Диана Килина - #Сталкер

Назвали серой мышкой из–за неприметного цвета волос — стала платиновой блондинкой. Сказали, что толстая — похудела на пять размеров. Поругали рисунки, мол, никогда тебе не быть дизайнером — руки–то из жопы растут — пошла на экспресс курс для начинающих художников и поступила на бесплатный факультет архитектуры и дизайна.

Жизнь не била, нет. Били люди. Били остро, безжалостно, и я приспосабливалась. Не била в ответ — подставляла щёку. Думала исправятся, одумаются. Не получилось…

Дожилась до того, что скучаю по какому–то психу, который приходит в мой дом без разрешения и трахает меня, как надувную куклу.

Светка что–то говорила, но я не слушала. Поняла, что меня в очередной раз используют — уши для её дерьма и проблем. Хочет очередного халявного ремонта: зарплату задерживают, а просто жизненно необходимо обновить кухню, не найдёшь мебельщиков подешевле? Для меня её «подешевле» значило провести несколько бессонных ночей, рисуя проект и купить материалы для фасадов за свой счёт, потому что крашеный глянец, который она хочет, «подешевле» не делают.

Да, надо что–то менять. Я решила сменить подругу.

— Мне пора, — сухо сказала я, поднимаясь из–за стола, — Насчёт кухни, обратись в любую фирму и тебе сделают ценовое предложение и проект.

— Ааа, — протянула она, хлопая зелёными глазами.

Даже цвет был не настоящим — линзы. Вся она была не настоящей. Именно она полгода знала об интрижке Славы — потом призналась и просила прощения. Я случайно увидела его у дверей женской клиники, куда он шёл вместе со своей молодой округлившейся пассией, прибежала к «подруге» в слезах, рыдать на плече. А она знала. Она всё знала, но молчала.

Я не стала прощаться, просто развернулась и ушла.

Дошла до дома быстро, несмотря на высокие металлические шпильки. Поднялась на этаж, открыла дверь и глубоко вздохнула. Резко вскинула голову — из спальни доносился свежий воздух. Окно закрывала.

Не разуваясь бросилась туда, и нашла его. Кинулась в горячие объятия, начала целовать в шею, подбородок, рыдая от счастья.

— Вернулся… — срывалось с губ, — Вернулся.

Он хрипло рассмеялся, подхватил на руки и смешливо поморщился — мои каблуки впились в его бёдра. Откинул растрёпанные пряди с лица и нахмурился.

— Ты ждала?

— Конечно ждала! Думала всё — ушёл насовсем, — противно пропищала, и спрятала раскрасневшееся от стыдливого признания лицо на плече.

— Глупая. Уезжал я. Дела, — коротко объяснился и поставил на пол, — Соскучился.

Не стала медлить — начала снимать одежду, гладить обнажённую грудь руками — как же сладко. Какой он большой, горячий. Мой.

Стянул тонкий плащ с плеч; задрал платье; хрипло выдохнул, увидев кружевную резинку телесных чулок; провёл по ней пальцами. Завёл руку за спину и потянул молнию, одежда упала к моим ногам. Присел на корточки — расстегнул ботильоны и осторожно снял их, поддерживая меня одной рукой.

Я сжала его короткие волосы на макушке, потянула голову назад — наклонилась, чтобы поцеловать. Рывком опрокинув меня на кровать, он устроился сверху, между моих ног. Посмотрел обжигающим взглядом, облизнул губы. Провёл языком по шее, я ахнула; спустился ниже и нашёл грудь, припал жадным ртом к соску. Извивалась, как змея под ним — так жарко было, плавилась, словно воск, под его руками.

Его шершавые пальцы отодвинули кремовые кружевные стринги, скользнули вглубь, погладили осторожно.

— Зажило? — спросил напряжённо, оторвавшись от моей груди.

— Да, — ответила, и повела бёдрами.

Приглашая. Подзывая. Прося.

Он отстранился, выпрямился и ловко спрыгнул на пол. Потянул резинку трусиков по ногам, отбросил их в сторону, следом за ними снял чулки. Развёл бёдра широко в стороны и наклонился, проводя языком по коже. Я приподнялась на локтях и замерла.

— Мне ещё ни разу не делали, — прохрипела, распахнув глаза.

— Я знаю, — ответил с улыбкой, спускаясь ниже.

Закружил языком по клитору — меня как током прошибло. Вдарило 220 вольт, стояла бы на ногах — точно рухнула бы навзничь. Застонала протяжно, а он продолжал лизать — ненасытно, рыча. Всосал комок нервов, как будто иголками проткнули — так остро. Закричала пронзительно, поняла, что ещё одно движение мягкого языка — и всё.

— Ох, — выдохнула, зажмурившись.

Он облизал влагалище, просунул язык внутрь и застонал, когда начала вздрагивать и сокращаться. Трахал меня нежно, мягко; крепко держа за бёдра руками. Не успела опомниться, навалился сверху — вошёл глубоко.

Его лицо было влажным, пахло мной, и я начала лизать его, как кошка. Мой вкус на его коже был лучше любого швейцарского шоколада. Вылизала дочиста, пока он вздрагивал, глубоко двигаясь во мне. Накрыл мои губы, вторгся языком в рот — кисло–горький, я и он.

Двигался, как обычно — жёстко. Глубоко. Я кричала в традициях лучших порнофильмов: «Ещё, сильнее, глубже, трахни меня». Орала, как будто рвут надвое — он накрыл лицо подушкой. Царапала грудь и руки ногтями, пока вонзался в меня и рычал над головой.

Убрал подушку, пропустил руки под спину и поднялся на колени. Ладони опустил на ягодицы, развёл их в стороны, и стал поднимать и опускать — прямиком на свой член. Глубоко, невыносимо глубоко. Я скулила ему в шею, слёзы текли по лицу от сладкой боли.

— Хочу… Чтобы ты… Ещё раз, — прошептал, едва дыша, продолжая подбрасывать меня в воздух.

— Не могу, — простонала, запрокинув голову.

— Можешь. Давай, ещё разок. Для меня.

Для тебя я сделаю всё что угодно. Низкий голос пробрался под кожу, послужив лучшим афродизиаком. Кончила — громко, быстро, сильно. Снова повалил меня на кровать и последовал за мной — вздрагивая во мне, и дрожа всем телом.

Тело обмякло, лениво проводила ладонями по его спине, ощущая всю мощь и силу. Нащупала кончиками пальцев крупную родинку — улыбнулась.

— Что? — спросил, вглядываясь в моё лицо.

— У тебя есть родинка, — растянулась в улыбке ещё шире.

Он приподнялся на руке, и заглянул себе за спину.

— Да? Не знал.

Я рассмеялась, прижимая его к себе. Вцепилась так, чтобы не упустить.

— Останешься?

— Кормить будешь? — усмехнулся.

— Ничего не готовила, — призналась я, прикрыв глаза.

— Всё–таки, не ждала? — нахмурился, почувствовала кожей на шее.

— Ждала, ждала. Могу котлет пожарить, по–быстренькому.

— А вареники есть?

— Есть. С картошкой и творогом, — удивилась, ещё раз улыбнулась и провела пальцами по его затылку.

— Давай с картошкой, — промычал сталкер в моё плечо.

Он остался со мной на весь день. Засыпали в обнимку, переплетаясь ногами и руками под одеялом. Мурлыкал какую–то знакомую мелодию под нос — хоть убей, не могу вспомнить какую. Целовал лицо, гладил волосы и перебирал кожу пальцами.

Проснулась ночью, стало зябко. Повернулась и села на кровати, прикрывшись одеялом. Он стоял у окна, спиной ко мне, опустив руки на подоконник.

— Эй, — тихо позвала сонным голосом.

— Эй, — ответил, повернув голову.

Я выползла из тёплой постели, и подошла к нему, обнимая со спины.

— Не спится? — спросила, проводя носом по лопаткам.

Отрицательно промычал, накрыл мои ладони своими, переплёл наши пальцы. За его спиной не было видно внешнего мира, как будто кирпичная стена — твёрдая, крепкая, надёжная. Развернулся, обхватил моё лицо ладонями, поцеловал нежно и аккуратно. К животу прижался тёплый член, я опустила глаза — в полумраке не разглядеть. Облизнула губы, и потянулась рукой к нему, пробежала пальцами по шелковистой коже.

Подняла голову — смотрел с таким жаром, с такой страстью. Поняла, что пропала ещё тогда — когда открыла дверь соседки и впервые заглянула в тёмные глаза. Поняла, что знала своего сталкера ещё до того, как снизошло озарение.

Медленно опустилась на колени с поднятой головой — остатки гордости. Посмотрела на его достоинство, которое начало подниматься от моего взгляда. Бросила вопросительно: «Помоги».

— Ещё ни разу? — спросил мягко, без издёвки.

— Ни разу, — ответила с кивком, и снова посмотрела на него с интересом.

Он протяжно вздохнул, мягко приподнял подбородок.

— Открой рот.

Я повиновалась, разомкнула губы. Он положил мне на язык два пальца, я облизала их, пососала — горько, но вкусно.

Он провёл ими по головке, та заблестела в отблесках лунного света — так маняще и притягательно. Прикоснулся гладкой кожей к губам, я открыла рот шире и облизнула, причмокнув.

— Вот так, — шепнул напряжённо, — Не торопись. Если не хочешь глотать, скажи.

Пошло, грязно звучали его слова. Подстёгивая, побуждая к большему. Не знаю, почему никогда не делала этого раньше, а сейчас рот наполнился слюной, как у бешеной собаки. Взяла его за основание, провела языком по всей длине, потом рукой вверх–вниз. Стон сорвался с губ моего мужчины, стон удовольствия. И всё это делаю я.

Не стала думать «Как», «Почему» и «Зачем», просто взяла его на всю длину, пока головка не упёрлась в глотку. Чуть неприятно — но жить можно. Он положил руку мне на голову, сжал волосы. Застыл напряжённый, я начала сосать. Сначала неумело, осторожно, боясь прикусить зубами. Потом жадно, быстро, стараясь взять как можно глубже.

Мужской вкус на языке — терпкий, солёный, мускусный. Для женщин должны придумать карамель с этим вкусом — без него, наверное, жить нереально. Сосала, заглатывая, не могла насытиться им. Тугой, твёрдый, гладкий — неповторимый. Обалденный. Сводящий с ума. Оторваться невозможно.

Поняла, что подрагиваю от возбуждения, опустила одну руку по животу к клитору. Начала его поглаживать и не сдержалась — запрокинула голову и громко простонала.

— Что же ты со мной делаешь, — в голосе укор, но он сменился лаской, когда вернулась к прежнему занятию, — Твой рот… Как у… Ангела, — больше простонал, чем сказал, сжав мои волосы до боли.

Я тоже стонала и всхлипывала. Хотела съесть его — именно так. Проглотить целиком, так вкусно мне было. Почувствовала, что он увеличивается, дрожит у меня во рту и замерла на секунду. Хотела закончить, но этой мимолётной осторожности хватило.

Поднял меня рывком за волосы, усадил на подоконник и вошёл до упора. Накрыл рот ладонью, но мне так понравилось, что я нашла его пальцы губами и снова начала сосать, тихо постанывая. Спина прижалась к холодному стеклу, его рука мяла грудь, пощипывала сосок, пока он работал бёдрами.

— Не больно? — прошептал между осторожными толчками.

— Нет, — ответила с его пальцами во рту, и улыбнулась.

Он задвигался жёстче, сильнее. Я запрокинула голову на окно, продолжая сосать его пальцы, стараясь попадать в ритм. Как будто он трахал меня в двух местах одновременно — грязно, возбуждающе, пожалуй, мечта любой женщины. Наклонился к плечу, прикусил тонкую кожу и прижался лицом к волосам.

Спазмы накрыли моментально, живот напрягся, не удержалась — вцепилась зубами в его костяшки. Он вскрикнул, ворвался в меня ещё четыре раза и кончил со мной — я ещё дрожала. Мягко обнял, перенёс на кровать и уложил на постель. Я вдохнула запах, его запах, которым пропитались простыни и одеяло, улыбнулась. Сквозь сон услышала тихое:

«Какой же я мудак»

Скорее всего показалось…

— Слушай, я понимаю… — Слава заметно нервничал, пристально разглядывал, будто хотел увидеть какие–то перемены, — Но это такой шанс для тебя.

— Слав, слишком большой объект. Я не работала с такими, и…

— Ты справишься, — перебил он, — Я знаю, уверен.

Я опешила от похвалы — от него редко услышишь тёплое слово. Обычно журил, подначивал, зная мой характер — упёртая, буду делать назло, если подстегнуть. А тут приятные слова.

— Если ты сомневаешься, съездим. Посмотришь обстановку, стены уже стоят — осталась только отделка. Проектировщик хочет что–то необычное, ты что–нибудь придумаешь. И заработаешь на полгода вперёд.

— Не знаю, — вздохнула и отвернулась, — Можно мне подумать немного?