– Босс, для которого отдых на первом месте, – оценила я. – Мне это нравится.

Кэйд вдруг остановился.

– В котором часу ты сегодня превращаешься в тыкву? – улыбаясь, спросил он.

Я бросила взгляд на часики. Еще не было и десяти.

– Пожалуй, я могу погулять еще немного.

– Отлично. Потому что мне кажется, что нам стоит пропустить еще по стаканчику. Моя квартира как раз за углом.

– Не знаю. – Я колебалась. Стоит ли идти к парню домой на первом свидании? Вероятно, нет.

– Только один коктейль, никаких глупостей.

– Хорошо, – согласилась я после паузы. – Только один.

Мы прошли до увитого плющом кирпичного дома и остановились у двери, выходящей прямо на тротуар. Кэйд открыл дверь ключом, и я прошла за ним внутрь.

– Дом, милый дом, – пропел он, подходя к проигрывателю на столике у дивана. – Ты слышала группу The Breeders?[23]

– Нет, – сказала я.

Он вытащил диск из обложки и определил его на место с мастерской точностью, а потом снова взглянул на меня.

– Они тебе понравятся.

Я прислонилась к стене и слушала, как басы бухают в колонках.

– Ким[24] сначала играла в The Pixies[25], – сказал Кэйд. – Это должно было стать всего лишь экспериментом, дополнительным проектом. Но в результате получилось самое свежее и непредсказуемое звучание в роке, во всяком случае, с моей скромной точки зрения.

– Мне нравится.

Он улыбнулся:

– Так много музыки, которой бы мне хотелось с тобой поделиться…

От его слов у меня в животе снова запорхали бабочки. Если он хочет научить меня, то я хочу научиться.

– Ты это слышишь? – Кэйд взял мою руку и начал барабанить ею по столику в такт ударным. – Вот это место. – Он закрыл глаза, продолжая повторять мелодию моими пальцами.

– Да, – ответила я. Я была благодарна за то, что свет был приглушен, потому что мои щеки пылали огнем.

– Добротная работа ударных, – отметил он, отпуская мою руку и направляясь на кухню. – Налить тебе выпить?

– Конечно.

– Водка с содовой?

Я кивнула и скользнула взглядом по его квартире. Открытая планировка напоминала лофт с неоштукатуренными кирпичными стенами, красивая винтовая лестница из чугуна вела в спальню наверху.

– Промашка, – объявил Кэйд. – Водка закончилась. Хочешь прогуляться со мной до винного магазина?

– Конечно, – ответила я, и Кэйд взял ключи.

Я медленно прошла вперед, пока он запирал дверь.

– Магазин за углом, – объяснил Кэйд. – Думаю, он еще работает.

Я кивнула, глядя на здание рядом с домом Кэйда, которое пока еще только строили. Его окружали леса, выходящие в некоторых местах на тротуар.

– Это не новый приют для бездомных? – спросила я, вспоминая дискуссии между репортерами в комнате новостей. Щедрое пожертвование – дар некоммерческой организации, переданный на строительство приюта, – вызвало неудовольствие девелоперов, надеявшихся построить на этом месте многоквартирный дом.

– Точно, – подтвердил Кэйд.

– А ты что об этом думаешь?

– О чем?

– Я знаю, что проект был противоречивым, – продолжала я.

– Что противоречивого в помощи нуждающимся?

– Ничего, – улыбнулась я.

– Если быть до конца честным, то мне больше по душе соседство с приютом для бездомных, чем со стерильным кондоминиумом с его завышенными ценами, напыщенными обитателями и их избалованными собаками.

Я рассмеялась:

– Отлично сказано.

– Ты только подумай, – не успокаивался Кэйд. – Сначала появляется кондоминиум, следом за ним вырастают сетевые рестораны. Не успеешь оглянуться, как мое любимое кафе на Мейн-стрит превратится в H&M.

Он немного помолчал, ловя мой взгляд под фонарем.

– Ты такая красивая, – неожиданно сказал он.

Я улыбнулась, чувствуя, как горят щеки, и отвернулась.

– Это правда. – Кэйд сжал мою руку.

Купив в винном магазине алкоголь, мы вернулись обратно в квартиру Кэйда. Он приготовил нам выпить, и мы уселись на диване. Я положила голову ему на плечо, отдыхая в молчании. У меня отяжелели веки, и я неожиданно задремала.

Я вздрогнула, открыла глаза – как мне показалось, несколько часов спустя – и резко выпрямилась.

– Который час?

Кэйд сидел рядом со мной и не спал.

– Почти два часа ночи. Мне не хотелось будить тебя. Ты выглядела такой спокойной.

Я улыбнулась.

– Мне пора идти.

– Я знаю, – откликнулся он. – Двай я вызову тебе такси.

Я неловкими пальцами застегивала пуговицы на кардигане. Кэйд вызывал машину. На мгновение мне захотелось остаться. В этот вечер и в следующий. И потом тоже. Остаться навсегда.

Кэйд вышел вместе со мной на улицу и обнял меня. Он долго не размыкал объятия, пока его губы не встретились с моими. Мы целовались, когда подъехало такси.

Я вспомнила четвертак, который Трэйси дала мне раньше. Прежде чем махнуть на прощание Кэйду, я сунула руку в карман и бросила монету в шляпу бездомного, который сидел на тротуаре рядом со своей собакой.

Глава 7

16 ноября 2008 года

Кэйд. Он увидел меня, он узнал меня. Я увидела, как вспыхнули его глаза.

– Только никуда не уходи, – взмолилась я. – Я хочу тебе помочь.

Мое сердце гулко билось, пока я доставала телефон и судорожно искала номер телефона Джеймса. Китли. Джеймс Китли. «Стихия Рекордс» давно прекратила работу, но я знала, что Джеймс начал успешный венчурный бизнес, и его портфель стартапов внушал уважение. Судя по всему, он и его партнеры заработали миллионы. Во всяком случае, так утверждал автор статьи в «Уолл-стрит джорнэл», которая попалась мне на глаза лет шесть назад. Тогда я позвонила ему, чтобы поздравить, и между делом спросила, нет ли у него новостей о Кэйде. Но Джеймс, как и все из прошлого, ответил, что потерял контакт со старым другом. Я тогда даже обрадовалась. По крайней мере, не одну меня Кэйд вычеркнул из своей жизни. Но в то же время я опечалилась: казалось, Кэйд исчез с лица земли.

Помню, я тогда поразилась тому, как быстро пролетает жизнь. Джеймс закрыл продюсерскую компанию, женился на своей подруге Алексис, у них родились дети. Одна глава закончена, началась другая. И жизнь слишком наполненная, чтобы беспокоиться об отсутствующем друге, выпавшем из круга общения. Но, может быть, теперь все будет иначе? Я листала список контактов в телефоне, пытаясь найти его имя. Я должна сказать ему, что Кэйд в Сиэтле, что он все время жил у нас под носом.

– Есть, – чуть слышно выдохнула я, открывая контактную информацию. Джеймс Китли. Я нажала на кнопку «вызов».

– Вы позвонили в офис компании «Китли, Браун и Слоун», – ласково пропел мужской голос. Я удивилась, услышав живой голос в воскресный день.

– Да… Здравствуйте… Я звоню Джеймсу Китли, – запинаясь, сказала я. Секретарь на телефоне по выходным – у Джеймса точно большой бизнес. – Это очень важно.

– Как мне вас представить?

– Кайли Крэйн.

– Прошу прощения, – ответил мужчина после короткого ожидания, – мистер Китли занят.

– Нет, вы не понимаете. Пожалуйста, скажите мистеру Китли, что это очень срочно. Мне необходимо поговорить с ним немедленно, по телефону или лично. Ваш офис недалеко от торгового центра Уэстлейк, верно? Я заеду.

– Боюсь, что это невозможно, – ответил секретарь. – Обычно мы по выходным закрыты. Мистер Китли не участвует ни в каких встречах. Я передам ему, что вы звонили.

Воскресенье или нет, но Джеймс у себя в офисе, и меня не остановить. Я нажала кнопку «отбой» и сразу же остановила такси.

– Пожалуйста, отвезите меня на угол Четвертой и Пайк-билдинг, – сказала я водителю.

Порыв ветра швырнул волосы мне в глаза, когда я пыталась открыть тяжелую латунную дверь. Я обрадовалась, увидев, что за стойкой секьюрити никого нет, прошла к лифту, поднялась на седьмой этаж. Налево располагались помещения юридической фирмы, я повернула направо. В конце коридора на золотой табличке на двери было указано имя Джеймса. Я глубоко вдохнула и вошла.

– Я пришла, чтобы увидеть Джеймса, – сообщила я, проходя мимо секретаря и углубляясь в лабиринт пустых ячеек открытого рабочего пространства.

– Подождите, вы должны… – начал было мужчина за стойкой. Он был в костюме, на шее кобальтово-синий галстук-бабочка, на носу очки в темной оправе, явно для стиля, а не для улучшения зрения.

Я увидела кабинет Джеймса и вошла. Переступая порог, я откашлялась.

Его глаза расширились, когда он поднял их от экрана компьютера.

– Кайли? – Его голос был именно таким, каким я его помнила: напористым, резким, с такими же нотками, как у спортивного комментатора-весельчака, умеющего сглаживать неудобные моменты. – Что происходит?

– Привет, – поздоровалась я. На висках Джеймса проступила седина. Он постарел больше, чем я ожидала.

– Давненько не виделись. – Джеймс встал и взмахом руки отправил прочь парня-секретаря, мявшегося в дверях, словно щенок питбуля. Джеймс неловко сцепил руки, как будто не знал, что с ними делать.

Его кабинет как будто сошел со страниц последнего номера журнала интерьеров: письменный стол из железа и восстановленного дерева, рабочее вращающееся кресло, почти как в космическом корабле. Я бросила взгляд на фотографии на стене, все в одинаковых черных рамках: дети, большая счастливая семья позирует босиком у пальм на пляже, вероятно, на Гавайях. Джеймс с музыкантами из «Стихия Рекордс» на шоу. А вот снимок, на котором он и Алексис стоят на палубе яхты. И ни одной фотографии Кэйда.

– Ты хорошо выглядишь, Кайли, годы были…

– Я его нашла, – выпалила я, совершенно не заинтересованная в светской беседе. Не сейчас.

– Что ты сделала?

– Я нашла Кэйда.

– Что ты имеешь в виду?

– Он в Сиэтле, под самым носом у нас.

– Ну я, очевидно, был не в курсе того, что он потерялся. – Джеймс покачал головой, натянуто улыбаясь.

Я села.

– Поначалу я тоже этого не понимала. Но когда он ушел и не вернулся, меня не оставляла мысль о том, что с ним могло что-то случиться. Думаю, я всегда это подозревала. Джеймс, с ним действительно что-то произошло. Кэйд живет на улице. Он бездомный.

– Бездомный?

Я значительно кивнула.

– Вчера вечером я увидела его возле «Ле Марше», но не была до конца уверена, что это он. Но этим утром я решила пойти в центр города и попытаться найти его. И я его нашла. Я видела его возле торгового центра Уэстлейк. Джеймс, он выглядит ужасно. В лохмотьях. – Я шумно выдохнула. – И я не уверена, что Кэйд понимает, кто он такой.

Джеймс снова сцепил пальцы.

– Ты уверена, что это был он?

– Абсолютно уверена.

– Возможно, это был кто-то, похожий на Кэйда.

– Нет, – отрезала я и подняла рукав, чтобы показать мою татуировку. – Мужчина в приюте для бездомных узнал ее. Это Кэйд, Джеймс, это действительно он.

У меня за спиной скрипнула дверь. Я обернулась.

– О, привет, дорогой.

Алексис с ребенком на бедре была именно такой, какой я ее помнила: темные вьющиеся волосы, большие, широко расставленные глаза. После исчезновения Кэйда она много раз звонила, чтобы узнать, как у меня дела, приглашала на ланч или на кофе. Я ценила ее заботу, но рана была еще слишком свежей, чтобы обсуждать прошлое. А потом я переехала в Нью-Йорк.

– Привет, Алексис, – поздоровалась я.

– Кайли! – воскликнула она, бросаясь ко мне и обнимая одной рукой. Белокурый малыш улыбнулся, когда мать подсадила его повыше на своем бедре. Алексис бросила быстрый взгляд на Джеймса. – Давно не виделись. Замечательно выглядишь!

– Ты тоже, – ответила я, хотя заметила мешки у нее под глазами. Возраст сказывался, или, возможно, это был стресс материнства.

– Дорогая, Кайли пришла потому, что уверена: она видела Кэйда в центре города, – объяснил Джеймс, приподняв одну бровь.

Алексис была поражена:

– Ты шутишь?

Они обменялись понимающими взглядами, потом она снова взглянула на меня.

– Кэйд вернулся? Это… замечательно. – Алексис снова посмотрела на мужа, потом опять на меня. – Ну и как он?

– Не слишком хорошо, – сказала я. – Я как раз говорила Джеймсу, что Кэйд живет на улице. С ним что-то случилось.

– Это ужасно. – Алексис была шокирована. – Джеймс, мы можем как-то помочь ему?

Он вздохнул и провел рукой по волосам. Я попыталась вспомнить прежнюю Алексис из девяностых, но картинка, поднимавшаяся из глубины сознания, была неполной и расплывчатой. Разумеется, она всегда была рядом, работала вместе с Кэйдом на всех вечеринках, на всех концертах. И все же было в ней что-то незапоминающееся, что-то неопределенное. Я смотрела, как она нежно укачивает на руках сына, и гадала, счастлива ли Алексис, действительно ли материнство было тем путем, который она осознанно выбрала для себя. Малыш агукнул мне, и я отвернулась, почувствовав, как защемило сердце.

– Прошло много лет, – продолжала Алексис, – но никогда не поздно вернуться домой. Должно быть, ему не понравилась новая жизнь, которую он начал в другом месте. Кэйд всегда говорил о Франции, помнишь, Кайли?