Странно, лицо новой подружки Валеры расплывалось у меня в глазах, хотя она и сидела почти напротив и я могла бы хорошо рассмотреть её черты. Но, похоже, сознание моё сопротивлялось этому, а обида застилала взгляд, вот он и ухватывал только общий облик соперницы – белые волосы, синее вечернее платье. Детали же лица стирались, словно по ним проходила школьная стирательная резинка, не задерживались в памяти ни на секунду. Да и мне этого не нужно!

Впрочем, лицо самого Валеры с натянутой улыбкой всё время стояло передо мной, и, если я даже не смотрела на него, то всем своим существом ощущала, как плотно сжимает он губы, превращающиеся в одну скорбную линию, как прищуривается, наклоняясь над ушком белобрысой соседки, словно кот перед открытой баночкой «Вискас». Заметив, что я положила ладонь на живот, чуть отодвинулся от девушки и убрал руку с её плеч.

С другой стороны от Валеры расположился второй ресторанный знакомец Васильевых – Глеб Миролюбов. Держится он несколько отстранённо. Откинувшись на спинку стула, спокойно наблюдает, как все вокруг шумно галдят после первых нескольких тостов и с аппетитом поглощают еду. Я заметила, из стакана с шампанским Глеб даже не отпил и на тарелке перед ним всё те же кусочки колбасы и сыра, что он положил перед первым тостом. Значит, не пил и не ел, зачем тогда пришёл. Если ради Алёны, то и тут ему не повезло: Неркова села на край другого стола, купается во внимании пятикурсника Сергея Олешко.

Наши взгляды с Глебом пересеклись. Он подмигнул мне, в ответ я улыбнулась как можно приветливее, чтобы подбодрить его в незнакомой компании. Похоже, это ему и не требовалось. Неожиданно Глеб хлопнул в ладоши, требуя тишины и внимания.

- Хочу подарить имениннице то, что ей всего дороже – песню! Знаю, она поёт лучше молодой Пугачёвой, - властно и одновременно загадочно произнёс и попросил гитару. Её ему немедленно принесли из соседней комнаты.

Настроив гитару, Глеб запел с вдохновением популярный трёхголосный хит «Бель» из модного мюзикла «Нотр-Дамм де Пари». Голос оказался у него потрясающий. Мурашки побежали по коже, без сомнения, не только у меня, но и у всей женской половины слушателей, когда он выводил:

Не покидай меня, безумная мечта,

В раба мужчину превращает красота.

И после смерти мне не обрести покой.

Я душу дьяволу продам за ночь с тобой.

Удивительные тонкие, длинные пальцы Глеба бегали по струнам так завораживающе, что я не могла оторвать от них глаз. Была зачарована. Лишь когда смолкла гитара, мне удалось поднять взгляд на лицо певца. Он смотрел на меня и широко улыбался. Все дружно захлопали. Глеб привстал и неловко поклонился в сторону именинницы.

- Спой что-нибудь ещё! – закричали вокруг.

Склонившись над гитарой, Глеб принялся перебирать струны. Печально зазвучала песня «Зажигай солнце!» из популярной молодёжной телепередачи «Фабрика звёзд». Глеб пел её задушевно, вкладывая в слова какой-то свой тревожащий смысл:

Ты далеко…Стань светом моим!

Пусть нелегко…

Зажигай солнце,

Зажигай небо!

Его длинные волосы упали вперёд и закрыли ему лицо. Я обратила внимание на красивый золотистый блеск его светло-каштановых прядей. И почему-то подумалось, в этого мужчину я могла бы влюбиться, он мог бы стать моему ребёнку хорошим отцом. Если б я не была беременной… И тут же извиняюще положила руку себе на живот. О нет, малыш, я о тебе не жалею! Возможно, с отцом твоим мне надо было вести себя осторожнее – не бросаться в омут любви, не убедившись в ней с его стороны.

Это было просто каким-то безумием или наваждением. Столкнувшись случайно летом на сочинском пляже, мы с Валерой потянулись друг к другу так, словно впервые встретились, как будто сотни раз в общежитии и университете равнодушно не проходили мимо, едва здороваясь.

Море в тот день было неспокойным, Валера улёгся возле моего лежака на песке лицом к морю, подперев голову руками, и смотрел на набегающие на берег пенистые волны.

- Сегодня купаются только сумасшедшие, - тихо произнёс он.

Неожиданно его слова мной были восприняты как вызов. Я хорошо плаваю и легко могу справиться с любыми волнами, а эти не такие уж и мощные. Не сказав ни слова, из духа противоречия наверное, направилась к морю.

Проплыв несколько метров, оглянулась, чтобы помахать Валере, но оказалось, он плыл рядом. Глаза его возмущённо сверкали. Я приготовилась защищаться, однако, он не стал ругать меня, а просто схватил за плечи и привлёк к себе. Приятный трепет от его объятий охватил меня всю. Набежавшая волна накрыла нас с головой, мы радостно рассмеялись и поплыли обратно к берегу.

Когда уставшие от борьбы с морем растянулись на песке лицом друг к другу, для нас время словно замедлило свой ход. Сердце моё, похоже, пыталось выпрыгнуть из тела, оно учащённо билось не потому, что я запыхалась, оно трепетало в ожидании чего-то необычного. Валера не мигая смотрел мне в глаза в течение нескольких секунд, затем приблизил лицо и прижался тёплыми и нежными губами к моим. Млея от волнующего ощущения, я прикрыла глаза, почти перестала дышать, все чувства мои разбежались. Впервые меня так приятно целовали.

В какой-то момент Валера опомнился и отодвинулся от меня. По всей видимости, подумала я, вспомнил, что на пляже мы не одни, хоть и был штормовой день. Лицо его было таким растерянным, что я невольно рассмеялась, пытаясь обратить всё в шутку.

Но, кажется, Валера настроен был иначе, потому что лицо его выразило крайнюю степень удивления, потом он нахмурился. Я хотела успокоить - никто и не думает за нами наблюдать, но промолчала. И правильно сделала, так как вскоре поняла, что Валеру смущало вовсе не то, что нас кто-то увидит и осудит, а то, что я неправильно оценю его несдержанность. Он привстал, заглянул мне в глаза и погладил мои растрепавшиеся мокрые волосы.

- Что тебе показалось смешным? – осевшим от волнения голосом спросил. – Тебе было неприятно?

- Разумеется, нет! – смутилась я. – Даже очень приятно! – И почему-то кончиком языка облизала губы.

Валера, заметив этот жест, вздрогнул и перевёл взгляд на мои губы. Я затаила дыхание в ожидании его нового поцелуя. Ещё никогда так сильно этого не желала. Вообще-то, если честно, меня никто пока по-настоящему и не целовал. Было несколько беглых поцелуев в школе с одноклассниками, но радости они мне не доставили. Целовалась просто из любопытства и не могла, к своему разочарованию, понять, что в них хорошего находили мои подружки.

Губы Валеры потянулись ко мне. Они ещё не коснулись моих, как я вся уже затрепетала в предвкушении приятных чувств. Он поцеловал меня неторопливо сначала в губы, потом мелкими поцелуями покрыл щёки, глаза. Приятное тепло разлилось по телу, мне так не хотелось, чтобы он останавливался. Значит, вот почему девчонки находили поцелуи такими притягательными и говорили о них с восхищением!

Вечером мы бродили по Сочи, выискивали тёмные уголки и целовались. Валера был очень нежным. На следующий день мы снова купались в море вместе. И так несколько прекрасных дней: с утра - на пляже, а вечером – прогулки по улицам вблизи от дома моей бабушки.

В последний мой вечер в Сочи он не ушёл домой. Пробрался ко мне в комнату, благо, она была не в основном доме, а в двухэтажном деревянном сооружении вроде теремка, построенном моим дедом в саду, где была летняя кухня и комната наверху. Никто ничего не услышал. Там мы с Валерой и стали близки.

Вскоре все высыпали в холл, где, как водится, устроили, танцы. Я не пошла – не до плясок мне теперь. Направилась в свою комнату и полусидя-полулёжа расположилась на кровати, подставив под немного ноющую спину подушки и накрывшись до пояса пледом.

Чувствовала я себя уставшей и никому не нужной. Из коридора доносились плачущие мелодии из телепередачи «Фабрика звёзд». Взяла книгу из тумбочки – лучшего способа отвлечься от действительности не найдёшь. Чисто случайно в букинистическом магазине я наткнулась на воспоминания младшей сестры жены писателя Льва Толстого – Татьяны Кузминской. Какой же прелестью оказалась эта книжка! Но чтение мне в этот раз не шло в пользу. Глаза бегали впустую по строчкам, содержание не доходило до сознания.

Изнутри меня съедали тоска и злость, и неизвестно, что больше. Сердце разрывалось от мысли, что Валера с нежностью в данный момент обнимает красавицу блондинку, обвивая крепкими руками её стройный стан, как когда-то меня в Сочи.

Хотя надо признать, он никогда не был моим, может, лишь на несколько дней. Почему же тогда так больно из-за его отчуждённости! Никто бы мне не смог это объяснить, раз я сама ничего не понимаю.

Люблю ли я Валеру? Сколько раз задавалась таким вопросом и убеждала себя, что нисколечко не люблю, наоборот, ненавижу. Хотя бы за то, что держится в стороне и делает вид, что ребёнок, зародившийся во мне, не имеет к нему отношения. Разве благородный человек будет так вести себя! А мне, дочке кадрового военного, не пристало любить подобную низкопробную личность.

Вдруг кто-то тихо постучал в дверь. «Войдите!» - громко крикнула я. На пороге показалась рослая фигура Глеба Миролюбова. Не потрудившись дождаться разрешения пройти в комнату, решительно направился к моей кровати, придвинул к ней стул сиденьем к себе и оседлал, зажав его длинными ногами, словно маленькое пони. Худые локти упёрлись в спинку старого стула. В облике парня было что-то дон-кихотовское, и я не удержалась от улыбки.

- Тебе смешно, а я погибаю от скуки, - притворно-обиженным тоном воскликнул он и уставился на меня обжигающим взглядом. – Почему не танцуешь, а пролёживаешь бока на кровати?

Я пришла в негодование - какое ему дело, чем я занимаюсь. Раздражённо пожала плечами, показывая, что не собираюсь отвечать. Но Глеб ничуть не обиделся.

- Предпочитаешь чтение танцам? – спросил, не переставая сверлить меня упорным взглядом. Он отвёл его, лишь когда взял из моих рук книгу. – Хм, Кузминская? Прототип Наташи Ростовой? А отчего не какой-нибудь американский любовный роман из английской жизни?

- Отчего не любовный! Даже очень любовный. Исповедь девушки про свои влюблённости. Я люблю читать мемуары.

- Жукова, например? – подковырнул меня Глеб, хитро улыбаясь.

- Жукова в особенности, - ответила без тени улыбки.

- Жукова читала, а танцевать ленишься, - вдруг ни к селу ни к городу заявил Глеб. Заметив моё недоумение – какое отношение к маршалу Жукову имеют танцы – он неожиданно, подражая актёру Ливанову, важно промолвил: - Элементарно, Ватсон! Жуков, гарцуя на своём коне, выделывал такие па, что куда там сегодняшним танцорам.

- Ты поёшь почти как Майкл Джексон, все наши девушки буквально прослезились, - решила я перевести разговор на самого Глеба, - Почему не подался в певцы? В «Фабрике звёзд» тебя бы взяли с руками, с ногами.

- И ещё в «Фабрике грёз». Правда, если бы мои руки и ноги влезли в экран, ну и если бы габариты моей бороды, которая тебе не по вкусу, устроили акул шоу-бизнеса, -отшутился Глеб.

- Но я серьёзно, у тебя хороший голос! – Этот парень с чувством юмора и умением подтрунивать над самим собой мне нравился всё больше и больше.

- И я серьёзно. Мой хлеб художника понадёжнее шоу-бизнеса. Там блеснёшь и сопьёшься. А мои картины прокормят меня ещё сто лет. Так всё-таки почему ты не танцуешь? – вернулся к первоначальной теме Глеб. – Нет, не говори мне, что не выносишь «фабрикантов»! Этот стон у них песней зовётся!..

- Ни в коей мере! - Улыбнулась я удачной шутке, и тут у меня неожиданно вырвалось: - Просто я замужем. А ещё проще – беременна.

Я решила сказать правду: Глеб мне нравился, он начинал со мной флиртовать, незачем морочить голову хорошему человеку. К тому же глупо стесняться своего положения. Надо беременностью гордиться. Совсем скоро мой живот значительно вырастет вместе с малышом, и пусть его замечают люди!

Худое лицо Глеба в изумлении вытянулось, глаза округлились и из васильковых превратились в чёрно-синие. Он разочарованно произнёс:

- Твоему мужу повёзло. Наверняка очень рад. А моя бывшая жена не пожелала рожать, фигуру боялась испортить. Сделала аборт. – В его голосе послышалась печаль.

Однако Глеб не ушёл из комнаты. Мы проболтали ещё с полчаса, пока не пришла Оля Борзова и не принесла тарелку с кусочками торта. Втроём мы попили чай. Потом Оля принесла гитару, с ней явилась Катюха Горбунова, которая покинула ряды танцующих в холле. Катюха с Глебом попели дуэтом. Мы с Олей подвывали им в припевах как могли. Разошлись около часу ночи. Я легла спать, Оля, Катюха и Глеб ушли к имениннице в комнату продолжать веселиться.

Утром за завтраком Наташа Звонкова, вернувшаяся со дня рождения почти под утро, с возмущением рассказала, как безобразно вёл себя Валера – то и дело демонстративно обнимался со своей обесцвеченной Жанной, хотя и не был пьяным.