– Знаете, чей это счет?

– Пока нет, но мы намерены докопаться до истины.

– Мы тоже, – сказала я. – Из нашего телефонного разговора я поняла, что вы берете двадцать процентов от суммы, которую сумеете вернуть. Это так?

– Верно, – ответил Брюс.

– Мы согласны, – решила я и посмотрела на Кэйда, ожидая подтверждения.

Глаза Брюса сузились. Он подался вперед, не осталось даже намека на улыбку.

– Должен предупредить вас. Не пытайтесь выяснять отношения с вашим бывшим деловым партнером. – Адвокат говорил очень серьезно. – Нам необходим элемент неожиданности, чтобы раскрыть это дело. – Он подмигнул нам. – Лучше всего застать их со спущенными штанами, если вы понимаете, о чем я.

– Видите ли… Я уже говорила с ним, – виновато призналась я.

– Он в курсе, что вы работаете с адвокатом, с бухгалтером?

Я покачала головой.

– Отлично. Продолжайте в том же духе. – Баррет посмотрел на Кэйда, потом на меня. – И вам необходима защита. Когда на кону такие деньги, люди теряют рассудок и делают невероятные вещи. Деньги – страшный зверь.

Я почувствовала, как по спине пополз холодок.

– Будьте осторожны, только и всего, – добавил Брюс. – Не суйте нос туда, куда не следует. Позвольте нам разбираться с этим.

Перед уходом Кэйд, промолчавший большую часть встречи, протянул руку адвокату, и тот крепко тряхнул ее.

– Спасибо, что помогаете мне, – поблагодарил его Кэйд и бросил на меня уверенный взгляд. – Я готов вернуть свою жизнь.

Я отвезла Кэйда обратно в Харборвью. Как только он отправился на сеанс, я зашла в кабинет доктора Брэнсон.

– О, Кайли. – Она подняла голову от компьютера. – Рада вас видеть.

На стене за ее спиной висели в рамках художественные изображения головного мозга.

Я опустилась в кресло у ее стола.

– Кэйд быстро идет на поправку, – сказала я. – Сегодня, когда я везла его в центр, он декламировал стихотворение Роберта Фроста, которое я когда-то любила.

Она улыбнулась:

– Какое?

– «И золота цветов недолог свет».

– Это одно из моих любимых стихотворений тоже. Я сначала думала посвятить себя литературе, но потом все-таки выбрала медицину.

Доктор Брэнсон закрыла глаза, как будто пытаясь извлечь слова из полушарий мозга:

– «Уходит в день рассвет…»

Заключительную фразу мы произнесли в унисон:

– «И золота цветов недолог свет».

Врач улыбнулась:

– Такие красивые стихи… Мне всегда казалось, что это реалистичный взгляд на жизнь, хотя и несколько пессимистичный.

– Почему?

– «И золота цветов недолог свет», – повторила она еще раз. – Это ведь о том, что хорошее не может продолжаться долго. Иногда так и случается. Не все хорошее длится вечно, поэтому, когда оно с нами, им надо наслаждаться. Не уверена, что я могла бы подписаться под этой строчкой. Честно говоря, я верю в то, что хорошее может и должно длиться.

– Неужели? – скептически поинтересовалась я. – Сомневаюсь. Возможно, в этом суть всего прекрасного. Оно дается нам лишь ненадолго.

Я подумала о цветах, которые расцветают и увядают летом, о листьях, приобретающих сверкающие оттенки золота, а потом они сморщиваются и падают на землю. Родители умирают. Любовь исчезает. В мире и в моей жизни у золота век недолгий.

Невролог покачала головой:

– Я бы не стала заниматься медициной, если бы я не верила в то, что мозг может выздоравливать и регенерировать. Разумеется, ничто не вечно, но золото может оставаться надолго. И мое дело – помогать сохранять его.

– Что ж, я почти готова в это поверить, – с улыбкой ответила я. – С Кэйдом вы сотворили чудо.

– Удивительно, как далеко он продвинулся за такое короткое время, – согласилась со мной доктор Брэнсон. – Наука о мозге – это последняя не до конца изученная область в медицине. Мы не знаем, почему некоторые пациенты реагируют на лечение и уверенно прогрессируют, а другие нет. Но Кэйд говорит, говорит без запинок. Память возвращается к нему, и, судя по снимкам, его мозг восстанавливается.

– Я вижу, – ответила я, – он почти такой, как прежде. Почти.

Доктор Брэнсон задумчиво посмотрела на меня:

– И это «почти» может остаться навсегда.

Я кивнула, думая о том Кэйде, которого я когда-то знала. Этот мужчина очаровал меня с той самой минуты, как только я увидела его. Он всегда умел рассмешить меня и свозил в Биг-Сур, решив сделать мне сюрприз.

– Я ожидаю, что процесс восстановления будет прогрессировать, – сказала врач. – Мы обычно стремимся к тому, чтобы наши пациенты прошли всю годовую программу до конца. Но мы тоже учимся. Поэтому вполне возможно, что Кэйд сможет вернуться к обычной жизни раньше. Возможно, нам пора начать говорить с ним о его планах в отношении поиска работы и жилья. Вы уже думали о том, какую работу мог бы выполнять Кэйд?

– Работу?

– Может быть, дворник или уборщик в ресторане?

Мне было трудно представить Кэйда, моющим посуду в ресторане или пылесосящим ковер в офисе дантиста.

– Раньше он управлял огромной компанией, – напомнила я.

– Да, я понимаю, – невозмутимо ответила доктор Брэнсон. – Но сейчас Кэйд, возможно, будет счастливее, выполняя более простую работу.

– Верно. – Я вспомнила нашу утреннюю встречу с адвокатом и понадеялась на то, что они сумеют вернуть хотя бы часть денег, положенных Кэйду.

– Что ж, – врач встала, – я уже опаздываю на очередной сеанс.

Я вышла следом за ней в коридор, и она повернулась ко мне с улыбкой:

– Золото может долго оставаться в нашей жизни. Не забывайте об этом.

* * *

– Вау, не могу поверить, что он придет на свадьбу, – воскликнул Райан. Был вечер, и он сидел за кухонным столом, глядя в телефон.

– Кто? – спросила я, поднимая глаза от блюда с подгоревшей лазаньей, которую приготовила и оставила в морозилке мать Райана. Я забыла прогреть духовку, и верхняя корочка запеклась слишком сильно.

– Джош Грэм, – ответил он – Старый друг из Йеля. Он только что прислал мне письмо по электронной почте.

– Раньше ты никогда о нем не вспоминал. – Я сморщила нос.

– Джош – мой друг юности, – объяснил Райан. – Теперь он живет в Нью-Йорке с женой и двумя детьми. Руководит страховым фондом, дела у него идут отлично.

Я представила письмо от Джона Грэма о том, что он приедет. И в письме указана дата. Я безразлично отвернулась.

– Что-то не так, дорогая? – спросил Райан.

Я вздохнула.

– Не знаю. – Я потянула ворот свитера, который вдруг начал царапать мне шею. – Может быть, нам следовало бы включить в список гостей только близких друзей и членов семьи.

– Но когда мы это обсуждали, ты ничего не говорила о количестве гостей. И потом, Джош – близкий друг.

– Близкий друг? Я никогда о нем не слышала, да и ты, судя по всему, не видел его после колледжа.

– Да, – Райан явно обиделся, – но мы время от времени переписываемся по электронной почте и говорим по телефону. К тому же это полезный деловой контакт.

Он, явно обиженный, снова повернулся к ноутбуку.

– Деловой контакт? – повторила я несколько раздраженно. – Значит, наша свадьба превращается в корпоративное мероприятие?

– Кайли, ты преувеличиваешь.

Я снова вздохнула.

– Ты, кажется, говорил, что на свадьбу приглашены и некоторые коллеги твоего отца?

– Хартманы, да, – подтвердил Райан. – Но я знаю их с детства.

– Хорошо-хорошо, – продолжала я. – Но твой отец сказал, что хочет зарезервировать столик для своих служащих. Райан, что это? При чем тут его служащие?

Я чувствовала, как тревога поднимается из глубины моего существа все выше и выше.

Теперь вздохнул Райан:

– А чего ты ждала, Кайли? Мои родители оплачивают свадьбу.

Он встал, прошел через кухню, открыл холодильник и достал пиво.

– Я знаю, прости. Не хотела огорчить тебя.

Зазвонил мой телефон. Я была рада поводу прекратить разговор о свадьбе. После праздника в честь нашей помолвки каждый наш контакт, каждый разговор стали натянутыми и неприятными.

Я узнала номер на экране. Звонили из Харборвью. Может быть, доктор Брэнсон?

– Алло?

– Привет, это Кэйд.

– Привет. – Я повернулась к Райану. Тот что-то печатал на своем ноутбуке.

– Прости, что я тебя беспокою, – продолжал Кэйд.

Я вышла в гостиную.

– Все в порядке. Что-то случилось?

– Я…

– Кэйд, в чем дело?

Райан оторвался от компьютера. На мгновение наши взгляды встретились, потом он отвернулся.

– Думаю, я просто… соскучился по тебе, – произнес Кэйд.

Эти слова пронзили мое сердце. Я вспомнила, как он сказал мне об этом в первый раз. Мы встречались около месяца, когда он позвонил мне как-то вечером и сказал именно эти слова, от которых моя душа затрепетала. И вот я снова слышу его голос по телефону. Мир изменился, но слова Кэйда поразили меня с такой же силой, как и много лет назад. Возможно, даже сильнее.

– Хочешь, чтобы я приехала? – спросила я, понимая, что Райан слушает этот разговор.

– Если можешь. Если это не слишком сложно для тебя.

– Разумеется, не сложно. – Я бросила взгляд на часы на стене. Половина восьмого. – Я буду у тебя к восьми.

Я повернулась к Райану:

– Это звонил Кэйд. У него сегодня непростой вечер. Я поеду и проверю, как он там.

Райан что-то буркнул в ответ, но при этом даже не оторвал глаз от компьютера.

– Я скоро вернусь, – пообещала я. – Только туда и обратно.

Я схватила ключи и сумочку. Райан не попрощался со мной.


Тем вечером Сиэтл был великолепен. Пока я ехала по автостраде I-5, небо над озером Юнион переливалось огнями. Меня поразило осознание того, насколько я люблю этот город во всех его проявлениях, со всеми его особенностями. Он привлек меня с того самого момента, когда мы с Трэйси приехали сюда с нашими пожитками, сложенными на заднем сиденье ее машины. Я влюбилась в его мокрые от дождя улицы, соленый запах моря, гудки паромов, новые виды, новые звуки за каждым углом.

Но моя любовь к Сиэтлу была неотделима от Кэйда. Сколько песен мы слушали вместе, сколько кварталов прошли, в скольких маленьких кафе сидели… Мы вместе оставили свой отпечаток на лике этого города, и без этих воспоминаний Сиэтл, возможно, остался бы для меня всего лишь еще одним мегаполисом планеты, таким же, как Чикаго, Лос-Анджелес или Нью-Йорк. Кэйд – это Сиэтл. А Сиэтл – это Кэйд.

– Добрый вечер, – поздоровалась я с охранником в здании центра. Я попыталась вспомнить его имя. Голова моя была как в тумане. Крис, кажется. Да, точно.

– Он будет рад вас видеть, – сказал Крис. – У него сегодня был тяжелый день.

– Что случилось?

Охранник наклонился ко мне:

– Кто-то до смерти его напугал.

– То есть как напугал?

– Около четырех часов ваш друг отправился на прогулку, – объяснил Крис. – Вернулся через час, сам не свой.

– Ему разрешают выходить одному?

– Доктор Брэнсон сказала, что он может гулять. – Охранник указал на лист с разрешениями на выход. – Посмотрите, она расписалась вот здесь.

Я кивнула:

– Вы сказали, он был сам не свой?

– По его словам, кто-то гнался за ним и хотел его ударить.

– Как по-вашему, это случилось на самом деле или же это проявления посттравматического стресса, о котором говорила доктор Брэнсон?

Крис пожал плечами:

– Хоть убейте, не знаю, но парень выглядел перепуганным. Он все время оглядывался через плечо, видно думал, что его поймают.

– Какой ужас, – ахнула я. – Понятно, почему Кэйд не захотел оставаться один.

– Хорошо, что вы приехали, – крикнул мне вдогонку Крис, когда я уже шла к лифту. – Дайте мне знать, если вам что-нибудь понадобится.

Я вышла из лифта на третьем этаже, постучала в дверь Кэйда. Он сразу же открыл мне.

– Привет. – Я обняла его.

– Привет. – Он крепко прижал меня к себе. Его руки скользнули мне на талию.

– Прости меня.

– Не извиняйся, – ответила я. – Я рада, что ты позвонил. А теперь расскажи мне, что произошло. Кто-то тебя преследовал?

– Откуда ты знаешь?

– Крис мне сказал.

Кэйд непонимающе посмотрел на меня.

– Охранник.

– Ах да. Кайли, мне небезопасно здесь находиться.

– Сядь, – попросила я. – О чем ты говоришь?

– Меня правда кто-то преследовал. Я пошел быстрее, и этот человек ускорил шаг. Потом я побежал, и он тоже побежал.

– Ты уверен, что он гнался именно за тобой?

– Да.

– Ты видел, кто это был?

– Нет, – ответил Кэйд. – Было слишком темно.

– Нам надо позаботиться о твоей безопасности. Пожалуйста, не выходи из здания один. Я не знаю, что происходит. Не знаю и того, кто хочет причинить тебе вред. Но, Кэйд, пожалуйста, обещай мне, что ты останешься в центре, пока мы во всем не разберемся.

Он кивнул.

– Я рад, что ты здесь. Мир кажется лучше, когда ты со мной.