— Останься.

— Нет. Надо закончить все. Быстро. Не нужно больше разговоров, я просто уеду и все. Не надо больше ни о чем разговаривать. Надо все закончить, — быстро говорила она, наконец получив возможность высказываться свободно, потому что Надежда Алексеевна ушла.

— Я не хочу. Не хочу ничего заканчивать, — тихо сказал Бажин, и у Маши перехватило дыхание. Совсем другим тоном он говорил, не тем, к какому она уже привыкла. По-другому звучали его слова. И все внутри сжалось от странного, непонятного ощущения.

— Отпусти, — совсем без прежней решительности попросила она. — Я хочу уехать.

Он долго смотрел ей в глаза, а потом отпустил.

— Хорошо. Езжай.

Проводил ее до машины. Маша спокойно села за руль: вино она за ужином не пила, а лишь пару раз символически пригубила.

Отъехав от дома подальше, набрала подругу:

— Элька, поехали в отпуск, — без приветствия огорошила предложением.

— Поехали! — бодро согласилась Богданова.

— Я не шучу!

— И я не шучу! Затрахало все! Поехали. Куда?

— На Кубу хочу. На остров свободы. Подальше от этих гребаных капиталистов!

ГЛАВА 11

— Она на Петровке. Полчаса назад взяли, — сообщил Мелех, догоняя Бажина в холле бизнес-центра и подстраиваясь под его быстрый шаг.

— Где взяли?

— В центральном округе. ДПС с операми МУРа.

— На чем? — тихо спросил Виталий, вливаясь в лифт с толпой народа.

— На героине, — ответил Роман еле слышно.

— Сколько?

— Пятьдесят.

Бажин бросил на помощника полыхающий гневом взгляд, беззвучно произнес пару слов и набрал номер одного из своих юристов.

Роман, прочитав по губам заковыристый мат, медленно кивнул, соглашаясь с начальником. Ему тоже с трудом удавалось держать язык за зубами, пока лифт нес их на семнадцатый этаж офиса. Туда, где располагались рабочие помещения акционеров.

— Ольга, ты на месте? Зайди ко мне.

Они стремительно вошли в приемную, строгий черно-серый интерьер которой оживляли стеклянные витражи с рисунками в стиле техно. Бажин попросил секретаршу принести им кофе. В кабинете снял черный пиджак и бросил его на одно из кресел у стола. Глубоко вздохнул.

— Ты, я смотрю, даже не удивлен… — начал Мелех.

— Тихо, Рома, — вскинул руку, жестом заставляя Мелеха молчать, — тихо… — Прижал указательный палец к губам, словно боялся сбиться с важной мысли. Через секунду выдохнул и чуть расслабился. — А ты удивлен?

— Нет, — покачал головой Роман.

Секретарша принесла кофе. Следом за ней в кабинет вошла бывший следователь прокуратуры Ольга Владимировна Коновалова.

— Кофе будешь?

— Нет, благодарю.

Женщина расстегнула нижнюю пуговицу пиджака, уселась за стол и сцепила длинные тонкие пальцы. Чуть больше четырех лет она работала на Бажина и за это время стала одной из тех немногих, кому он доверял выполнение самых щепетильных поручений.

— Тогда к делу. Рома, поясни, — коротко сказал Виталий и сел в свое кресло.

Пока Мелех пересказывал суть вопроса, Ольга молчала, изредка выражая свое отношение то смешком, то недоумением, то вздернутой бровью.

Виталий тоже не вмешивался, будто потерял к разговору интерес. Казалось, его занимал только белый лист бумаги, на котором он рисовал треугольники, соединяя их в абстрактный орнамент.

Коновалова помолчала. Обдумывая услышанное, поскребла ногтями короткий ежик у себя на затылке.

— Виталий Эдуардович, а вы с Марией Юрьевной в каких отношениях? — поинтересовалась она.

— В близких. — Отложил ручку. — В самых близких отношениях, какие только могут связывать мужчину и женщину.

— Понятно. Рома, это что за ералаш? — пренебрежительно скривила красные губы. — Это кто так пошутил? А девочка чистая?

— Чистая, — кивнул Рома. — Ни одного штрафа за нарушения ПДД нет, не говоря уж о наркоте. Если бы ее просто взяли, заправленную беленьким, это та мутотень, даже оснований для задержания нет, факт противозаконности еще надо доказать, а это время. Пока экспертиза и все такое, сама понимаешь, что я тебе рассказываю. А они хотят ее пришить к делу, в котором факт противозаконности уже доказан.

— Борзые какие, — хмыкнула Коновалова. — Чтобы сразу укатать по полной. Суток не пройдет, она подпишет все, что нужно, и сядет лет на двадцать. За всех. Вернее, она села бы… — подчеркнув тоном условность сказанного, улыбнулась, хищно обнажая крупные зубы.

— Борзоты надо всем поубавить, — жестко сказал Бажин. — Мне нужен четкий ответ. Заказчик. Имя.

— Я поняла.

— Хочешь, я с тобой поеду, — предложил Роман.

— Не надо. Что я писек этих прокурорских не видела.

Бажин усмехнулся:

— Смотри яйца им не откуси раньше времени. Хотя нет. Оля, откуси им всем яйца. Можешь апеллировать самими острыми аргументами. А если кто-то вздумает сомневаться, скажи, что я сам приеду. И генпрокурора с собой привезу. И все будут извиняться за этот ералаш не только перед Машенькой, но и передо мной. Жуя свои погоны.

— Разумеется. Я поехала? — улыбнулась Ольга.

— Ты поехала.

— Если нужна какая-нибудь информация или другая помощь, я на связи, — предупредил Роман.

— Роман Георгиевич, я тебе когда-нибудь говорила, что я тебя люблю?

— Говорила, но я тебе не верю. Ты всех любишь, когда тебе это выгодно.

— Правильно. Не верь женщинам. Все женщины суки.

— Ты самое яркое тому подтверждение.

— Конечно.

— Оля, — прервал Бажин их обмен любезностями, — отзвонись потом.

— Обязательно, Виталий Эдуардович.

— Война, а не баба, — качнул головой, проводив Коновалову взглядом.

— Она всю жизнь такая, — усмехнулся помощник.

— Рома, надо действовать четко, чтобы как можно меньше информации вышло во вне. Нам не нужен резонанс. — Скупая улыбка сошла с лица, щеки затвердели.

— Я бы на твоем месте на этот счет вообще не беспокоился, — возразил Мелех. — Никакого резонанса не будет. Силовики сами все утрясут и будут у тебя в ногах валяться, чтобы ты не дергался. Если бы знали, что Машка твоя, ее бы вообще никто тронуть не посмел. Сработано слишком грубо, что меня особенно удивляет.

— Грубо, потому что времени мало было на подготовку.

— Кто?

— А ты не догадываешься?

— Догадываюсь.

— Тогда, Роман Георгиевич, давай и мы начнем кого-нибудь удивлять. Самое время дарить ответные подарки. — Нажал кнопку селектора: —Ирина, свяжитесь с господином Шумаевым и попросите о личной встрече.

— На какое время, Виталий Эдуардович?

— На любое удобное для него время и в любом удобном для него месте. Жду. Когда союзников остается все меньше, самое время вспомнить о врагах, — ответил на молчаливый вопрос в глазах Мелеха.

— Юдин этого не оценит, — холодно улыбнулся Роман.

— Очень на это надеюсь. Я тоже не оценил, что мою Маню в каталажку загребли. Это он зря, очень зря. — Помрачнел, представив, в каком Маша сейчас находится отчаянии и как ей плохо, но тут же охладил свое воображение, чувствуя, как закипает от этой мысли.

— Шумаев будет тянуть время.

— Не будет, — уверенно сказал Бажин. — Он не дурак. Если я сам прошу у него встречи, значит, у меня есть что ему предложить.

— А что ты хочешь ему предложить?

— Хочу, чтобы он стал моим другом и ближайшим соратником. На очень выгодных для него условиях.

— Виталий Эдуардович, — сообщила секретарь, — господин Шумаев сегодня в восемь вечера будет прогуливаться по набережной Тараса Шевченко. Он предлагает вам присоединиться к нему.

— Прекрасно. Рома, найди где мы с ним сейчас пересекаемся по интересам. Цветная и черная металлургия, лесозаготовка, лесопереработка.

— Откатить хочешь?

— Да. Должен же я как-то доказать ему свою лояльность.

Роман отправился исполнять поручение, а Бажин вышел в приемную, испытывая внутреннюю потребность двигаться. При такой бешеной работе мысли не мог находиться в статичном положении.

— Ирина, следующие две недели мне нужно освободить.

— Хорошо, Виталий Эдуардович, сейчас же с этим разберусь.

— Пригласите ко мне Ващенко. Если он сегодня здесь.

— Хорошо.

Снова подумав о Маше, Бажин в нетерпении прошелся по кабинету. Отпустив ее позавчера, он сделал огромную ошибку. Скоро все кончится. Для нее. А для него все только начиналось.

— Присаживайтесь. Я вас надолго не задержу, — сказал отстраненным тоном, каким хотят начать разговор издалека.

— Что вы, я не тороплюсь, — ответил Евгений Леонидович, но сел в ближайшее от двери кресло, будто готовился побыстрее уйти. Его немного коробило, что сам Бажин усаживаться не спешил.

— Зато я тороплюсь. Вы, уверен, уже в курсе о небольших кадровых перестановках, которые у нас произошли.

— Небольших? — позволил себе усмехнуться. — Конечно.

— Боюсь, это не последнее кардинальное решение, которое мне придется принять. Наша компания давно уже ведет политику информационной прозрачности. Я намерен это всеми силами поддерживать.

— Это я понимаю. Но я пока не понимаю, к чему вы ведете.

— А я сейчас вам поясню.

— У вас есть собственное предприятие. Небольшой нефтеперерабатывающий заводик в одном далеком сибирском городе. И это прекрасно. Мы очень ценим специалистов, имеющих огромный опыт в сфере управления. Вас для этого и пригласили. Наша компания контролирующий акционер нескольких нефтеперерабатывающих предприятий, вы со своим опытом нам очень нужны и полезны. По крайней мере все эти годы были нужны и полезны. — Бажин сделал внушительную паузу, чтобы оценить реакцию Ващенко. Тот насторожился, заметно занервничав. — На базе этого заводика при поддержке обладминистрации вы создали нефтяной холдинг. Заказы увеличились, объем нефтепереработки вырос, а отчисления в местный бюджет вдруг резко сократились. Не так ли? А все потому, что все финансовые потоки были проведены через вновь созданный холдинг в обход местного бюджета, и сам холдинг вдруг оказался зарегистрированным в какой-то далекой деревушке, что позволило избежать налога на уборку городских улиц. Забавно, если учесть, что нефтеперерабатывающий завод находится практически в центре города. Ерунда такая, на первый взгляд. Уборка улиц, подумаешь… Но я легко умножаю в уме четырехзначные цифры, так что определенный процент от общего дохода мне вообще ничего не стоит высчитать. Получается без малого триста миллионов. Да уж, Евгений Леонидович, это весьма внушительная экономия на налогах. А если у вас начнутся проблемы? — говорил Виталий четко быстро, давя силой голоса, интонацией, тщательно расставляя акценты в речи. Если Ващенко как-то и намеревался прокомментировать сказанное, ему не удавалось вставить ни слова. — Мне продолжать?

— Нет, достаточно.

— Евгений Леонидович, мне глубоко плевать, где именно зарегистрирован ваш эмитент, сколько вы отчисляете в местный бюджет и сколько вы задолжали государству. Но вы находитесь в составе наблюдательного совета моей компании. Ваше назначение одобрили акционеры.

— Что вы хотите?

— Я хочу, чтобы, поддерживая какое-то решение или выступая против какого-то решения, вы действовали непредвзято, исходя только лишь из интересов акционерной финансовой корпорации «Гросс». Я понятно выражаюсь?

— Более чем.

— Вам не нужно напоминать, кто именно больше всех печется о благополучии и процветании корпорации?

— Нет. Мне это хорошо известно. Я вас прекрасно понял.

— Со своей стороны я тоже обещаю вам всяческую поддержку. Надеюсь, мы договорились.

— Безусловно. Можете не сомневаться.

— Тогда возвращайтесь к работе, Евгений Леонидович. Я вас больше не задерживаю.

После ухода Ващенко в кабинет вошла секретарша.

— Виталий Эдуардович, я скорректировала ваш график.

— Все получилось?

— Все отлично получилось. Смотрите… — Положила на стол ежедневник с записями.

— Оставьте. Если у меня возникнут вопросы, я спрошу. Мне бы теперь все запомнить.

— Я сейчас вам все запишу. И буду регулярно напоминать, — улыбнулась женщина. — Кофе?

Бажин со вздохом глянул на полную чашку остывшего кофе.

— Пожалуй, нет.

— Роман Георгиевич?

— Лучше водки, — пошутил тот, бросив на стол папку с документами.

— Роман Георгиевич, — чуть пожурила тоном и покачала головой.

— Шутка. Кофе так кофе.

— Какие у нас результаты, Рома?

— Хорошо откатить получится на металлургическом комбинате в Южной Якутии. У нас с ними соглашение о намерении покупки акций.

— Соглашение юридически обязывающее?

— Вроде нет. Надо у Маслова спросить точнее. Я ему уже копию послал.