— Попробуй сказать ему об этом сама, — предложил Джимми и начал подсоединять к телевизору видеосистему. — Меня также раздражает команда телевизионщиков, которая шляется по поместью, но Калуму нравится появляться в кадре и рассказывать с важным видом о своих планах. Возможно, все это и неплохо, но он не замечает того, что телевизионщики у него за спиной выведывают у рабочих обо всех недостатках и недоделках в доме.

— Мне казалось, Сид следит за тем, чтобы ненужная информация не получила распространения, — сказала Одетта.

— Сейчас ее внимание занято другими вещами, — пробормотал Джимми, доставая отвертку и прикручивая к телевизору заднюю панель.

Одетта с удовольствием поговорила бы на эту тему еще, но Джимми был слишком занят установкой аппаратуры. Закончив установку и настройку, он стал настаивать, чтобы они сразу проверили работу видеосистемы. По счастью, Одетта захватила свои любимые кассеты с собой, хотя не было никакой гарантии, что они не пострадали в холодной и влажной атмосфере мельницы.

В субботу вечером они устроили просмотр двух фильмов. Это были «Бетти Блю», который принес Джимми, и «Девять с половиной недель», находившийся в коллекции Одетты. Откупорив бутылку баккарди, они расположились с удобствами перед телевизором и включили видео.

Одетта считала, что знает «Девять с половиной недель» чуть ли не наизусть. Во всяком случае, страдая по Калуму, она смотрела этот фильм через день и постоянно плакала. Вот и теперь она ждала, что слезы вот-вот начнут жечь ей глаза, но, к большому ее удивлению, ничего подобного не случилось. Более того, она вдруг осознала, что тембр голоса Микки Рурка ее раздражает, а Ким Бессинджер вовсе не такая уж безупречная красавица, как ей казалось раньше. Что же касается их отношений… Одетта неожиданно для себя пришла к выводу, что они принадлежат скорее к эре неолита, нежели к цивилизованной современной эпохе.

Пожав плечами, она, ни слова не говоря, поднялась с места, взялась за кисть и стала в полутьме покрывать ярко-желтой краской покрытую старой штукатуркой стену. Малярные работы показались ей вдруг куда увлекательнее горячо любимого ею прежде фильма.

А потом Одетте было видение. Ей вдруг привиделось, что Джимми подкрался к ней со спины и поцеловал ее в шею. Одетта прикрыла глаза и задалась вопросом, как такое могло с ней произойти. Уж не захотелось ли, чего доброго, ей самой, чтобы это на самом деле случилось?

Она открыла глаза, потому что Джимми щелкнул выключателем и включил в комнате полное освещение. Потом, взявшись за кисть, он тоже приступил к работе. Так они почти в полном молчании проработали несколько часов, а когда время стало близиться к полуночи, Джимми, коротко заметив, что устал и хочет спать, отвесил ей поклон, взял свою куртку и удалился.

Одетта, стоя у окна и наблюдая за тем, как он садится в машину, подумала, что такое завершение вечера нисколько ее не устраивает.

На следующий вечер они, выгуляв своих собак, уселись смотреть один из фильмов сериала «Династия». Джимми проспал большую часть фильма, временами оглашая воздух громким храпом. Одетта, смотревшая фильм в одиночестве, пришла к выводу, что миляга Адам, от которого она раньше была без ума, ей разонравился и что теперь ей куда больше по нраву надежный, спокойный и физически сильный Джефф — муж Феллон.

Джимми проснулся перед самым концом фильма, зевнул и спросил:

— Я сегодня случайно видел, как ты бежала по лесу. Не будешь возражать, если я как-нибудь поутру к тебе присоединюсь? Начал, понимаешь ли, набирать килограммы.

— Что-то не заметно, — сказала со скептической улыбкой Одетта. Она терпеть не могла, когда люди, находившиеся в отличной физической форме, начинали жаловаться на избыточный вес.

Джимми тем не менее продолжал утверждать, что у него есть-таки кое-какие проблемы.

— Дело в том, что я терпеть не могу физические упражнения. На сафари я постоянно находился в движении, и это заменяло мне тренировки, но здесь я двигаюсь мало и постепенно могу разжиреть. Поэтому я тоже решил начать бегать — с тобой за компанию. К тому же бежать за тобой, созерцая твою спину, это такое удовольствие, от которого я просто не в силах отказаться, — добавил он, многозначительно ей подмигнув.

Последнее замечание Джимми Одетте очень не понравилось, и она сказала, что предпочитает тренироваться одна.

На следующее утро, когда она бежала по одной из начинавших уже просыхать лесных тропинок, перед ней неожиданно, как чертик из коробочки, возник Джимми. На нем были шерстяная шапка, оранжевые шорты и такая же футболка с черной надписью «Заповедник Мпона» посередине. Грудь у него высоко вздымалась, а лицо было влажным от пота.

— Доброе утро, Одди! — улыбаясь во весь рот, крикнул он.

Увидев его и услышав его исполненный торжества голос, Одетта едва не застонала от отчаяния. Появление Джимми в лесу свидетельствовало, что он, несмотря на ясно выраженное ею нежелание с ним тренироваться, собирается тем не менее принимать участие в ее пробежках и даже, вполне вероятно, бежать у нее в тылу, рассматривая ее давно уже не столь тугую и округлую, как прежде, задницу.

Джимми, однако, пристраиваться к ней сзади не стал; вместо этого он перемахнул через росшие у тропинки кусты и скрылся в зарослях. Нельсон, который всюду его сопровождал, последовал за ним, но только после того, как яростно облаял Уинни.

47

В понедельник утром Одетта отправилась на встречу с финансовым советником, в ведении которого находились принадлежавшие Сид предприятия. Вернувшись на ферму, Одетта прошла к Сид и сказала:

— Я не могу быть менеджером твоих предприятий. Советник дал мне понять, что я не имею права занимать это место. По его словам, я вообще не имею права занимать место менеджера по финансам ни в промышленной компании, ни в благотворительном фонде.

Сид нисколько этому не удивилась: казалось, она все знала заранее.

— В таком случае, — сказала она, — выход у нас один.

— Какой же? — озабоченно спросила Одетта.

— Мы поменяемся с тобой должностями — только и всего.

Одетта готова была поклясться, что Сид уже обсудила этот вопрос с Калумом и заручилась его согласием.


К удивлению Одетты, Джимми был целиком за это предложение.

— Поладить с телевизионщиками тебе не составит труда — с твоим-то опытом общения с людьми! — с воодушевлением сказал он ей за ужином. Они ели очередное южноафриканское блюдо, приготовленное Джимми. Это были тушеные бататы с луком и острым соусом. — Кстати сказать, Калум знал об этом с самого начала.

— Стало быть, ты в курсе, что он сначала предложил эту работу мне, а не Сид?

Джимми пожал плечами:

— Это не первое, что предложил тебе Калум и что перехватила у тебя Сид. — Одетта озадаченно на него посмотрела, но на испачканном желтой краской лице Джимми снова появилась его всегдашняя обворожительная улыбка. — Да, я в курсе, что ты отказалась от этого места. Я молчал, потому что знал, почему ты так поступила, и не винил тебя за это.

— То, что предлагает мне Сид, — чистейшее безумие. По-моему, у нее поехала крыша.

— Наоборот. — Джимми положил Одетте и себе еще по порции бататов. — Она предлагает тебе единственно возможное решение. Оставь Сид заниматься ее запутанными делами и займись новым проектом. Мне кажется, это тебе вполне по силам.

Одетта принялась с рассеянным видом помешивать у себя в тарелке бататы. Они имели сладковатый привкус, но Одетта уже стала привыкать к странным кулинарным пристрастиям Джимми.

— Это сумасшествие в первую очередь потому, что Калум меня ненавидит. Не думаю, что он сделал мне это предложение всерьез. Наверняка у него при этом была на уме какая-нибудь гадость.

— Калум был абсолютно серьезен, Одди, — сказал Джимми. — Это я подкинул Калуму идею, а Калум воспринимает меня всерьез.

— Так это ты попросил его предложить мне работу? — Одетта с изумлением посмотрела на Джимми. — И это после того, как я рассказала, насколько бесчеловечно он со мной поступил?

— Ну, тогда я не знал еще этой истории во всех деталях, — произнес Джимми, поморщившись как от зубной боли.

— Ты и сейчас не знаешь всех подробностей, — со вздохом сказала Одетта. — Того, к примеру, что это я пустила Ронни Прайэр по следу Калума. Я хотела, чтобы она представила затею Калума в самом невыгодном свете. Таким вот образом я пыталась ему отомстить.

К большому ее удивлению, Джимми от души расхохотался.

— Ты обязательно должна рассказать Калуму эту историю. Уверен, он ее оценит.

— Да ты с ума сошел! — воскликнула Одетта. Ей показалось, что Джимми над ней издевается.

— Наоборот, я никогда не был так серьезен, — воскликнул Джимми, блеснув глазами. — За это он станет только больше тебя уважать. И потом: уж коли ты заварила эту кашу, то тебе ее и расхлебывать…

* * *

На следующий день Одетта взяла из гаража Сид «Ягуар» и поехала в Лондон проведать Эльзу. Она хотела прихватить с собой также и Сид, но ни ее, ни Базуки на ферме не оказалось. Одетта заглянула под порожек, взяла ключ и вошла в дом, чтобы оставить Сид записку. У нее было сильнейшее подозрение, что Сид тоже уехала в Лондон навестить внучку и у Эльзы они встретятся.

Эльза мигом избавила ее от этого заблуждения, как, впрочем, и от многих других. Когда Одетта, прижимая к себе малышку, с замирающим сердцем отгибала одеяльце, чтобы рассмотреть ее личико, Эльза пренебрежительно отозвалась о своей «обожаемой матушке», которая, по ее мнению, не проявляла к внучке никакого интереса.

— В тот день, когда мы с Йеном привезли Флоренс домой, она всунула мне в руку три жалкие увядшие розочки, сказала: «Флоренс — просто прелесть», и через десять минут умотала, потому что очень торопилась.

— Ты хочешь сказать, что она не была с тобой во время родов?

— Ты, должно быть, шутишь? — спросила Эльза и горько рассмеялась. — Меня другое интересует — кто привез ее к нам, когда я выписалась из больницы? Ведь тебя на ферме не было…

— Возможно, она приехала на поезде?

— Возможно… — с сомнением в голосе протянула Эльза. Потом, правда, она занялась ребенком, и этот вопрос перестал ее волновать. Только после того, как Флоренс задремала в своей колыбельке из лакированного бамбука, Эльза вернулась к разговору с Одеттой. — Как вообще у тебя обстоят дела? — спросила она.

Вопрос был настолько объемным, что ответ на него занял бы несколько часов, но Одетта не хотела загружать Эльзу своими проблемами, тем более она ясно видела, что ее подругу сейчас интересует по-настоящему одна только Флоренс.

— Нормально, — вот все, что она сказала Эльзе. — Пытаюсь жить дальше.

Пришел Йен, который, желая дать женщинам возможность поговорить без помех, некоторое время дипломатично прогуливался в японском садике у дома.

— Привет, крошка, — сказал он, целуя Одетту в щеку. — Отлично, между прочим, выглядишь.

Одетта передала Йену подарки, которые они купили совместно с Джимми. Среди них были большая коробка шоколадных конфет и мобильный телефон.

Эльза взяла дочь на руки и начала кормить грудью. Одетта смутилась и, не желая отвлекать молодую мать, заговорила с Йеном. В частности, спросила у него, как обстоят дела с его книгой.

— Меня гонят с ней из издательств, как школьника из взрослой дискотеки. Никто не желает признавать гения. Я подумываю уже о том, что мне стоит сменить жанр и переключиться на написание биографий.

— Ты представляешь? Он хочет, чтобы моя маменька рассказала ему в деталях о своей жизни, — фыркнула Эльза.

— А что думает по этому поводу сама Сид?

— О, она сказала одну очень странную, на мой взгляд, вещь, — заметила Эльза, отнимая ребенка от груди и поглаживая его по спинке. — «Я, говорит, только еще начинаю жить. Хочу наверстать упущенное и получить от судьбы то, чего была лишена в юности». Честно говоря, не знаю, что она имела в виду, поскольку юность у нее была бурная — уж можешь мне поверить.

— Она забрала у меня диктофон и пообещала надиктовать несколько пленок, — вступил в разговор Йен. — В свободное от «наверстывания» время, разумеется. А еще она сказала, что ближе к лету мы узнаем о ней нечто сенсационное. Возможно, она собирается напроситься на прием в Букингемский дворец, чтобы обнять своего старого приятеля принца Чарлза — кто знает?

— Ну, мне она об этом рассказывать не станет, — сказала Одетта.

— А ты заезжай к нам почаще. Будешь в курсе всех последних новостей, — произнесла Эльза, обнимая Одетту и провожая ее к выходу. — Уверена, матушка почтит нас еще своим присутствием. Хотя бы для того, чтобы встретиться с Йеном. Ведь она чертовски тщеславна, а шанс иметь личного биографа выпадает далеко не каждому.