Мария Абдулова - Стань моей Верой

Ноги сами привели в недавно открывшийся ночной стрип-клуб. Пластика и грация, оставшееся после балета сделали своё дело. Приняли сразу.

Первое время по ночам ревела в подушку, жалела и себя, и дочь, и тётю Дусю. Потом обида на судьбу притупилась. Стало легче материально. Евдокия Николаевна лишь качала головой и успокаивающе гладила ладони с мозолями от шеста. К удивлению самой Веры, она смогла подружиться с Алёной. Красивая, высокая брюнетка с пронзительными голубыми глазами. В прошлом дочь местного олигарха, попавшая на пилон после его смерти без средств на существование. Арсеньева быстро втесалась в близкий круг людей, полюбилась тёте Дуси, а для Сашки стала крёстной.

Два года назад не стало Евдокии Николаевны. Инфаркт и снова кладбище, дрожащие руки и мокрые глаза дочери. Сама же Вера уже не плакала, просто чувствовала, как в груди комок стал ещё больше и шире.

И сейчас этот комок увеличился. От одной бумажки изменил свои размеры.

Закусила нижнюю губу и повернулась в сторону дверей. С минуты на минуту Сашка должна вернуться с тренировки. Фигуристка, блин, партизанка!

— Мам, они написали эту записку только из-за того, что я не дала списать контрольную по алгебре. Никак не могла доказать, что мне дали более сложный вариант чем у них, — Саша передёрнула плечами и подняла голову, что бы взглянуть матери в глаза. — Они потом извинились.

Вера ещё сильнее сжала бумажку в ладони. Она не поверила ни единому слову, только больше сил на выяснения у неё не оставалось.

— Обедать будешь? — устало спросила женщина, чувствуя, как комок тянет вниз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Оттолкнула стул. Медленно наклонилась и перекувыркнулась через голову, садясь в сексуальную позу. Легла на спину. Задрав высоко ногу, покрутила ею в воздухе. Пальцы уже пробежали по бедру и выше, пока не дотронулись искусственной кожи ботфорт. Через минуту обувь уже валялась в стороне, а она, ступая босиком по холодному полу, прошла обратно к стулу.

Взмахнула волосами, чувствуя, как головная боль отдалась в виске. Стиснула пальцы в кулак, что бы ногти в кожу вонзились. Погрузилась в себя, в пустоту. Закрыла глаза. Шоу продолжается.

Одежда с тела, музыка в колонках, взгляды из зала.

Сегодня было просто невыносимо. Сердце разрывалось, дышала с трудом, ноги подгибались. В голове сложные мысли про себя, дочь. Одного только взгляда хватало, чтобы понять: в школе ей живётся плохо. А если быть ещё точнее, то кошмарно. На ум приходило только одно решение этой проблемы. Уехать куда-нибудь. В маленький городок. Забыть всё к чертям собачьим. Эту мечту она держала рядом уже много лет. Копила деньги. Только всё равно не хватало. Даже если она продаст квартиру и возьмёт деньги в банке.

Музыка стихла и она ушла со сцены, как всегда с прямой спиной и уверенностью, что всё хорошо и осталось потерпеть немного.

— Вер, — Алёна подошла к женщине, как только та показалась в гримёрке. — Тебя…

— Царь велит достать Жар-птицу. В государскую светлицу, — поголосила из коридора Катька и залетела в комнату, поигрывая кнутом в руках.

— …. Марат звал, — выдохнула Арсеньева и возмущённо взглянула на девушку в ковбойской шляпе.

— А что я? Он сказал позвать — я позвала, — невинно пожала голыми плечиками Катерина и ускакала на сцену.

Вздохнув, Вера натянула на голое тело свитер, джинсы и, прихватив волосы заколкой, вышла в коридор. Пройдя мимо кухни, подсобки, поднялась по лестнице. Культурно постучалась в дверь и, услышав положительный ответ, вошла.

Первое, что она увидела это напряжённый взгляд Назарова, направленный на неё. Машинально взглянула на огромное окно, которое со стороны зала выглядело, как зеркало. Катька отжигала своё родео, улыбаясь и заигрывая с одним из клиентов. Снова перевела взгляд на начальство и только сейчас заметила, что они не одни в кабинете.

Под взглядом этого мужчины почувствовала себя глупо в растянутой кофте и потрёпанных джинсах.

Его поза говорила сама за себя. Хозяин положения.

Дорогой пиджак висел на спинке стула, рукава рубашки закатаны, несколько пуговичек на воротнике расстёгнуто. В широкой ладони бокал с бренди.

Тяжёлый взгляд опытного мужчины, еле заметная борода возле губ и широкий разворот плеч.

— Познакомься, Вера, — Марат встал и, обойдя стол, подошёл к женщине. — Константин Андреевич Орлов.

Она кивнула и машинально отступила на шаг, когда мужчина поднялся со стула. Он оказался выше её на целую голову. Высокие мужчины — это первый факт, которого она всегда боялась. От таких, добра не жди. Она уяснила это ещё в шестнадцать лет.

— Оставь нас.

Грубый, низкий голос, курящего человека. Назаров, посмотрев на Веру, обернулся и вышел. Она не отрывала взгляда от нового знакомого, стараясь не упустить ни одной детали. Возможно, со стороны это казалось странным. Серые глаза мужчины прищурились, наблюдая за ней. Повисло молчание.

— У меня к тебе сделка.

Вера покачала головой и сложила руки на груди. Отступила ещё на шаг.

— Я не сплю с клиентами.

— Я хочу, чтобы ты прожила со мной месяц, — продолжил мужчина, сев обратно. — Не бесплатно.

Он отпил из бокала и взглянул в окно, где всё ещё танцевала Катька в одной юбке.

Вера замерла на несколько секунд. Сквозь головную боль и мысли о дочери его слова доходили медленно. Ей даже и ответить нечего было. Она не поняла ни единого звука.

Выдохнула. Рука машинально потянулась к горячему лбу.

— Я ведь уже сказала…

— Я не клиент этого клуба, — Константин перевёл взгляд на неё. — И я не извращенец.

Из груди женщины вырвался нервный смешок, и она нервно переступила с ноги на ногу.

— Мне нужна девушка, которую со мной связывать не будет ничего кроме моей постели и моих денег. Договор на месяц, после которого не остаётся никаких обязательств.

— Почему я? Думаю, в клубе найдется много желающих…

— Мне не надо много, — прервал Орлов. — А ты, я уверен, что качать права и претензии предъявлять не будешь. Именно это мне и нужно.

— Без обязательств, — протянула Вера. — А не легче снять кого-нибудь на одну ночь?

— Не легче, — серый взгляд ужесточился.

Мужчина поднялся с места и, сняв со спинки пиджак, подошёл к ней.

Она почувствовала себя пустым местом для него. Словно и не было её вовсе.

Протянул ей какую-то бумажку, затем подошёл к двери, уверенно шагая по паркету Марата.

— У меня есть ребёнок, — бросила она ему в спину.

— Увеличиваю сумму втрое, — он обернулся. — Ведь дочку нужно кормить, не правда ли?

— Марат, — устало произнесла она. — Ты меня продал, что ли?

Мужчина повернулся к ней и молча протянул полную кружку чая. Кожу зажгло, как только пальцы сомкнулись на керамической поверхности. Тяжело вздохнула и уставилась на поверхность горячего напитка. При малейшем её движении, волны, на поверхности чая, с середины растекались до краёв. Вот и в её жизни так. Волнами. Вроде их немного, а такой силы, что выбраться из них невозможно. Затягивают. Заманивают в чёрное болото, из которого выхода обратно уже не будет точно.

— Я тебя не продавал.

— Тогда как это называется? — протянула бумажку с номером телефона и цифрами, от которых голова кругом.

Она бы такие деньги не отдала, если бы, даже хоть всю жизнь с ней человек прожил.

— Вер, — Марат опустился на кресло рядом, а не, как обычно, за стол, значит, дело полное гав**. — Послушай, Орлов нормальный мужик. Без всяких закидонов.

— Ты считаешь это нормальным? — удивилась Кузнецова, и кивнув на бумажку, отпила немного чаю. — Предлагать баснословные деньги за месяц проживания рядом — это нормально!?

— Вера, — мужчина вздохнул и потёр лицо широкими ладонями. — Он не извращенец.

Женщина нервно хмыкнула, пролив на себя несколько горячих капель. Не извращенец? Да он больной какой-то. И пусть по внешнему виду не скажешь, но внешность обманчива. Она всегда обманчива. Уж ей ли не знать!?

— Что касается баб, он абсолютно нормальный. Его на садо-мазо не тянет.

— Проверял уже? — не удержалась от смешка женщина, и постаралась спрятать улыбку за кружкой.

— Да не продавал я тебя! — рявкнул Марат. — Не продавал!

— Тогда какого х**на он заявился ко мне?

— Он за тобой уже несколько недель наблюдает. Всю информацию про тебя узнал. Что, где, когда…

Рука дрогнула, и чай пролился на дорогой паркет. Внутри забушевало сердце. Разум запротестовал, и захотелось плеснуть горячим напитком Назарову в лицо, но она не поддалась эмоциям. Сдержала себя. Как всегда сдерживала.

— Повтори? — спросила со сталью в голосе, не отрывая взгляда от глаз Марата.

Искала в них подвох. Хоть маленький. Никогда не имела привычку доверять начальству, тем более Назарову. Он с первых её дней пребывания в клубе, выделялся из всех прочих размытых лиц. Высокого роста, с внушительным телосложением и карими глазами мужчины, дорвавшегося до чего-то запретного и неправильного.

— Орлов примерно месяц уже как смотрит на тебя.

Вера отвела взгляд и сжала пальцы на кружке.

Какое-то сумасшествие происходило в жизни. Странный поворот в… скорее всего в никуда. Она ведь уже проложила себе дорогу, зачем куда-то сворачивать? К чему? А если… Если её заставят свернуть? Принудят уйти с верного пути? За всю жизнь её принудили только единожды. Но и этого хватило на всю оставшуюся жизнь. До сих пор расплачивается. Повторять печальный опыт желания внутри не находилось.

— Как-то странно, — протянула она. — Не находишь? И почему именно я?

— Вот это тебе лучше у него спросить, — посоветовал мужчина.

Кузнецова усмехнулась и, встав на ноги, поставила кружку на стол. Оглянулась на Назарова, прищурившись, попыталась понять, правда всё или нет.

— Марат, признайся, — она повернулась к мужчине всем корпусом. — Ты ведь без денег не остался?

— Я ведь тебе уже говорил, — отвернулся Назаров к окну.

Вера прошла к выходу, не обращая внимания на обращённый к ней взгляд, как только она повернулась спиной. Вышла за дверь, молча, оставив мужчину в непонятном для него же самого состояния.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марат помнил. До мельчайших подробностей помнил худую девчонку, умеющую вытворять под музыку что-то невообразимое. Обыкновенная с виду. Две ноги. Две руки. Но, оставить в покое, ни на, яву, ни в мыслях её не мог. Думал, видел, наблюдал, следил, пытался понять, что она чувствует. Только не выходило ничего. Всегда с равнодушным лицом. В гримёрке, на сцене, даже во время секса, от которого его чуть ли не в бараний рог скручивало, у Веры же ноль эмоций. Старался её завлечь, удивить, хоть как-то обратить на себя внимания…

— Вера, Вера… — протянул мужчина и поднявшись с места, подошёл к бару.

Вытащив бутылку с водкой, глотнул из горла, поморщился. Вздохнул и посмотрел за стекло. Она уже на сцене. Плавно, тягуче-медленно, заставляя помутнеть рассудок, двигалась женщина, которую он хотел заполучить больше всего на свете. Больше грёбаных денег, о которых грезил с детства и сейчас залез в такую зад**** — подумать страшно. Ради неё Марат готов бросить всё. Всё, чего добился. Квартиру, кабаки, машину. Он хотел, что бы Вера была с ним. Мечтал. Наступив на горло, прекратил совместные встречи, назвав просто другом. Да какой к чертям друг, когда чуть ли не каждую секунду находящуюся рядом с ней, хотел разложить прямо вот здесь на столе и…

— Твою ж мать! — взревел мужчина.

Белая чашка с чаем полетел в стену, обрызгав дорогую мебель, паркет и оставив пятна на тёмных обоях.

Он сходит с ума. Съезжает окончательно. На ней. На огромных глазах, на голосе, на светлых волосах.

Воздух порциями вырывался из груди.

Это неправильно. Невозможно так хотеть, мечтать грезить только ею одной! Ведь столько юбок рядом. Стоит только оглянуться. Любая согласится. Разденется и сделает всё, как он хочет. Всего лишь одно его слово…

— Алёна! — рявкнул в коридор мужчина, не потрудившись спуститься вниз.

И так услышит. Эта девка всегда слышит. Где бы ни находилась. В любой момент готова раздвинуть ноги, руки… Господи, да что угодно, только его одно желание и она в любой позе.

— Ты меня звал?

Вот и сейчас так же. Двух минут не прошло. В короткой юбке, с длинными волосами и прозрачной маечке на голое тело. Высокая, да ещё и на каблуках. Выше Веры.

Марат кивнул и, снова приложившись к горлышку бутылки, неопределённо махнул рукой.