– Я готов предложить себя в качестве испытуемого.

Я рассмеялась.

– Сначала я хотела бы понюхать ваши духи.

Он показал мне красивый хрустальный флакон со стеклянной пробкой.

– Дайте мне свое запястье.

Я послушно протянула ему руку. Он вытащил пробку из флакона и медленно провел ею по коже моего запястья.

– Они сделаны специального для Шарлотты-Розы из масла роз, редкого жасмина, базилика, бузины и других цветов, названий которых я не запомнил. Духи очень дорогие.

– И аромат у них просто божественный. – Я поднесла запястье к носу и осторожно понюхала.

– А теперь вы должны снять свой счастливый талисман. Играем честно, идет? Если я выиграю, то получу не только ваш талисман, но и поцелуй, в котором вы отказываете мне вот уже неделю.

Сердце мое учащенно забилось. Я вдруг ощутила легкое головокружение. Медленно опустив пальцы в вырез платья, я извлекла оттуда атласный мешочек и с коротким смешком бросила его на стол. Маркиз поставил флакончик рядом с ним и ловко сдал карты.

Я была намерена не дать ему выиграть слишком легко, но, к своему удивлению, обнаружила, что сражаюсь изо всех сил просто за то, чтобы остаться в игре. Маркиз играл чрезвычайно сосредоточенно, первым делом сняв парик и отшвырнув его на диванчик.

– Без него мне легче думается, – пояснил он. Его собственные волосы оказались темными и очень коротко подстриженными. Еще через некоторое время он ослабил узел своего галстука. – Сдавливает кровеносные сосуды, питающие мозг, – изрек он в свое оправдание.

– Вам нужно попробовать походить в корсете, – сказала я.

– Я с радостью развяжу ваш, – с готовностью предложил он.

– Довольно, – прервала я его и кивнула карты на стол. – Вернемся к игре.

К моему удивлению, он легко выиграл первую партию.

– Вам следует почаще снимать парик перед игрой, – заметила я.

– Боюсь, король прогонит меня с глаз долой. На прошлой неделе ему чрезвычайно не понравился мой камзол. Он смотрел на меня весь вечер, а после прислал лакея, чтобы передать мне, что я должен больше никогда не надевать его вновь.

– Недостаточно кружев? – поинтересовалась я.

– Их не было вообще.

– Вам следует помнить, что король зарабатывает кучу денег на налогах на кружева.

– Они дьявольски неудобны. Терпеть не могу, как они постоянно закрывают мне руки.

– Украсьте ими свой галстук.

Он недовольно скривился.

– Вы так думаете? Пожалуй, я так и сделаю. Ну что, сыграем еще раз? Если я выиграю и эту партию, то поцелуй за вами. Должен признаться, я с нетерпением жду этого.

– Не будьте столь самоуверенны. Я тоже хочу выиграть ваши духи. Мысль о том, что мужчины будут падать к моим ногам, пришлась мне по душе.

– Для этого вам не нужны духи, Шарлотта-Роза.

– О, как мило. Хорошо сказано. Полагаю, теперь и сочинить рондо не составит для вас большого труда.

– Духи вам и впрямь не нужны, а вот мне поцелуй просто необходим. У вас самый очаровательный ротик, какой я когда-либо видел.

– В самом деле? Полагаю, он всегда пребывает в действии.

– М-м, – пробормотал он, уставившись на мои губы.

Я залпом допила остатки шампанского, отчасти для того, чтобы скрыть их от его взгляда. Еще никто и никогда не называл мой рот очаровательным. Чересчур большим, чересчур смелым, чересчур полногубым, чересчур алым, чересчур громогласным, чересчур язвительным и чересчур разговорчивым – это да! Но очаровательным – никогда.

Маркиз умело снял и перетасовал колоду, раздал карты и улыбаясь наполнил наши кубки арманьяком. Я машинально сделала большой глоток, не отрывая взгляда от своих карт.

– Вы меня заинтриговали, мадемуазель. Вы ездите верхом, как мужчина, вы пьете, как мужчина, и в карты вы играете, как мужчина. Сдается мне, вам просто неведом страх.

Я метнула на него раздраженный взгляд.

– А чего здесь пугаться?

– Как чего? А падения, например?

– Последний раз я падала с лошади, еще когда была маленькой. А если упаду, то встану и вновь поднимусь в седло.

– Вот это я и имею в виду.

– На самом деле женщины вовсе не такие слабые и нервные, какими вы, мужчины, их считаете. На самом деле, дай нам волю, мы вполне можем делать то же, что и вы.

Он изумился.

– Вы действительно так полагаете?

– Конечно. Мы можем быть великими писателями, художниками или учеными. Из нас могут получиться врачи, изобретатели и богословы. При необходимости мы могли бы править королевствами.

– Тогда почему в истории не сохранилось упоминания о том, что женщины проделывали нечто подобное?

– Потому что нам не дают такой возможности. Женщинам не разрешается учиться, поступить в университет или иметь собственность. Думаю, мужчины просто боятся того, чего мы могли бы достичь, если бы нам позволили развиваться.

Маркиз подался вперед, с преувеличенным вниманием разглядывая свои карты.

– Признайтесь, вы и сами понимаете, что хозяин может быть только один. Итак, мы играем или разговариваем?

Я настолько разозлилась, что выиграла следующую партию с большим отрывом, что заставило его нахмуриться и вновь сосредоточиться на картах.

Третья партия получилась очень упорной. Возьми я себя в руки, то, наверное, выиграла бы и ее. Однако более чем когда-либо я намеревалась отстоять свою независимость. В том, что для этого предстояло надеть на себя кандалы брачных обетов, заключалась горькая ирония, которую я с болью признавала. Но в качестве супруги маркиза де Несля мое положение при дворе упрочится. Я смогу ездить в Париж, когда пожелаю. Быть может, у меня даже появится время писать, чего я жаждала всей душой. Не исключено, я открою собственный салон, в котором будут собираться поэты и философы. Я прославлюсь благодаря своему язвительному язычку, остроумию и захватывающим рассказам, которые покорят читательскую аудиторию…

– Я объявляю шесть, – сказал маркиз.

Я с трудом переключила внимание обратно на игру и поняла, что только что сбросила карту, которую должна была сохранить. В общем, хотя я сопротивлялась из последних сил, было уже слишком поздно. Когда мы подсчитали очки, выяснилось, что эта партия осталась за маркизом.

Он широко улыбнулся, сгреб со стола атласный мешочек и подкинул его на ладони. Надев шнурок на шею, он спрятал его в вырезе сорочки.

– А теперь, – объявил он, – мой поцелуй.

Поднявшись, он быстро подошел ко мне. Инстинктивно отпрянув, я вжалась в спинку кресла, но он упал на одно колено, обхватил меня рукой за шею и притянул к себе. Я обеими руками уперлась ему в грудь, но он оказался слишком быстр и закрыл мне рот поцелуем. Кажется, я даже ахнула от изумления, чем он мгновенно и воспользовался. Его язык скользнул мне в рот и принялся за дело.

Я почувствовала, как внизу живота у меня разгорается желание. Одна часть меня желала сдаться ему и пасть, как пшеница перед косарем; но другая отчаянно сопротивлялась. Он ослабил хватку, и рука его легла мне на плечо. За нею последовали и его губы. На мгновение я ощутила, как мое тело бурно реагирует на ласку. Он нашел мою грудь и сильно сжал, прямо через шелк. Я вспомнила о подкладке и оттолкнула его руку.

– Мне казалось, что вы выиграли всего лишь поцелуй, месье, – хриплым, срывающимся голосом пробормотала я.

– Вы не можете быть так жестоки, – взмолился маркиз. – Еще один поцелуй! Совсем маленький и невинный?

С этими словами он вновь прижался к моим губам своими. Поцелуй вышел неизъяснимо сладостным. Губы его были мягкими и нежными, а его рука медленно перебирала волосы у меня на затылке. Кажется, я вздохнула и почувствовала, что таю в его объятиях. И вновь он моментально воспользовался моей слабостью. Раздвинув мои губы языком, он прижал меня к себе, обхватил за талию, а потом я ощутила, как его руки скользнули ниже, обнимая меня за ягодицы, и он прижал ногу к моему животу. Мы зашли намного дальше, чем я намеревалась позволить ему, и горячее тепло уже растекалось по моему лону, а кровь зашумела у меня в ушах.

Я с трудом оторвалась от его губ.

– Прекратите. Пожалуйста.

Еще несколько мгновений он пожирал меня голодными глазами, часто и хрипло дыша.

– Простите меня. Это наваждение… Кажется, я не могу устоять перед вами. Еще никогда я не встречал такой девушки, как вы.

– Во мне нет ничего необычного.

Он бережно провел пальцем по моим губам.

– Еще один поцелуй?

Я покачала головой.

– Вы уже и так получили намного больше того, на что мы играли.

Он задумчиво покусывал губу, глядя на меня и теребя ленту у ворота. Ту самую ленту, на которой висел мешочек. Я спросила себя, а не начал ли уже действовать на него любовный приворот. Быть может, он уже вдохнул слабый неприятный запах, исходящий от него. Быть может, это потому, что там лежал пепел его волос, смешанный с моею кровью.

– Еще партию? – предложил он.

– На что будем играть?

Он закусил губу.

– На еще один поцелуй? Пожалуй… но только не в губы. Куда-нибудь еще.

– Куда?

Маркиз прижал палец к моему соску, который сразу же набух и затвердел. Я понадеялась, что подкладка моего корсета скроет от него этот факт, но, боюсь, он обо всем догадался.

Я шагнула назад и покачала головой.

– Нет.

– Тогда как насчет… вот сюда. – И он коснулся пальцем впадинки у меня над ключицей.

– Хорошо… Но вы обещаете поставить флакончик с духами, благодаря которым мужчины будут без ума от меня.

Я уже не понимала, что делаю. Похоже, мой план соблазнения маркиза трещал по всем швам. На меня пахнуло опасностью. Но одно я знала точно: я не поддамся ему с такой же легкостью, как Мишелю. Тому было достаточно поцеловать меня и сказать, что он меня хочет, и я с радостью принесла себя в жертву. Но на сей раз я играла по высоким ставкам.

Первую партию выиграла я. Маркиз нахмурился, подлил нам арманьяка и, прищурившись, принялся разглядывать свои карты. Следующая партия осталась за ним, но с перевесом всего в несколько очков. Последняя партия получилась очень напряженной. Мы оба играли чрезвычайно сосредоточенно, почти не обращая внимания на то, что свечи догорели и оплыли в подсвечниках, и что нам светила лишь висевшая над горизонтом луна.

Выиграл маркиз. Он бросил карты на стол, и лицо его осветилось ликованием.

– Ага! Еще один поцелуй. Идите ко мне, Шарлотта-Роза. Подойдите и поцелуйте меня.

Он развалился на диване и протянул ко мне руки. Я поднялась и медленно пошла к нему, вглядываясь в его лицо и чувствуя, как засосало у меня под ложечкой. Лицо его смягчилось.

– Я не причиню вам зла, cheri[155]. – Он потянул меня к себе, и губы наши встретились.

Поцелуй получился долгим. Очень долгим. Я вдруг поняла, что лежу на подушках, а маркиз навалился на меня сверху, и его рука перебирает мои волосы, а обнаженное плечо холодит ночной ветерок. Он оторвался от моих губ, улыбнулся и передвинулся так, чтобы поцеловать меня во впадинку над ключицей, и принялся медленно выводить круги языком. Я вздохнула. Кожу покалывали тысячи искрящихся звездочек, а внутри у меня все пело и таяло.

Он передвинулся еще ниже, и кончик его языка скользнул в ложбинку между моих грудей. Я запустила обе руки в его коротко стриженые кудрявые волосы, останавливая его медленное продвижение вниз.

– Не помню, чтобы мы об этом договаривались.

Он простонал:

– Вы неимоверно жестоки, Шарлотта-Роза. Очаровательны и жестоки. Умоляю, позвольте… всего лишь попробовать на вкус…

Я покачала головой.

– Еще партию? – Он приподнялся на локте, перебирая темные локоны, рассыпавшиеся по моему плечу.

– Не стоит. Не забывайте о добром имени моей семьи.

– Всего одну партию? Мои духи против… – Он умолк и быстрым движением провел рукой от плеча к моей груди.

Я вновь отрицательно покачала головой. Он склонился надо мной, покрывая поцелуями мои губы, щеки, шею и нежно покусывая мочку уха. Я попыталась отвернуться, но он взял меня за подбородок и вновь жадно поцеловал. На мгновение я поддалась ему, отвечая на его ласки, впустив его язык себе в рот, посасывая и покусывая его. Он всунул колено мне между ног, и я выгнулась, так что он почувствовал, как я прильнула к нему всем телом, и груди мои едва не выпрыгнули из тесной клетки корсета. А потом я оттолкнула его.

– Нет.

Он уронил голову мне на плечо.

– Пожалуйста, Шарлотта-Роза. Еще одна партия.

– Ну хорошо, – согласилась я. – Последняя. Если выиграю я, то забираю духи, которые заставят мужчин безумно любить меня. А потом я воспользуюсь ими, чтобы найти человека, который будет любить меня, заботиться обо мне, и женится на мне. Понимаете?

Он кивнул. Свечи оплыли и погасли, так что лицо его освещал лишь слабый свет китайских фонариков, покачивающихся на ветках дерева. Я не могла сказать, о чем он думает, но его частое дыхание внушало мне надежду, что я основательно зацепила его.