Диана Килина - #Сталкер

— Можно, — ответила я с искренней улыбкой.

Хорошенькая. Милая. Живая. Не чета мне — я давно уже умерла.

Она сняла бежевую кожаную перчатку и прикоснулась тонкими пальцами к бусинам. Подошёл её спутник — мой бывший сталкер, посмотрел на меня, вымучено улыбнулся.

— А дорого? — спросила девушка.

— Вы же местные? — бросила на неё мимолётный взгляд, и снова посмотрела на Руслана — сил оторвать глаза не было, — Могу вам скидку сделать. Здесь цены для туристов, — заговорщицки шепнула и подмигнула ей, стараясь быть приветливой.

Она рассмеялась. Звонко, заливисто. Улыбнулась широко:

— Не знаю, что выбрать? Как ты думаешь? — спросила его, прильнув к плечу.

— Пусть девушка посоветует, — неуверенно ответил он.

Я встрепенулась, посмотрела на прилавок. Провела рукой по бусинам:

— Здесь полудрагоценные камни. Агат, лунный, кошачий глаз, опал. Кто вы по знаку зодиака?

— Козерог, — воодушевившись, ответила она.

— Тогда вам подойдёт оникс, — вытащила два браслета с тонкими бежево–рыжеватыми полосками на бусинах, — Ваш камень. Говорят, что он «лечит» — снимает боль, помогает ранам заживать быстрее. На востоке его не очень любят, но в эзотерике считается, что он концентрирует в себе энергию и придаёт жизненных сил, обостряет ум, — я перебрала украшения в холодной руке и протянула девушке, — Они с разными подвесками.

Она взяла изделия в руку, прикоснулась к камням. Посмотрела на подвески — широкие кольца с тибетским узором. На одном висели сложенные ладони — Анджали–хаста — символ почитания. На другой — медальон Инь–Янь — чёрное и белое, добро и зло.

— А сколько будут стоить оба? — спросила осторожно, и посмотрела на меня.

— Пятнадцать, — ответила, не задумываясь — чистую себестоимость.

Она натянула браслеты на тонкое запястье, подвески прозвенели друг о друга в морозном воздухе. Руслан вытащил кошелёк из кармана и протянул мне две купюры. Взяла их трясущейся рукой, от холода, и положила в барсетку, висящую на плече.

— Спасибо вам, — пропел звонкий голосок, — Такая красота.

Она прижалась к его руке, довольно улыбнувшись. Я не отрывала взгляда от её смуглой кожи — камни подходили. Руслан сдержанно кивнул и начал разворачиваться, чтобы уйти.

— Стойте, — сказала, не думая, — Подождите.

Присела, зарылась в коробки, стоящие под прилавком. Открыла одну из них, с редкими камнями, выбрала самый красивый — с тонким переплетением ветвей. Поднялась и протянула Руслану:

— Это вам. Возьмите. Просто так.

Он снял перчатку и аккуратно взял у меня камень причудливой формы. Посмотрел на него, затем взглянул мне в глаза.

— Что это?

— Это коралл. Он… Снимает отрицательные эмоции, погашает гнев. Хранит от искушений. Возьмите, на удачу, — проговорила, заплетающимся языком.

— А для какого он знака зодиака? — спросила его девушка.

— Для скорпиона, — ответила, снова не задумываясь.

— Ой, Руслан! Ты же скорпион! А вы не провидица? Как вы узнали?

— Просто… Берите.

Руслан сжал камень в ладони, убрал его в карман шерстяного пальто. Коротко кивнул, усмехнулся. Они развернулись, из–за его плеча я слышала её удивления:

— Вот это да? Как так можно угадать, кто человек по гороскопу? Чудеса…

Не чудеса, девочка. Не чудеса…

Не угадала я. Я просто знаю.

Так провела декабрь, январь посвятила работе. По ночам спала, правда заглатывая две таблетки слабого снотворного, но спала — спокойно. Иногда доставала его кожаную куртку, спрятанную в шкафу, водила по ней носом — искала запах.

Запаха уже не было, и я убирала её обратно — глубже на полку с каждым разом.

Он пришёл, вместе с неожиданным снегом в конце февраля. Позвонил в дверной звонок, послав трели соловья по моей квартире. Я красила гостиную — добавляла красок, разливая их прямо из банки в хаотичном порядке. Красные, жёлтые, синие пятна растекались по стене, а я стояла в одной грязной футболке и трусиках.

Посмотрела в глазок — выдохнула. Прошло почти два месяца, как случайно встретились, а по ощущениям словно целая вечность. И всё равно, задержала дыхание, когда открыла и впустила в квартиру.

Потянула футболку вниз, покраснела — не специально, нет. Он обжёг взглядом, улыбнулся ярким пятнам на моих руках и ногах, подошёл вплотную. Наклонился, чтобы поцеловать, вдохнул запах у волос, собранных на затылке.

— Не сдержался. Соскучился, — прошептал едва слышно, — Прогони.

— Не могу. Тоже соскучилась.

Расстегнула куртку, зашуршала ткань. Сбила растаявшие снежинки с волос, улыбнулась, вложив остатки душевного тепла в свою улыбку.

— Я стены крашу.

— Я заметил, — рассмеялся, щёлкнув по носу, — Покажешь?

— Покажу.

Повела его за руку в комнату. У входа снял носки — тоже строитель, знает, что там, где краска, всегда грязно. Улыбнулся, увидев творение моих рук, а потом покачал головой.

— Тебе нужна помощь — там просветы.

Махнул рукой под самый потолок и начал стаскивать с себя рубашку. Я захлопала в ладоши, как девчонка; запрыгала, вокруг него, помогая раздеться до трусов.

Смеялся, щипал за ноги, подхватывая банки с краской и замахиваясь высоко. На потолок с огромным трудом полдня клеила плёнку — за него не боялась. Заляпает — не страшно. Хохотала, когда жестянка выскользнула из его рук, и его окатило жёлтым цветом с головы до ног.

Вытер глаза, я согнулась пополам от смеха. Рухнула на завешанный диван, била подушки руками. Подошёл близко, провёл грязными руками по бёдрам — остались жёлтые следы. Снова размазал по коже краску, потянул мою футболку вверх, стащил через голову.

— Иди ко мне, — прозвучало мягко, нежно.

Пошла. Протянула руки, запрыгнула — впилась губами, не обращая внимания на привкус акрила во рту. Проник языком в рот, руки скользили по моему телу. Член скользнул по животу — твёрдый, горячий, готовый.

Не удержалась, застонала, когда прижал к скользкой стене. Сорвал трусики — ворвался, дико, необузданно, как я хотела. Как он умеет. Задвигался резкими рывками, прорычал мне в ухо, перемазав моё лицо жёлтыми разводами. Остановился, посмотрел мне за спину и улыбнулся. Молча опустил, развернул лицом к стене — свежая краска сохранила отпечаток моего тела — очертания позвонков и лопаток.

— Положи ладони, — прошептал в шею, прикусил затылок.

Послушалась, вдавилась руками в густой слой акрила на стене. Снова начал трахать — осторожно и бережно. Ладони скользили, оставляя дорожки; пальцы впивались в краску и оставляя глубокие борозды. Обхватил затылок и поднял голову — поцеловал, проникнув языком в рот, кружа им по моему языку.

Хрипло стонала, покрикивала. Просила не останавливаться — не остановился. Брал у стены, размазывая разноцветные художества моим телом, взял на диване — глубоко, больно, но сладко.

Оторвался от меня, я стояла на коленях, держась за спинку. Вздохнул совсем близко, очень близко, затем провёл языком по припухшей плоти. Вскрикнула, прикусила губу, запрокинула голову.

— Раздвинь ноги, — голос низкий, властный.

Сделала, как он сказал, напряглась. Начал лизать, посасывать, покусывать. Ахнула от удовольствия, порвала тонкую строительную плёнку ногтями. Провёл языком вниз, уткнувшись носом туда, куда ещё никто никогда не проникал. Вздрогнула, дёрнулась вперёд — страшно.

Застыл за спиной, а потом обхватил ягодицы руками, раздвинул и снова начал лизать. Но не влагалище, нет. Кое–что повыше. Замерла от такой дерзости, от непонятных ощущений, подумала, что умру от того, как резко горячие и холодные волны проходят по телу. Желудок сжался, по спине пробежала нервная дрожь.

Это неправильно. Не естественно. Я должна его остановить. Но последняя отрезвляющая мысль куда–то улетает, когда его язык проталкивается туда, туда, о Боже — туда. Не глубоко, но чувствительно. Приятно.

Я уронила голову на спинку дивана от острых ощущений. Краска на коже начала высыхать, противно трескаясь и стягиваясь. Но все мои нервы сейчас сосредоточились в одном месте, которое вылизывал мой мужчина.

Жадно. Будто голодный.

Он выпрямился за спиной, положил ладонь на поясницу и прогнул мою спину. Тело, словно не моё собственное, следовало за движением его рук. Обошёл диван встал передо мной, провёл головкой члена по губам.

— Открой рот, — хрипло, порывисто.

Открыла, взяла всю длину, начала жадно сосать. Влагалище сводило от пустоты, бёдра подрагивали, но сосала так, как будто делаю это в последний раз в жизни. Слюна стала густой, липкой, перемешанной с его предэякулятом и моей смазкой — кисло–солоноватая на вкус. Отстранился, погладил подбородок, наклонился и поцеловал в губы. Снова вернулся за спину — почувствовала что–то влажное на попе.

— Что ты делаешь? — спросила со страхом в голосе.

— Я не сделаю тебе больно. Ты знаешь это, — сказал уверенно, а затем начал медленно вводить член туда, куда по определению ему вход закрыт.

Вскрикнула, отстранилась — больно. Опять обманул. Он удержал, накрыл рукой мой клитор и начал кружить шершавыми пальцами. Мышцы расслабились за секунду, и он начал проталкиваться глубже. Боль ушла, осталось только неприятное ощущение — лёгкий дискомфорт, который сразу сменяется тяжестью в животе, когда он надавливает пальцем на клитор. Непривычно. Запретно.

— О. Мой. Бог, — выдохнула, когда он погрузился полностью.

Замер на секунду и начал плавно двигаться. Я чувствовала каждый сантиметр, чувствовала рельеф, выступающие толстые вены на его естестве — чувствовала. Это такое невероятное ощущение, что глаза заволокло пеленой. Он там, горячий, большой, длинный — и я чувствовала это.

Да, я извращенка. И отныне я полюбила анальный секс. Если говорить откровенно — он теперь будет в моём wish–листе пожизненно. На первом месте. Пусть сначала он, а потом всё остальное.

Мои стоны были громкими, отчаянными, пока от трахал меня. Я плакала от счастья — такое возможно, да. Выла, когда он вдалбливался на всю длину, когда он задвигался нетерпеливо и быстро. Вскрикнула, когда настиг оргазм — и это было долго. Я сжала его тисками, а он продолжал проталкиваться, и моя пятая точка словно читала шрифт Брайля — его рельеф ощущался так глубоко и явственно.

— Чёрт. Возьми, — проревел он за спиной, погружаясь глубоко, повалив меня на диван и вдавив лицом в подушку, накрытую полиэтиленом, — ДА!

Я улыбнулась, как дура. Сумасшедший. Псих. Он кончал во мне целую вечность. Вздрагивал, замирал, снова вздрагивал, протяжно стонал, если я двигалась навстречу. Как будто не мог остановиться, дёргал мои волосы и выжимал всё до предела.

Если существует Рай — то на Земле. С этим мужчиной.

Рухнул сверху, грудь на моей спине перекатывалась. Часто дышал, громко.

— Это было феерично, — пролепетал непослушным языком.

Я промычала в подушку, и он приподнялся, чтобы я могла повернуть голову. Выдохнула, вдохнула, зажмурилась.

— Люблю тебя, — сказала так же, как и он — невнятно, разморенная и уставшая, — Люблю.

Так мы начали жить вместе. Конечно, не сразу — торопиться было некуда. Он показал мне свой дом, зазывал перебраться к нему, но я отказывалась — полюбила свою квартиру. Встречались у него, у меня, ходили в рестораны; Руслан дарил шикарные букеты, и конфеты птичье–молоко — мои любимые.

С той брюнеткой расстался задолго, как вернулся — не сложилось. Не обманывал — ни её, ни меня, честно сказал: «Люблю другую». Она поняла, отпустила — хорошая девочка, без злости и желчи.

Я знала это. Знала, потому что расспрашивала о нём общих знакомых — ненавязчиво. Собирала информацию о том, где живёт, чем занимается, чем увлекается. Каждая крупица: «Надёжный партнёр в бизнесе», «Ответственный строитель», «Золотые руки и светлая голова», такая незначительная для других, была для меня драгоценной. Сказали, что не женат и никогда не был — по телу приятное тепло разлилось. Поведали, странный — редко в кампанию девушек приводит — улыбалась, как дура. Потому что знаю, что ревнивый — для себя бережёт, с другими не делится, своим не хвастается.

Весной работал на объекте неподалёку от моего дома — забегал на обед каждый день. Я готовила, изучая кулинарные сайты в интернете, ни разу не подала на стол одного и того же блюда. Смеялся, что разбалую; я отмахивалась, моя посуду — ну и пусть. Заслужил.