Лола Новая - Ставка на сердце

   - Помогите! - Закричала во все горло. - Помо...

   Мне снова заткнули рот рукой, и тут-то сердце лихорадочно забилось о ребра. Они потащили меня в темный переулок, и я пыталась бить ногами, но после пары попыток послышался хруст ткани и злобное рычание уродов, которые собирались забрать у меня то, что я так оберегала.

   - Бл*, как же мы сейчас  повеселимся, детка. Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю. Всю жизнь вспоминать будешь. - Парень со шрамом посмотрел в мои глаза и полез своими скотскими руками мне между ног, безбожно разрывая одежду, пока я мычала и роняла слезы.

***Никита***

   Не замечаю, как стрелка на панели приборов зашкаливает, и встречные машины сигналят, а водители наверняка матерят меня на чем свет стоит, только срать на все. В голове сверкает красная лампочка, и раздается громкая сирена, словно мозг вот-вот взорвется.

   Бл*дь!

   Нельзя было отпускать ее одну, а если эти придурки решат вернуться, или она сама на них наткнется?!

   Сука!

   От злости на самого себя сжал руль так, что с одной стороны порвалась оплетка. И это как раз в тот момент, когда проезжал мимо поворота во двор, где мы были, заметил на дороге знакомый рюкзак и резко затормозил, сглатывая противную слюну.

   Вылетел из тачки под оглушительный стук мотора внутри, а еще хлеще долбило по вискам. Словно сраный музыкант решил опробовать на моей голове новую стерео систему, в рот ее...

   Я быстро достиг цели, точнее увидел, как в темноте барахтается Чулок, а эти мрази рвут одежду в клочки, причем один разместился между ее ног, сука! Со спущенными штанами...

   Это было последняя здравая мысль, а потом...

   Потом все, словно в тумане.

   Помню, что подлетел к у*бкам и начал ху*рить так, как ни разу в жизни не бил. Будто вместо меня поставили хренова рестлера, который играл роль, вот только здесь была жестокая реальность, от которой меня уже тошнило.

   Одного уложил быстро, а вот со второй мразью со шрамом на пол еб*ла пришлось повозиться, потому что упырь достал нож. Маленький такой, но очень острый, как оказалось. Пару раз он сделал выпад и задел мне руку. Катя всхлипывала и сползла по стене вниз, и мне это совсем не нравилось. Она даже не плакала, а скулила, и это только подкидывало в топку поленьев.

   Мне казалось, что вместо крови в жилах течет лава, как минимум. Кулаки летали один за другим. Раньше и не подумал бы, что с такой жестокостью буду бить человека, хотя таких подонков людьми вряд ли назовешь.

   Убежал...

   Сучара со шрамом позорно сбежал, успев махнуть ножом еще раз, но когда увидел, что я стою на ногах, трусливо рванул во двор. Желание рвануть за ним, чтобы убить суку, было слишком велико, только я не мог оставить Чулка опять.

   - Катя? - Подошел к ней и поднял за локти, как пушинку. - С тобой все в порядке?

   Она не отвечала, лишь подняла на меня заплаканные глаза и смотрела так, что душу на пополам рвала без анестезии. Тряхнул ее, чтобы привести в чувство, но Чулок и не думала говорить.

   Таращилась на меня в то время, как ее подбородок подрагивал. Я перевел взгляд ниже... на ее одежду.

   Почувствовал, что меня снова начинает накрывать это незнакомое ощущение. Убить... Готов убить.

   - Они не... не тронули тебя? - Спросил осторожно и без злости, чтобы не напугать ее еще больше. - Да, что ты молчишь?! Чулок, скажи, они не тронули тебя?!

   Еще разок встряхнул ее, но она только кивнула на меня. Не понял ничего, но Катя прошептала:

   - Кровь... Там кровь...

***Екатерина***

   Шоковое состояние не проходило, и единственное, что из меня вырвалось, это жалкий хрип о том, что у Ника в районе пресса одежда была порезана и в крови.

   - Чего? - Спросил он и потрогал себя с хмурым видом. - Бл*дь, Чулок, тебя тронули или нет?! Это просто царапина, мать ее! С тобой что?! Головой ударили? Или... - Никита встряхнул меня еще раз, но я не понимала, что он хочет от меня услышать. - Бл*, Кать, они тебя не... - Только тут до меня дошло, о чем речь, и я не в силах сказать ни слова просто отрицательно качнула головой, услышав шумный выдох парня, который стянул с себя кожанку, оставаясь в одной белой испорченной футболке.

   Он накинул куртку мне на плечи и повел куда-то. Ноги не слушались, и даже казалось, что я их не чувствую, но все-таки иду к споркару, который небрежно брошен посреди дороги. Никита подбирает по пути мой рюкзак и что-то говорит, только эти слова пролетают мимо ушей. Он замечает, что до меня не достучаться. В уши будто ваты напихали, поэтому сажает в машину и куда-то везет.

   Я начинаю соображать, как объяснить маме свой внешний вид, но у мажора другие планы. Он везет меня в уже знакомом направлении. На квартиру, где мы были после злосчастного купания в реке. Я и не против. Даже слова не говорю, потому что понимаю, если окажусь перед мамой, то не выдержу и расплачусь, хотя и сейчас не лучше.

   Всю трясет, словно током бьет. Никита кажется спокойным, но нервные движения руками и сжатые челюсти говорят о том, что он напряжен. Меня медленно начинают ковырять изнутри угрызения совести, потому что я сама виновата в произошедшем. Не нужно было показывать характер. Тогда ограничились бы простой перепалкой между нами, а так...

   Сглатываю противную слюну с привкусом крови и поглядываю на разбитые пальцы Ника. Еще раз убеждаюсь, что он не такой, каким хочет казаться. Стал бы другой "золотой парнишка" лезть в драку за серую мышь? Сомневаюсь...

   - Пойдем, - сухо сказал Никита, когда остановил машину около подъезда и заглушил мотор, - тебе нужно привести себя в порядок.

   Я лишь кивнула, кутаясь в его куртку, потому что стало очень холодно, а может быть это был отходняк. Мы выбрались из споркара и в жутком и гнетущем молчании поднялись в квартиру, где мне стало легче. Просто потому что стены скрывали от мрака, в котором меня чуть не изнасиловали, а ведь этот ублюдок со шрамом почти...

   - Иди в ванную, - приказал Ник, включая свет, - я сейчас принесу тебе одежду.

    Я открыла дверь в ванную и шагнула внутрь, боясь, что водой весь ужас не смою. Уставилась на душевую кабинку, как на что-то сверхестественное, и стояла так, пока не пришел Ник. Он не говорил ни слова, протянул мне стопку тряпок высшего класса, а я не выдержала. Разрыдалась, как маленький ребенок.

- Бл*, Чулок, только не разводи озера... - Чуть ли не застонал он, но тут же прижал меня к себе. - Ненавижу бабские слезы, хоть и оправдано. - Прогундел Ник мне на ухо, вызвав нервный смешок. - Если бы ты знала, как мне хочется дать тебе леща в этот момент, то не усмехалась бы.

***Никита***

   Слезы...

   Как, сука, я ненавижу ревущих телок, кто бы знал?!

   Глаза красные, веки опухшие, сопли и слюни текут. Фу, сука...

   Но тут другой случай. Все по-другому... Почему-то...

   Прижимаю Чулка к себе и чувствую, как футболка увлажняется от ее слез. Да и не плачет она в голос, а постанывает, словно побитый щенок, вызывая у меня какую-то слюнявую жалость.

   Впервые не хочется убежать куда подальше от цирка, ведь плачет натурально, а в машине сдерживалась, как могла.

   Но, леща бы, я все-таки ей втащил. Слегка. Чтобы в чувство пришла.

   Потерял счет времени, пока стоял, как истукан и гладил ее по волосам, спине и боялся задеть задницу, хоть очень хотел. Не совсем же долбо*б, в конце-то концов, чтобы после такого приставать.

   Наверное, и член не встанет...

   - Прости... - Выбивает меня из колеи пошлости хриплый голос Кати, которая отстраняется и смешно вытирает глаза и нос рукавом моей, бл*, кожанки!

   Становится смешно от этой картины, но я старательно сдерживаю ржач, понимая, что выглядеть будет ненормально, если я сейчас рассмеюсь.

   - За что? - Спрашиваю, складывая руки на груди и смотря, как Катя отводит глаза в сторону, избегая зрительного контакта.

   Почему-то меня отпускает именно в этот момент, и не хочется никого убивать, да и леща давать тоже. Странное умиротворение вперемешку с каким-то сраным новым чувством, которое возникает при взгляде на Чулка.

   - Что из-за меня тебе пришлось драться. - Говорит она и поднимает на меня заплаканные глаза, а я в этот миг оцениваю губы, особенно нижнюю, которая разбита.

   - А не должен был? - Начинаю злиться, потому что Чулок, видимо, считает меня совсем конченным, если думает, что я позволю двум упырям творить с девушкой такое.

   - Н-н-не знаю... - Шепчет еле слышно, часто моргая. - Просто тебя могли избить до смерти. Ради меня никто... Я...

   - Слушай, Чулочек, - подхожу к ней и смотрю сверху вниз, - никто и никогда трогать мое не будет. Или ты еще это не поняла?

   - Т-т-твое... - Карие глаза расширяются до неузнаваемости, пока я озабоченно смотрю на губы.

   - Без вариантов. - Говорю искренне, потому что за эти дни чертов Чулок, действительно, влез куда-то глубоко в меня.

   Туда, куда я и сам дороги не знаю, но она каким-то образом забралась. Несколько секунд гляделок приводят к тому, что в ванной становится жарко. Чувствую себя гребаным извращенцем, но не успеваю уйти, потому что Катя дотрагивается до меня сама, поднимает футболку и нервно сглатывает, глядя на порез, кровь на котором уже успела немного подсохнуть.

   - Надо обработать. - Говорит так тихо, что мне приходится напрягать бедные уши, чтобы различить эти хрипы. - Я... - Беру ее руку и отвожу в сторону, пересиливая себя.

   - Душевую видишь. Здесь стерильно. Ничего не подцепишь. - Говорю спокойно, чтобы не выдать того, как хочу ее раздеть и сделать то, что нельзя сейчас делать. - А потом займемся этим. - Указываю на ее губу и ссадины на ногах, после чего ухожу из комнаты и сжимаю кулаки.

   Бл*! Как этой девчонке удается менять мое поведение?!

   Сидим как две обезьяны и усердно обрабатываем друг другу "ранения". Катя похожа на гребаную русалку с влажными после душа волосами и огромными глазами на все лицо. Моя одежда на ней смотрится привычно, и это, сука, бесит. От этого вида стараюсь отвлечься, чтобы не чувствовать себя хреновым извращенцем.

   Только губы находятся слишком близко, когда она наклоняется, чтобы провести ватным диском по моей руке. В голове проносятся лишь пошлые образы, и Чулок будто чувствует это, поднимая на меня глаза и облизывая губы. Бл*дь...

   Сам не понимаю, что делаю. Просто беру и целую ее, крепко удерживая за волосы. Жду, что оттолкнет, но она этого не делает. Странно, особенно после всего, что произошло. Мозги улетают куда-то в форточку, ведь ее скромные телодвижения усиливают желание. Хочу трахнуть ее. Так сильно хочу, что готов играть по этим гребаным розово-слюнявым правилам.

   Изучаю сладкий ротик языком и наблюдая за Катей, которая открывает глаза, и от этого крыша улетает окончательно. Всегда смотрел на телок, когда целовал, хоть это было редко, и те закрывали глаза, постанывая, словно сучки с течкой. Здесь все иначе, поэтому интересно. Хочется продолжить, и кровать рядом, как нельзя кстати.

   Отстраняюсь, чувствуя, как член готов лопнуть от напряжения и желания оказаться во влажной щелке. Катя смотрит на меня с приоткрытым ртом, а я как долбо*б поднимаюсь и иду к двери, ляпнув что-то типо "спокойной ночи", потому что знаю, если останусь, то завалю ее на кровать и...

   Бл*дь!

   Иду в кухню и достаю бутылку с бухлом, наливаю чуть ли не полный стакан и выпиваю, кривясь от того, как алкоголь обжигает гортань и льется дальше. Легче не становится, и я сжимаю кулаки, опираясь на столешницу.

   Вот же он! Идеальный вариант выиграть спор, пока выгляжу в глазах Чулка гребаным героем.

   Но так не хочется.

   Хочется по-другому.

   Чтобы не было этих обстоятельств, и Катя прекрасно понимала, что делает.

   Бл*дь!

   Бью по столу кулаком, злясь на появление каких-то гребаных принципов, которые сейчас неуместны. Я ведь могу вернуться в спальню и продолжить начатое, ведь больше, чем уверен, она не будет сопротивляться и строить из себя недотрогу.

   Наливаю еще и пью, как воду, не ощущая вкуса и запаха. Не знаю, сколько времени проходит, а я стою и лакая спиртное, как котенок молоко. От идиотского состояния отвлекает звонок. Вероника, бл*, как не вовремя. Сбрасываю, потому что разговаривать с этой истеричкой не хочу. Опять начнет заливать про то, как она соскучилась, а что потом? Отсос? Секс наскоряк?

   Сажусь на стул и доливаю остатки в стакан, смотря на экран телефона, где вместо Вероники появляется другое имя. Злюсь еще больше, ведь это братец. Сука, словно чувствует!