Бренда Джойс - Средь бела дня

Затаив дыхание, она выглянула наружу. В коридоре было совершенно темно. Лестница, ведущая вниз, тоже не освещалась.

Внезапно где-то заскрипели половицы.

Аннабел замерла. Может, ей показалось? Скрип доносился из конца коридора, но как она ни напрягала зрение, ей так и не удалось никого увидеть.

И тут кто-то, обхватив ее сзади за талию, зажал рот рукой. Аннабел хотела закричать, но рука, закрывавшая рот, была такой сильной, что она не смогла даже пискнуть. Ее грудь оказалась прижатой к крепкому мужскому телу.

— Господи, так это вы, — прошептал ей на ухо Пирс. Его рука скользнула вниз по ее плечам.

Именно в это показавшееся ей бесконечным мгновение Аннабел почувствовала его мужское тепло и силу. Теперь ее спина оказалась прижатой к двери спальни, но между ней и Пирсом по-прежнему не оставалось ни дюйма расстояния. Его бедра были прижаты к ее ногам, его грудь давила на ее груди, а ее глаза оказались на уровне его губ.

И какими привлекательными были эти губы!

— Позвольте спросить, что вы здесь делаете? — Пирс сверкнул в темноте белыми зубами.

— Я могла бы спросить вас о том же, — прошептала в ответ Аннабел. Его тело находилось так близко… К тому же она не знала, куда деть руки.

Он внимательно посмотрел на нее и вдруг сделал шаг назад.

— Мисс Бут, вам знакома английская поговорка «Любопытство убило кошку»?

Хотя ее колени подгибались от страха, она не хотела, чтобы он уходил.

— Но я не кошка, наверное, поэтому любопытство пока меня не убило и вряд ли когда-либо убьет.

— Знаете что… — Он тихо засмеялся. — А вы мне нравитесь! Мы с вами могли бы отлично поладить. — Его голос звучал так чувственно, так интимно…

— Вы мне тоже нравитесь, мистер… Пирс.

Улыбка исчезла с его лица.

Соблазнительные сцены, о которых Аннабел не должна была даже думать, вдруг представились ей. Вот он ведет ее в спальню, снимает с нее ночную рубашку, его большие красивые руки гладят ее…

— Идите спать. Увидимся завтра утром, — сурово произнес он.

— Подождите! — Это был почти крик отчаяния.

Но он и не думал уходить.

— Подождите, — повторила она. — Послушайте, я не похожа на других женщин…

Он все стоял и смотрел на нее.

— Я никогда не выйду замуж. — Аннабел сжала кулаки. — Потому что хочу быть свободной. — Так как он продолжал молчать, она снова заговорила, чувствуя, как на глаза навертываются слезы: — Свободной, как ветер. Не прикованной к какому-нибудь идиоту вроде Харолда и вообще ни к кому. Вы этого не поймете, потому что вы — мужчина.

Обида захлестнула ее. Она проиграла. Сейчас он уйдет, а утром их пути разойдутся, и они больше никогда не встретятся.

— Я вас понимаю, — наконец откликнулся Пирс, — и лучше, чем вы думаете.

Не в силах оторваться от его мерцающего взгляда, Аннабел заметила боковым зрением, как он протягивает к ней руки. В это мгновение ее словно озарило: она с самого начала, с той минуты, как впервые увидела его в библиотеке отца, знала, что это должно случиться.

Он схватил ее за плечи и притянул к себе. Его грудь снова прижалась к ее груди, руки скользнули вниз и остановились на бедрах.

Аннабел задрожала в предвкушении неизбежного. Ей хотелось, чтобы поцелуй длился вечно. Так ее еще никто не целовал, никто и никогда.

Вдруг Пирс оторвался от ее губ и, тяжело дыша, заглянул ей в глаза.

— Даю вам последний шанс, — прошептал он хрипло.

Аннабел не сразу поняла его.

— Нет, я все равно не передумаю.

Пирс взял ее за руку, и они прошли в спальню. Заперев дверь, он обернулся — Аннабел стояла в нерешительности возле кровати. В комнате было достаточно светло, чтобы она могла разглядеть выражение его лица — напряженное и страстное.

— Что я должна делать дальше? — невольно вырвалось у нее.

Он подошел к ней, улыбаясь, и подцепил пальцем бретельку ночной рубашки.

— Ничего. Вам надо только чувствовать, Аннабел, остальное предоставьте мне.

Теперь она боялась даже дышать. То, как он смотрел на нее, как прикасался к ней кончиками пальцев, завораживало. Ее тело было охвачено огнем, и при этом она ясно сознавала: ей нужно только одно — чтобы он овладел ею.

Пирс наклонился и стал попеременно целовать то одно, то другое ее плечо в тех местах, где были бретельки; потом, поддев пальцами, он стал тянуть их и вместе с ними рубашку вниз, обнажая сначала грудь, потом бедра, ноги…

Глядя на нее восхищенными глазами, он провел пальцами по ее соскам, и Аннабел еле сдержала крик удовольствия. Затем его руки стали ласкать ее живот и бедра.

— Какая ты красивая! И слишком роскошная для большинства мужчин.

— Но… не для тебя? — с трудом выговорила она, потому что он гладил ее бедра.

— Может быть, и для меня. — Пирс на мгновение замер и тут же снова прижался к ней губами в глубоком, страстном поцелуе. Его язык проник внутрь ее рта, вызвав новую волну чувственного наслаждения.

Когда их губы наконец разомкнулись, она вздохнула:

— Это нечестно.

Он подтолкнул ее ближе к кровати.

— Жизнь вообще не очень честная штука.

Очутившись посреди белоснежных простыней, Аннабел засмеялась, но довольно неуверенно.

— На мне ничего нет, а ты все еще одет.

— Это мы сейчас поправим.

Она села, чтобы посмотреть, как он будет раздеваться. Этот мужчина был именно таким, каким она представляла себе в мечтах своего избранника: широкий в плечах, узкий в бедрах, стройный и мускулистый.

— Ты просто пожираешь меня взглядом, — сказал он, но не двинулся с места.

Зардевшись, она подняла глаза и посмотрела ему в лицо.

— Я еще никогда не видела обнаженного мужчину и… никогда не знала, что такое страсть.

— Я рад это слышать. — Сев рядом, он обнял ее. — Что ж, давай знакомиться. Меня зовут Сент-Клер.

Аннабел не смогла ответить, потому что он снова поцеловал ее и опустил на спину, а его огромная, горячая мужская плоть оказалась у нее между бедрами. Его губы двинулись вниз по ее шее. Со стоном она выгнула спину ему навстречу, как можно шире раскинув ноги. Желание было таким острым, что все тело ее болело. Пирс взял губами сосок, а она неистово ласкала его и молила, ловя ртом воздух:

— Скорее!

— Нет. — Он обвел большим пальцем другой сосок. — Есть вещи, моя дорогая, которые не делаются в спешке, и в первую очередь это относится к занятиям любовью. — Он погладил пальцами внутреннюю поверхность ее бедер. Аннабел казалось, что, если Пирс сейчас не дотронется до ее более интимных мест, она просто умрет.

— Я хочу насладиться тобой, — прошептал он.

— Ты умеешь подбирать слова. — Она хотела сказать еще что-то, но тут он положил ладонь на ее влажную, нежную плоть, и Аннабел вскрикнула.

— Ну пожалуйста, — всхлипывала она, впиваясь ногтями ему в спину.

— О-о! — Он схватил в ладони ее лицо, и их губы соединились. Аннабел сразу поняла, что за этим последует: она обхватила его ногами, и Пирс вошел в нее. Почувствовав препятствие, он на секунду замер, но в следующее мгновение повторил толчок — на сей раз быстро и уверенно. Ритм толчков все убыстрялся, приводя Аннабел в экстаз и заставляя ее кричать от наслаждения.

Вцепившись ему в плечи она простонала:

— Еще!

Он тут же снова вошел в нее. Его лицо было искажено страстью.

— Сейчас! — потребовал он.

Аннабел кивнула, и взрыв вознес ее к звездам.

Она проснулась с таким чувством, будто все еще обнимает его. Яркий утренний свет, врывавшийся в комнату сквозь раздвинутые занавески, полностью соответствовал ее радостному настроению. Аннабел улыбнулась, вспомнив, как они ночью занимались любовью, но вдруг поняла, что обнимает подушку, а вовсе не возлюбленного. Со вздохом она перевернулась на спину и увидела, что кровать пуста. Пирса не было.

Потянувшись, Аннабел снова улыбнулась. Неудивительно, что мужчины и женщины преследуют друг друга как безумные. Любить — действительно наслаждение, особенно такого мужчину, как Пирс.

А как страстно они занимались любовью! Он был нежен тогда, когда знал, что ей может быть больно. А уж как он на нее смотрел, как целовал, как держал ее в объятиях, когда все закончилось! Впервые в своей жизни она влюбилась и ничуть не жалела об этом.

Аннабел села на кровати, не заботясь о том, что простыня соскользнула и обнажила ее грудь. Кровать была такой узкой, что им пришлось спать обнявшись. Тем чудеснее были воспоминания. Такое выражение лица, как у него, наверное, можно увидеть у кота после того, как он украдкой съел миску сметаны. Неужели все мужчины занимаются любовью так, как он? Пирс прикасался ко всем частям ее тела, и не только руками; он оказался первоклассным любовником, так же как и первоклассным вором.

Да что же это — она разговаривает сама с собой, как лунатик. Аннабел выпрыгнула из постели. Не смущаясь своей наготы, она подошла к окну, широко раздвинула занавески… И тут же улыбка исчезла с ее лица. Интересно, сколько сейчас времени? Скорее всего уже давно утро.

Окно спальни выходило на задний двор, и она увидела, что ворота каретного сарая открыты, а во дворе никого нет.

Пирс, наверное, внизу, готовится к отъезду. Тогда почему он не разбудил ее? Неужели он хочет сбежать? И это после такой ночи!

Ужасное предчувствие охватило Аннабел. Она принялась метаться по комнате, натягивая сорочку, потом, отбросив в сторону корсет и нижнюю юбку, надела темную юбку и белую блузку, которые ей дала Мэри Энн. Каковы бы ни были планы Пирса на будущее, она твердо знала, что поедет с ним.

Схватив чулки и туфли, Аннабел выскочила в коридор, а затем, стараясь не волноваться и не думать о самом худшем, сбежала вниз по лестнице. С бешено бьющимся сердцем она остановилась в дверях кухни.

Здесь пахло свежесваренным кофе, на столе стояло блюдо с пончиками. Небольшая горка грязных тарелок возвышалась возле раковины. Куда все подевались?

Аннабел подошла к двери, ведущей на задний двор, и выглянула из нее, но увидела лишь боковую стену сарая.

— Доброе утро!

Девушка вздрогнула, услышав голос Мэри Энн, и, обернувшись, сразу заметила, что у хозяйки был очень усталый вид.

— Доброе утро! — вежливо ответила она.

Мэри Энн протянула ей утренний номер газеты, и, увидев заголовки, Аннабел похолодела.

«ПОХИЩЕНИЕ БОГАТОЙ НАСЛЕДНИЦЫ. ПОЛИЦИЯ БЕЗУСПЕШНО ПЫТАЕТСЯ ВЫЙТИ НА СЛЕД ПОХИТИТЕЛЯ».

— Боже мой! — Она стала читать дальше, и ей показалось, что сердце ее вот-вот остановится. — Вы только послушайте, что они здесь пишут: «Аннабел Бут, известная своим непредсказуемым характером и странными наклонностями…» А дальше автор перечисляет некоторые из этих самых наклонностей.

— Я читала статью, моя дорогая, — тихо сказала Мэри Энн, не переступая порога кухни.

— Что ж, кое в чем они правы… хотя читать об этом не слишком приятно. Но только я никогда не играла на сцене. Кто им об этом сказал? Мне никогда даже в голову не приходило ничего подобного…

Мэри Энн молчала.

Схватив дрожащими руками газету, Аннабел перечитала статью. О Боже! Автор утверждал, что сотни свидетелей видели, как она сама вскочила в машину похитителя.

Она попыталась улыбнуться.

— Ну вот, теперь опять пойдут сплетни об этой бедняжке Аннабел Бут, только на сей раз она не услышит за своей спиной шепота и не увидит ни сочувствующих, ни осуждающих взглядов. Почему вы на меня так смотрите? И где Пирс?

— Он уехал.

Ей показалось, что она ослышалась.

— Уехал?

— Ну да, уехал. Они с Луи отправились на рассвете.

У Аннабел вдруг зазвенело в ушах, и все поплыло перед глазами. Солнце скрылось за тучу, и в кухне стало темно.

— Нет, это невозможно!

— Что с вами, моя дорогая? — Мэри Энн бросилась к Аннабел и схватила ее за руку. — Вы так побледнели! Вам плохо?

— Но он не мог вот так уехать! — Аннабел и вправду затошнило.

— Мне жаль. В последнее время Пирс Сент-Клер так изменился, и я никогда не прощу его за то, что он с вами сделал. — Она хотела поддержать гостью, но та оттолкнула ее.

— Мы занимались с ним любовью, — растерянно прошептала Аннабел.

— Мне правда очень жаль, — повторила Мэри Энн. — Он обычно так не поступает. Не понимаю, что на него нашло.

Значит, все это — прикосновения, поцелуи, улыбки, любовь во взгляде — одно притворство, актерская игра!

— Господи! — воскликнула Аннабел и, выбежав во двор, бросилась на колени. Приступы рвоты сотрясали ее, на глазах выступили слезы.

Когда рвота прекратилась, она схватилась за шершавые ступени крыльца, и острые занозы сразу впились в ладонь. Но эта боль была ничто по сравнению с болью, которую причинило ей предательство Пирса. Он просто ее использовал, а потом бросил. Вся его любовь оказалась ложью, и теперь ей оставалось только умереть.

Бар-Харбор, штат Мэн. Два года спустя