсь, она меня полюбит.

— Отлично, значит, следующий спор на любовь будет с ней? Только на кораблики её не веди, она такое не любит.

Улыбаюсь, переходя от экспоната к экспонату. Только когда парень меня не видит, поджимаю губы, мысленно выдыхая. Банальная фраза, но что-то меня от неё очень сильно ведёт.

Сама сказала, сама обиделась. Не обиделась даже, а что-то неприятненькое царапнуло в душе. Собираюсь списать всё на чувство голод, потому что реальную причину не хочу озвучивать.

Ника ему бы, конечно, понравилась. Такие не могут не привлекать внимание. Черная шевелюра, с которой подруга боролась, стройная фигура. Действительно стройная, Лиза шутила вечно, что Нику унесёт ветром и брала под руку.

Чтобы не потерять.

А как-то в итоге всё потерялось и рассыпалось.

Глупо и ужасно, на самом деле. Так давно было, хотя кажется, что вот только с Лизой спорили до хрипоты в горле, кто из на действительно прав. И буквально вчера Ника уезжала во Францию к отцу, сбегая от неприятных слухов.

— За кораблики запомню.

Рома кивает серьёзно, а мне хочется его стукнуть чем-то. Например этой старинной безобразной статуэткой. Тяжелая, наверняка, и никто не будет по ней плакать.

— Тогда, Маргоша, свадьбу не будем на воде устраивать. Чтобы твоей подруге не стало плохо.

— Какая свадьба? Ты перегрелся? — прислоняю ладонь ко лбу парня, поднимаясь на носочки. — Точно, кто-то бредит.

— Думаешь, лучше просто расписаться и ничего не устраивать? Отец расстроится, морковка.

— Тогда хорошо, что у нас с тобой будут отдельные свадьбы. У меня своя, у тебя — своя. И никто расстраиваться не будет.

— Нет, я многое слышал, но чтобы жених и невеста праздновали отдельно — такого не бывает.

Закатываю глаза. Исаев просто невыносим. Говорит глупости, а с таким серьёзным лицом, словно у меня на пальце уже блестит кольцо и регистратор занесла печать над паспортом.

Позволяю Роме взять меня за ладонь, снова. Это движение кажется уже привычным и родным. Как и то, что парень тащит меня за собой в другой зал. Мы совершенно одни, ощущение, что никто до второго этажа и не доберётся.

Только пенсионеры, которые засели перед старыми картинами и переносят их на альбомный лист. Мы усаживаемся на свободный красный пуфик, перед огромной картиной во всю высоту стены.

— За свадьбу мы с тобой ещё поговорим, морковка.

— Ну конечно, прибери этот спор для кого-то другого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ах вы негодники. Такое устраивать посреди священного Лувра!

Слышу возмущённый женский голос в момент, когда Исаев в очередной раз меня целует. Отсчитывает в пятый раз десять секунд, а у меня тело плавится от умелых движений его языка.

Парень с недовольным видом отрывается от меня, разворачиваясь. Загораживает собой, отрезая от любых нападок. В любой другой момент я бы только сильнее прижалась к нему и позволила разбираться с проблемой, но сейчас выглядываю из-за широкой спины.