Лана Черная - Стася и Тим.

Он кивает. Конечно, он позвонит, потому что слишком тесно связаны их жизни. И потому что он знает – Ася будет волноваться. За него и за того, ради кого бьется ее израненное сердце.

Лето в этом году выдалось на редкость не жарким. И Тимур, давно привыкший к палящему солнцу и выплавляющей мозги жаре, невольно ежится под прохладным ветром, стонущим в зеленой листве деревьев, свистящим в ушах, вплетающимся в тишину. Мертвую, оглушающую тишину утраты.

Привалившись бедрами к еще теплому капоту, скуривает до фильтра уже пятую сигарету, неотрывно смотря на укрытое молочными сумерками кладбище. Он не был здесь девять лет. С того самого дня, как похоронил Славку и увез из этого города дочку. Девять лет, а он так и не смирился с тем, что не уберег единственную сестру близкого друга. Не смог, как не смог спасти свою семью.

Выбросив окурок, Тимур запирает машину и, взяв букет черных роз с капота, идет в сторону кладбища. Мимо центральных ворот, вдоль серого бетонного забора по едва различимой тропке к неприметной калитке. Этим входом пользовались в основном местные. Всякий со своим горем. А Тимур с многотонным прошлым и глухой тоской.

У калитки останавливается, удобнее перехватывает букет, одним движением снимает навесной замок, который никогда не запирался, и ступает на поросшую травой тропу. Он был атеистом до мозга костей и байки про души и загробный мир считал бредом чистой монеты. Но уже девять лет каждый день убеждался, что у него тоже имеется душа, сотканная из задорного смеха и бесчисленных «почему?», дающая силы жить. Не взирая на чувство вины, надламывающее каждый день.

Тимур хорошо помнит тот день, когда он стал на ша ближе к самой большой потере в жизни. Слова врача, что плод не удалось сохранить: слишком маленький срок, чтобы бороться. Они боролись за Асю. Помнил, как Игнат убеждал его, что самое главное – Ася жива и ему нужно быть сильным, чтобы она захотела жить дальше. Что когда-нибудь они смогут иметь детей. Когда-нибудь, которое никогда не настанет, потому что он сам отдал ее лучшему другу.

Пальцы до онемения сжимают стебли – несколько цветов ломается, но он не замечает. Сердце замирает, а ноги становятся чугунными. Из-за невысокой кованой ограды с черного мраморного памятника на него смотрят сияющие глаза той, что подарила ему дочь. Словно живая. Такой он запомнит ее навсегда. Молодой, красивой и отчаянно несчастливой.

Пальцы обхватывают холодный металл, но так и не открывают калитку.

— Здравствуй… – шепчет, положив на сырую землю цветы.

Ветер тормошит огромный букет, подталкивает ближе к ней, к ее глянцевому отражению.

— У нас все хорошо, — улыбается, склонив голову на бок. — Юлька влюбилась в одноклассника, представляешь? А он ее не замечает, — вздыхает. — Там трагедия целая. Ох уж эти детки, — тихо смеется, вспоминая, как директор школы отчитывал его за то, что Юлька оттягала за волосы одноклассницу и поставила фингал тому самому мальчишке,  в которого была влюблена. Помнил, как метала молнии злющая Юлька, пока они ехали домой, будучи уверенная, что он ее накажет. А он привез ее домой и даже не наругал и ему было абсолютно плевать, что это неправильно. Вместо этого они смотрели мультики, хохотали и лопали ее любимое фисташковое мороженое. На следующий день катались на аттракционах, ели сладкую вату и просто веселились.  А вечером она спросила: «Пап, почему ты меня не ругал?» Тимур обнял ее, целуя в макушку и просто ответил, что очень сильно ее любит и что она всегда должна бороться за свое, что бы ни случилось. Всегда. И любыми способами. Его девятилетняя дочь обняла его в ответ и снова задала вопрос, который уложил его на лопатки: «Так почему ты не борешься?» И Тимур впервые не нашелся с ответом. — А еще она начала рисовать. Знаешь, у нее здорово получается.

Ветер толкает в спину, а с неба срываются редкие капли.

— Да, я помню, что ты не хотела ее. Я помню, Славка. Но ты была не права. Она – замечательная. И я точно знаю, что ты обязательно полюбила бы ее. А еще она очень на тебя похожа…

Тимур не говорит, что Юлька, его маленькая юла, которую Славка считала плодом насилия, на самом деле дочь того, кого она любила всю жизнь и кого защищала до последнего вздоха.

Как и Ася.

Хватило одного анализа ДНК.

Его чуткая и не по возрасту смышленая Юлька была Гуриной по крови, но навсегда останется его самой родной и любимой дочуркой.

— Ты хотел меня видеть, — простуженный мужской голос выдергивает из собственных мыслей.

Тимур растирает шею и смотрит на мужчину, замершего по правую руку.

— С возвращением, Рус.

— Твоими молитвами, — не остается в долгу Руслан.

Тимур цепким взглядом отмечает все перемены, произошедшие в друге за последние десять лет: в черных волосах серебро, на руках новые рисунки тату, которые не скрывают белесые нити шрамов, зато мышц стало еще больше, как будто он все эти годы провел не в мягких стенах психушки, а в качалке. Но в глаза Русу лучше не смотреть: там нихрена нет, даже огня мести, которым он жил эти годы. Словно в психушке из него вымыли все эмоции.

Впрочем, Тимур знает, как вернуть в его взгляд жизнь.

— У меня есть для тебя кое-что.

Рус не отвечает, только изгибает бровь, а Тимур достает из кармана флешку и протягивает другу.

Рус переводит взгляд на флешку в пальцах Тима, а спустя удар сердца берет ее так, словно бомба, а не простой носитель информации. Вертит в длинных пальцах, перевитых нитями шрамов, но по-прежнему не задает ни единого вопроса.

— И даже не спросишь, что там?

Рус дергает плечом.

— Сам расскажешь, — только и всего.

— Расскажу. На флешке имена всех, кто… — сглатывает, смотрит на цветное фото Славки: улыбается, волосы завиты крупными локонами, а в огромных синих глазах светится счастье. — Всех, кто… — твою мать, что ж так сложно?

— Насиловал, Сварог, — холодно перебивает Рус. — Здесь все, кто насиловал мою сестру.

— Да, Рус. Здесь все имена.

— Все?

Тимур качает головой под пристальным взглядом друга. На дне его зрачков беснуется буря. Вот, теперь он похож на человека.

— Все имена?! — не повышая голос, но очень зло переспрашивает Руслан. Тимур видит, как он весь подобрался, как готовый к прыжку хищник.

— Нет только одного.

— Кто?

— Рус, я не знаю, имеет ли он отношение к трагедии со Славкой…

— Кто?! — рыкнул, в два широких шага оказавшись рядом с Тимуром. Злой, и бешенство клокочет в каждой мускуле его мощного тела.

— Я не знаю, имеет ли  он отношение к тому, что произошло со Славкой, — терпеливо  повторяет Тимур, с не меньшей яростью встречая натиск друга. Рус, конечно, силен, но и Крутов не лыком шит. — Но есть доказательства его причастности к убийству Славкиной подружки, Инги, а также к похищению моей жены.

— Настену похитили? — в прищуренном взгляде вспыхивает тревога.

— Нет, Рус, нет, — Тимур растирает лицо, только сейчас замечая, что идет дождь.  — Это было десять лет назад.

И видит, как облегчение вымывает из взгляда Руслана страх.

— Ты многое пропустил, Руслан. Идем, — он прячет руки в карманах брюк, — я тебе все расскажу. И кое с кем познакомлю.

Тимур разворачивается и медленно уходит с кладбища, точно зная, что Руслан придет. Позже, когда попрощается с сестрой.

Возвращается к машине, снимает сигнализацию и заглядывает в салон, где на заднем сидении спит его персональное маленькое чудо. Улыбается, любуясь ее безмятежным личиком и теплой улыбкой. Но спустя удар сердца стискивает зубы, задыхаясь от боли, когда прошлое скручивает в жгут его внутренности.

… — Он делает меня лучше, - прошептала Стася, кутаясь в покрывало. Прячась от его пристального взгляда. Маленькая, несчастная.

Боль колючим льдом засела в груди, не давая дышать. Комната расплывалась перед глазами. Ярость душила. И Тимур с трудом сдерживался, чтобы не разнести все к чертовой матери. Чтобы прямо сейчас не убить того, кто отнял у него женщину. И плевать, что этот кто-то его лучший друг. И что он сам потерял себя после смерти Инги. Как Тимур после гибели своего ребенка. Их со Стасе ребенка. Всего один звонок – и Стася никуда не уйдет. Он знал. Всего один звонок.

Тимур отвернулся от Стаси. Молча натянул брюки, рубашку. Схватил мобильник и вышел на улицу. Прохлада защекотала кожу, забралась в волосы, осела росой на пальцах. Тимур уперся ладонями в деревянный забор, выдохнул. Набрал номер.

— Кирилл, мне нужен Садовник.

— Как срочно? – буднично поинтересовался Кирилл, ничему не удивляясь.

— Вчера! – рявкнул Крутов и отключился.

Всего один звонок. Он не отдаст Стасю. Никому. Она его! Его женщина! Если понадобится, увезет ее на край света и запрет, чтобы никто и никогда не прикасался к ней. Если понадобится – убьет даже лучшего друга.

— Тим… - звонкий голос за спиной.

Он обернулся.

Стася стояла на крыльце. Легкое белое платье походило на подвенечное и  искрилось золотом. Рыжие волосы волнами струились по плечам. В янтарных глазах сожаление. А в голосе мольба и уверенность в том, что он задумал. Уверенность и неверие.

— Не нужно, я прошу тебя.

Она спустилась на влажную траву. Босая.

— Простудишься…- произнес он и не узнал собственный голос.

Она не обратила внимания. Подошла к нему. Совсем близко, что Тимур слышал стук ее сердца, сбивчивое дыхание. И запах… Дыня и мед…

— Ты сильный. Ты справишься, - она коснулась его щеки. — А он без меня пропадет. Понимаешь?

— Кто пропадет? Игнат? – Тимур усмехнулся и поцеловал тонкое запястье. — Русалка,  ты плохо его знаешь...

— Тим… — ее голос дрожал, пальцы казались ледышками. Тимур подышал на ладошки, согревая. — Он же твой лучший друг. Самый близкий человек. Мы не можем с ним так поступить. Это подло.

— Подло? - Крутов сжал ладонь, непонимающе посмотрел в лицо женщины, которую любил до одури. — А давать клятву мне, а теперь сбегать к нему – не подло?

— Я нужна ему, — прошептала Стася, закусив губу. В рысьих глазах черными точками  проступило отчаяние. — И он…он нужен мне.

Тимур вдруг ощутил, что еще немного и сдохнет. От боли, отрывающей от него кусок за куском, как  душманская «лягуха». От безнадеги и тупой, уничтожающей ненависти.

Стася молчала, а Тимур всматривался в ее красивое лицо. Тонкое, словно вырезанное из фарфора. Смотрел и не находил того, что хотел.

— Тим…

— Не надо, — перебил Тимур. — Этого больше не надо. Я все понял, — он убрал ее руку, отступил на шаг. — Не дурак. Но только я хочу, чтобы и он запомнил, чью женщину захотел.

— Ты не посмеешь, — прорычала Стася, сжав кулачки. — Он потерял жену! Слышишь? Любимую жену! — закричала, срывая голос. Тимур не отреагировал, только смотрел на женщину, что перевернула его мир, и не верил, что терял ее в эту минуту.

Не разрывая взгляда, достал телефон, улыбнулся криво и набрал номер. Стася кинулась на него. Тимур среагировать не успел. Телефон вылетел из руки. Лицо обожгло.

— Ненавижу! Ненавижу тебя!

— Твою мать, — выругался он, пытаясь поймать Стасю. Но она изворачивалась и брыкалась, попутно проклиная его. Щека горела от пощечины. На шее наверняка останутся следы ее ноготков.

Ему все-таки удалось перехватить ее руки, прижать к себе.

— Ты не можешь… — задыхаясь, шептала она, — ему все рассказать. Ты…ты…ты не можешь отнять его у меня. Не можешь! Ты…ты убил моего брата! Ты не можешь…не можешь больше…

Она попыталась вырваться, укусила его за руку. Тимур коротко взвыл, но не отпустил. Где-то зазвонил телефон. Наверняка Игнат звонит. Ничего, перетерпит.

— Надоело, — выдохнул он и подхватил Стасю на руки, пропуская мимо себя ее злые слова.

— Ты что задумал?

 Крутов лишь улыбнулся в ответ.

— Ты…ты… - задохнулась Стася от возмущения. — Ненавижу!

Больше слушать ее Тимур не стал. В доме швырнул на кровать. Сам вышел в ванную, глянул на себя в зеркало. Так и есть – на шее красовались четыре алые царапины с проступившей кровью. Кожу неприятно саднило. На щеке краснел отпечаток ее ладошки. Край воротника оторван. Тимур стянул рубашку, швырнул на пол. Умылся холодной водой, стер кровь. И долго смотрел на залатанные шрамами ладони, вспоминая, как Стася говорила, что ей нравятся его руки. Как такое может нравиться? Чертова девчонка! Угораздило же его связаться с ней! Тимур еще некоторое время постоял, упершись руками в раковину, переводя дух, и вернулся в комнату. И обомлел.

Русалка  сидела  на пятках посреди кровати абсолютно голая. Злая, растрепанная, с потекшей тушью. Настоящая. Он шалел от нее. Любил до одури. Ее прерывистое дыхание от его прикосновений. Ее губы со вкусом лета. Маленькая грудь, умещающаяся в его ладони. И янтарные глаза, которые она никогда не закрывала во время секса. И сейчас она смотрела на него с вызовом и откровенно предлагала всю себя. Всю?