— Да, как ни обидно мне соглашаться с Делейни, я вынужден признать, что ничего из происшедшего здесь нельзя поставить Чаду в вину.

Они подняли головы, когда в кухню пришла Зои за горячей водой.

— Как дела? — спросил Пирс.

Зои судорожно сглотнула и покачала головой.

— Неважно.

Затем она повернулась и заспешила наверх, оставив мужчин волноваться и ждать.

Кора Ли исторгла мертвый плод из своего чрева, однако обильное кровотечение не прекращалось. Миссис Циглер попыталась остановить его с помощью полотенец, но, похоже, ничто уже не могло помочь. Зри серьезно опасалась за рассудок Чада, если Кора Ли тоже умрет. Чад, конечно, терпеть не мог Кору Ли, но Зои понимала, что чувство вины за все эти бессмысленные смерти почти убивает его.

Пирс нашел на плите кофе и налил им всем по кружке. Вкус у напитка был преотвратный, но Пирсу приятна была его горечь. Для блага Чада он должен был сохранять ясность ума. Что бы ни случилось, Чаду понадобится его помощь, когда все это кончится. Делейни всегда горой стоят друг за друга.

Чад сидел без движения, уставившись в свою кружку. От ярости и отчаяния ему спазмом сдавило горло. Никогда в жизни не знать ему больше радости. Ему нестерпимо хотелось вскочить на коня и умчаться прочь. Прочь от этого ранчо, прочь от трагедии, свидетелем которой он стал сегодня. Подальше от всех и всего, что могло бы напомнить ему о Драй-Галче и Дулиттлах. Можно сказать, что сегодня он потерял свою невинность, хотя, Бог свидетель, далеко не был несведущим. Каким же наивным, самонадеянным болваном он оказался! Каким безмозглым благородным глупцом! Никогда больше — Чад готов был поклясться в этом — он не окажется таким доверчивым дураком. Он всегда подозревал, что дьявол на самом деле существует. И сегодня он воочию в этом убедился. Хоть и не совсем по своей воле, Кора Ли предавалась постыдному непростительному греху со своим собственным братом. Никогда больше не позволит он себе недооценить женщину, поклялся Чад. Да и мужчину тоже. Если бы он мог, то провел бы остаток дней отшельником.

Время шло. Когда Зои возвратилась на кухню, лицо ее было бледным и расстроенным. Пирс вскочил со стула.

— Как она?

— Она умерла, — ответила Зои, потрясенная больше, чем ей хотелось признать.

Они с умершей не были друзьями, к тому же Зои не могла простить Коре Ли ужасный грех, которому та предавалась со своим родным братом. Но погиб ни в чем не повинный младенец. Его смерть больно поразила Зои, потому что она подозревала, что носит ребенка Пирса, и подумала, что умрет, если с ним что-нибудь случится.

Рид сдвинул шляпу на затылок и прочистил горло.

— Думаю, мне пора вернуться в город. Похоже, я так и не получу с Хэла должок. — Он обвел рукой пространство вокруг себя. — Теперь все это принадлежит Чаду. Он законный муж Коры Ли и единственный выживший из всей семьи, насколько мне известно. Я заеду к гробовщику и скажу ему, чтобы прислал сюда три сосновых гроба. Когда похороны?

— Завтра, — ответил Пирс, тогда как Чад, казалось, утратил дар речи. — Я бы посоветовал тебе не распространяться о том, что ты здесь видел сегодня. Свяжись со священником, попроси его приехать сюда завтра к двум часам, чтобы провести погребальную службу.

Рид с возмущением взглянул на Пирса.

— Я терпеть тебя не могу, Делейни. Всегда терпеть не мог. Не люблю я и твоих братьев. Но народ будет интересоваться, что здесь сегодня произошло, и я собираюсь им рассказать. Правда, может, и унизительна для Чада, но все обернулось к лучшему. В конечном итоге ему досталось ранчо. Это больше, чем он заслуживает.

Чад смерил Рида холодным взглядом, полным муки и отчаяния.

— Я не желаю иметь никакого отношения к ранчо Дулиттлов. Не желаю даже слышать это имя.

Рид насмешливо улыбнулся Чаду.

— Тем хуже. Ранчо теперь принадлежит тебе.

Повернувшись, Рид вышел через заднюю дверь, с шумом захлопнув ее за собой.

— В этом отношении Рид прав, — вмешался Пирс. — Ранчо теперь твое.

Зеленые глаза Чада вспыхнули злой яростью.

— Ты что, не слышал? Мне оно не нужно. Продай его, сожги, делай с ним что хочешь. Я не желаю в этом участвовать.

— О чем ты говоришь, черт возьми?

— Я уезжаю.

— Уезжаешь? И куда же ты поедешь?

— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

— Ты просто не в себе, Чад. В том, что здесь произошло, нет твоей вины.

— Разве нет? Я убил Хэла, поэтому отвечаю за все, что после этого случилось.

Пирс понял, что ему не убедить Чада остаться, и это привело его в ярость. Краем глаза он заметил Зои, застывшую в дверях, и повернулся лицом к ней, кипя от гнева.

— Ну что, теперь ты видишь? — выпалил он. — Ни одна женщина не стоит того, чтобы из-за нее так страдать, как мучается сейчас мой брат.

У него было такое свирепое лицо, что Зои в ужасе отшатнулась. Его откровенная неприязнь причинила ей почти физическую боль.

— Я не хотела мешать вашему разговору, но подумала, что вам следует узнать, что Кора Ли сказала мне перед смертью, — пробормотала Зои.

— Так. Что же она тебе сказала?

— Она сказала, что ребенок, которого она носила, от ее брата. Что они были… были близки с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать. Когда она забеременела, Хэл велел ей заманить тебя в постель, чтобы позже убедить в том, что этот ребенок твой. Когда ей это не удалось, Хэл пришел в ярость и зверски избил ее. Она так боялась своего брата, что, когда он предложил обвинить в избиении Пирса, согласилась. Если тебе нужен свидетель, миссис Циглер все слышала и может подтвердить предсмертные слова Коры Ли.

Зои повернулась к двери.

— Ах да, еще кое-что, — бросила она через плечо. — Кора Ли сказала, что очень сожалеет. Прощай, Пирс.

Пирс язвительно рассмеялся. Ее «прощай» скользнуло мимо его сознания. Он не попытался остановить Зои, когда она покидала кухню.

— Ты не собираешься пойти за ней? — спросил Чад, когда Пирс не двинулся с места. — Ты ведь не хочешь, чтобы она уезжала.

— Она не уедет, — сказал Пирс. — Мы с ней увидимся дома. Кто-то же должен дождаться гробовщика. Отправляйся домой, Чад. Я здесь обо всем позабочусь.

— Я не поеду домой, Пирс. — Под внешним спокойствием Чада скрывалась буря чувств, бушевавших у него в груди. — Я уезжаю… прямо сейчас. Попрощайся за меня с Райаном.

— Ты не можешь так поступить! — воскликнул Пирс в отчаянии.

— Прощай, Пирс.

Чад вышел, хлопнув дверью. Пирс последовал за ним.

— Когда ты вернешься?

— Может быть, никогда. Неужели ты не понимаешь? Я убил четырех человек. Я постараюсь уехать отсюда как можно дальше.

Чад вскочил на коня.

— Чад, подожди! Не уезжай сейчас. Задержись ненадолго. Завтра ты взглянешь на все совсем иначе.

Чад пронзил Пирса взглядом, от которого у того в жилах застыла кровь.

— Я уже не тот человек, что прибыл сюда несколько часов назад. Я стал убийцей.

Прежде чем Пирс успел ответить, Чад пришпорил коня и умчался прочь, оставляя за собой облака пыли.

С болью в сердце уехала Зои с ранчо Дулиттлов. Она знала, что должна сделать. Пирс вел себя так, как будто едва выносил ее.

Когда она достигла ранчо Делейни, из конюшни навстречу ей вышел Райан. Он подождал, пока она спешится, и спросил:

— А где Пирс и Чад? Они должны были вернуться еще несколько часов назад. Что там случилось у Дулиттлов?

— Случилось самое ужасное, что только можно себе вообразить, Райан.

И она по возможности кратко рассказала ему обо всем, что там произошло. К тому времени как Зои закончила свой рассказ, Райан был смертельно бледен.

— Боже мой! Бедняга Чад.

Он был потрясен.

— Хуже того, — сказала Зои, — Чад решил уехать. Он очень расстроен и опустошен и не способен ясно мыслить. Он считает себя виновным во всех четырех смертях.

— Может быть, я сумею переубедить его, — сказал Райан и заспешил прочь. — Я немедленно еду в «Рокинг Ди».

— Райан, передай Пирсу от меня «прощай», хорошо?

— Ладно, — рассеянно согласился Райан.

Зои наблюдала, как он коротко переговорил с одним из работников, прежде чем ускакать. Она горячо молилась, чтобы Райан не опоздал и сумел помешать Чаду разрушить собственную жизнь. Когда всадник полностью скрылся из виду, Зои направилась в дом.

Она больше не могла здесь оставаться. Настало время возвращаться домой, в «Серкл Эф».

На похоронах на следующий день появилось всего несколько соседей. Всех троих Дулиттлов похоронили на лужайке за домом. Если присутствующим и показалось странным, что мужа Коры Ли нет на похоронах, никто об этом не упомянул. После того как священник прочел молитвы над сосновыми гробами, никто не пошел в дом, чтобы за столом с угощением помянуть усопших, как велит обычай. Все поспешили разойтись по домам, и даже священник немедленно вернулся в город. Только Отто Циглер и его жена остались, чтобы поговорить с Пирсом.

— Что Чад собирается делать с ранчо? — спросил Отто, сжимая шляпу в потных ладонях.

— Продаст его, я думаю, — сказал Пирс.

Ему безразлично было, что станет с этим ранчо. Он не был дома со дня трагедии и ждал с нетерпением, когда сможет покинуть это проклятое место.

Отто смущенно откашлялся.

— Я бы хотел взять его в аренду. Я знаю, что земля и дом сильно запущены с тех пор, как Эд заболел, но у меня несколько сыновей и все умеют обрабатывать землю. Они смогут снова сделать ее плодородной. Я не богат, разумеется, но, возможно, мы сумеем договориться.

— Зайдите ко мне через несколько дней, Отто, и мы с вами это обсудим. Чад разрешил мне вести его дела, пока он отсутствует.

Спустя несколько минут Циглеры отбыли. Подошел Райан, ведя в поводу двух коней, своего и Пирса.

— Поехали домой, Пирс. Может быть, Чад уже передумал и ждет нас с тобой на ранчо.

Пирс горестно покачал головой.

— Этого не может быть, Райан. Ты просто не видел Чада. Он был настолько потрясен тем, что здесь произошло, что походил на сумасшедшего.

— Мне жаль, что я не успел добраться сюда вовремя. Может быть, мне удалось бы его переубедить.

— Ты ничего бы не добился. Все, что нам теперь остается, — это молить Бога, чтобы Чад поскорее пришел в себя. Мне больно думать, что он скитается по округе в таком состоянии. — Пирс с сожалением вздохнул. — Я не смог до него достучаться, Райан.

Они возвращались домой в молчании, а когда прибыли на ранчо, мысли Пирса обратились к Зой. Его слегка удивило, что она не приехала на похороны. Не то чтобы он винил ее за это. Эти похороны от начала и до конца были суровым испытанием. В течение короткой погребальной службы Пирс непрестанно ощущал невысказанные вопросы, повисшие в воздухе, любопытные и обвиняющие взгляды.

Братья подъехали к конюшне. Один из работников подошел и принял у них коней. Краем глаза Пирс заметил пустое стойло, и легкий холодок пробежал у него по спине.

— Где лошадь Зои?

Конюх в недоумении пожал плечами.

— Она вчера уехала, хозяин.

Пирс застыл на месте.

— Уехала? Ты видел, в какую сторону она поехала?

— Нет, не могу сказать — не обратил внимания. Может, в город. Я думал, что она собирается присоединиться к вам с Райаном у Дулиттлов. Вот ужас-то, — добавил конюх, калая головой. — Райан вчера рассказал мне перед отъездом, что там случилось.

— Настоящая трагедия, — согласился Пирс. — Ты не заметил, когда моя жена уезжала, ее седельные сумки были упакованы?

— Простите, хозяин, не могу точно сказать.

Конюх повернулся и направился к выходу.

— Подожди-ка! — воскликнул Райан, хлопнув себя по лбу. — Во всей этой суматохе я совсем забыл. Не знаю, означает ли это что-нибудь, но Зои просила меня передать тебе «прощай».

Пирс был потрясен сильнее, чем хотел показать, и не мог понять почему. Он не делал секрета из того, что не желает обременять себя женой. Все кругом знали, что он не из тех, кто женится. И случившееся на ранчо Дулиттлов послужило зловещим напоминанием о тех неприятностях, которые женщины способны привнести в жизнь мужчины. Не вызывало сомнений, что однажды им с Зои неотвратимо придется расстаться. У него не было ни времени, ни желания осложнять свою жизнь постоянными отношениями. Без Чада Пирсу предстояло взять на себя часть его обязанностей. Ранчо нуждалось в нем, и это было для него самым важным теперь. Когда Чад вернется — если вернется, — ему понадобится поддержка обоих его братьев. И Пирс намеревался оставаться здесь ради него.

— Извини, что не сказал тебе этого раньше, Пирс, — продолжал Райан, — но я так беспокоился о Чаде, что не мог больше ни о чем думать.

— Все в порядке, Райан. Я знал, что Зои собирается уезжать. Так что это не явилось для меня сюрпризом.