Мери Каммингс - Стеклянные цветы

Ваза была почти готова — и сама чаша, и голубовато-прозрачная «вода» внутри, и лепестки цветка. Работы оставалось немного, но самой тонкой и сложной: сделать серединку цветка, собрать цветок вместе и прикрепить его к поверхности «воды».

Бруни с удовольствием провела бы в мастерской еще денек и закончила бы все, но предстояла вечеринка у Иви — как можно такое пропустить?! Да и Педро уже звонил три раза, оставлял на автоответчике сообщения: «Вернулся, умираю от тоски и одиночества, позвони!»

На самом деле ее теперешнего любовника звали Пабло, но Бруни почему-то все время тянуло назвать его Педро, разок она даже ошиблась, вызвав его недоуменный взгляд. Может, потому, что он был из Бразилии? «Мало ли в Бразилии донов Педро?!».

Высокий, смуглый и темноволосый — словом, типичный латиноамериканский красавчик, Педро был неплох в постели, галантен, остроумен, не жался из-за каждого пфеннига и хорошо танцевал.

Увы, имелись у него и недостатки: он был не слишком умен, в искусстве не разбирался вообще, а кроме того, ревновал ее к каждому телеграфному столбу. Конечно, поначалу это приятно и льстит, но если на любой разговор со случайно встреченным знакомым следуют ревнивые взгляды — начинает раздражать.

Интересно, как он воспримет наличие белобрысого? Небось, тоже начнет раздувать ноздри и сверкать глазами!

В воскресенье, с утра пораньше, Бруни начала разбираться с запущенными за четыре дня «творческого запоя» делами: позвонила Педро, договорилась с ним на вечер вторника; оставила сообщение Рею — парню, который работал с металлом и мог дать толковый совет насчет каркаса для лианы — после чего поехала приводить себя в порядок. Невозможно же явиться к Иви в таком виде!

Стоило ли говорить, что едва Бруни подошла к машине, как непонятно откуда, словно черт из табакерки, возник белобрысый — уж конечно, без него она и в салон красоты теперь съездить не может!

Сама Иви называла себя «свободной художницей» и даже малевала какие-то картинки, на взгляд Бруни — весьма безвкусные. Никогда не была замужем, красила ногти в черный цвет и любила рассуждать о свободе секса.

Бруни познакомилась с ней сразу после развода, на приеме в американском посольстве. Они случайно разговорились и пришли к выводу, что скукотища тут жуткая. Кончилось тем, что Иви пригласила ее на вечеринку по случаю Хеллоуина, пообещав, что там будет повеселее!

Вечеринки она обожала и устраивала их по любому поводу, вдохновенно и с выдумкой. Атмосфера там царила обычно веселая и непринужденная, и каждый гость знал, что в доме Иви в любой момент можно подняться на верхний этаж и занять на часок свободную спальню.

На сей раз поводом для вечеринки послужил день рождения ее пуделя, поэтому на столе, помимо прочих закусок, красовались пирожки в форме косточек и тартинки с изображением кошачьих мордочек.

Бруни, как и положено, приготовила подарок для именинника: набор разноцветных кожаных ошейников с бубенчиками, и для его хозяйки — мундштук из слоновой кости, тот самый, из антикварного магазина. Мундштук был точной копией того, что в романах называют «эрегированным фаллосом», только длиной всего дюйма три, у основания находилось серебряное колечко, куда нужно было вставлять сигарету.

Виновник торжества отнесся к подарку безразлично: подстриженный, с накрашенными перламутровым лаком когтями, он возлежал на голубой атласной подушке и вид имел пресыщенный и сонный. Зато Иви пришла в полный восторг и через минуту уже фланировала среди гостей, держа наотлет мундштук со вставленной сигаретой и изредка, для проформы, затягиваясь.

Бруни мимоходом отметила, что новая прическа в стиле «взрыв» Иви не идет: короткие волосы подчеркивают, что глаза у нее слегка навыкате. Вслух она, естественно, ничего не сказала…

Обычно на вечеринках у Иви гостей бывало человек двадцать-тридцать, но сегодня та решила, очевидно, устроить «большой прием», и народу было куда больше. Бруни то и дело натыкалась глазами на незнакомые лица.

Она разговорилась с двумя симпатичными ребятишками, похожими друг на друга, как братья: оба рослые, темноволосые и спортивные. Выяснилось, что зовут их Грегори и Крис, и они даже не родственники — познакомились всего год назад, когда начали играть в одной команде в поло.

Парни наперебой начали расписывать, какой это сложный и опасный вид спорта — конное поло. Бруни стояла, прихлебывая мартини, и про себя хихикала: в поло она разбиралась не хуже этих младенцев. Впрочем, ребятки были забавные.

Они уже начали намекать, что неплохо бы продолжить вечеринку в более узкой компании, то есть втроем; Бруни подумала: почему бы и нет? — и тут подскочившая Иви дернула ее за руку.

— Эйми (в этой компании Бруни именовали так), можно тебя на минутку?! — Отвела ее на пару шагов и кивнув в сторону, полушепотом спросила: — Этот мужик — он что, твой новый хахаль? А чего он там в углу застрял?

Бруни машинально взглянула туда, и без того зная, кого увидит.

— Да нет, это мой телохранитель. Папочка прислал — он обо мне, видите ли, беспокоится. — Скривилась и закатала глаза, показывая свое отношение к подобной заботе. Говорить правду — что папочка специально прислал этого типа, чтобы отравлять ей жизнь — не хотелось.

— Может, сделаешь мне еще один подарочек? — хихикнула Иви. — Отпустишь его… на часок? Или он уже, так сказать, «чужое — не тронь»?

— Ты что — он же телохрани-итель! — с презрительной гримаской протянула Бруни, всем своим видом показывая, что подозревать ее, баронессу фон Вальрехт, в отношениях с каким-то там наемным слугой — это просто смешно.

— А мне плевать — телохранитель, не телохранитель. Люблю, чтобы мужик был шкаф такой здоровый и с членом соответствующим. Так я попользуюсь, можно?

Бруни бросила искоса взгляд на Филиппа — он смотрел на нее в упор, причем с таким видом, будто знал, что они тут обсуждают — и пожала плечами.

— Бери, если хочешь!

Но когда Иви уверенной походочкой направилась к нему, ей почему-то стало неприятно.

Она вернулась к Грету и Крису, прикинула, что можно смыться с ними прямо сейчас, пока белобрысый развлекается с Иви — и ему нос утереть (пусть побегает, поищет!), и хоть ненадолго от него избавиться.

Хорошо бы еще сигарет с травкой[3] раздобыть или еще чего-нибудь, для большего кайфа… Бруни обернулась — у кого бы стрельнуть косячок?! — и не поверила своим глазам: Филипп стоял на прежнем месте.

А где же Иви?

Она обвела глазами зал. Иви, помахивая мундштуком, болтала с кем-то, но Бруни знала свою подругу слишком давно, чтобы не заметить, что та раздражена.

Что случилось? Он что — отказался?! Может, еще и схамил впридачу?!

— Эйми, ну так как тебе наша идея?!

Господи, она совсем забыла про Криса и Грега!

— Ребятки, попозже об этом поговорим. Мне тут кое-что надо… — не договорив, Бруни сорвалась с места.

Подойдя к столу и положив на тарелку несколько канапе, она небрежной походкой профланировала к белобрысому. Хотя морда у парня была на редкость невыразительная, при ближайшем рассмотрении все же стало заметно, что он недоволен.

— Чего ты стоишь тут, как пень?! Расслабься, поешь хоть сходи! — посоветовала она вполне дружелюбно.

Белобрысый глянул на нее так, словно на ее месте была какая-то наглая попрошайка — и снова уставился куда-то мимо.

— Ты что, ей нахамил? — спросила она уже «в лоб».

На сей раз господин Берк соизволил открыть рот.

— Нет.

— А что?

— Ничего.

— А все-таки?!

Неведомая точка за плечом Бруни явно была ему куда интереснее, чем ее персона.

Похоже, ответа ей не дождаться… И похоже, Иви этот тип действительно отшил — во всяком случае, не стал делать вид, что не понимает, о чем его спрашивают.

— Ты все-таки сходи поешь! — оставила она за собой последнее слово.

Он не удостоил ее даже взглядом.

Домой Бруни вернулась глубокой ночью. Голова слегка кружилась и ноги гудели, но настроение было отличное. Наплясалась она вволю, а еще познакомилась с одной француженкой, работавшей в парижском журнале «Светская жизнь».

Они разговорились об интерьерах, и кончилось тем, что Эрика (так звали француженку) спросила, нельзя ли сфотографировать для журнала несколько комнат ее дома. Бруни сказала, что подумает — согласиться сразу было бы дурным тоном.

Иви крутилась среди гостей, но к Ней больше не подходила. Лишь один раз прошла совсем близко, покосилась сердито и молча отвернулась.

Ну чего она злится? Или, может, считает, что Бруни должна была связать парня и предоставить его ей в «упакованном» виде?! Еще штаны с него стащить?! Нетушки, отказался — так отказался, делать нечего! Он свободный человек и трахаться ни с кем не обязан!

Честно говоря, в глубине души Бруни была даже довольна, что он отказался. Ребятишки Грег и Крис ее больше не интересовали — у нее появилась другая идея, как достойно завершить этот вечер.

На этот раз Филипп открыл почти сразу — в трусах и босиком, но спать, похоже, еще не ложился.

— А, это ты…

— А кто это еще мог быть?! — возмутилась Бруни.

— Могла снова какую-то свою подружку мне подставить!

— Еще не хватало!

— От тебя всего ожидать можно.

— Ну, ты впустишь или нет?!

Он посторонился, пропуская ее.

— Ты так и не поел. На, я вот принесла! — Бруни поставила на стол «повод для визита» — тарелку с печеными картофелинками, нарезанными на половинки и политыми сметанным соусом и розетку с икрой.

— Забо-отливая! — белобрысый смерил Бруни насмешливым взглядом.

— Это надо на это класть — получается вкусно, — пояснила она.

Парень усмехнулся уже в открытую.

Ел он по-крестьянски — быстро, положив локти на стол и отправляя в рот по целой половинке картошки зараз; челюсти работали как заведенные. От этого зрелища Бруни тоже захотелось есть, она пожалела, что не принесла побольше, и, запустив в розетку палец, облизала его.

— Ну ладно, — белобрысый отставил в сторону пустую тарелку. — Ты туда или туда? — кивнул сначала на выход, потом на дверь спальни и пояснил: — Вообще-то я спать хочу, но если тебе неймется, меня на разок, пожалуй, хватит.

Бруни возмутилась. Что он себе позволяет?!

— Ну так что? Я презервативы купил, — добавил он таким тоном, будто делал ей подарок.

Ушла она под утро, прежде чем Филипп успел проснуться. Похоже, именно по утрам он был особо горазд на хамство, не хотелось портить себе настроение.

Весь день Бруни провела в бегах: съездила к Рею, затем в мастерскую, где заказала сварочный аппарат — владелец оказался придурком и тугодумом, объяснить, что именно ей надо, удалось лишь с пятого раза. Потом прошлась по бутикам и вернулась домой, вспомнив, что забыла свою «дискотечную» одежку.

Белобрысый терпеливо таскался за ней — ни одной хамской реплики, ни одного упоминания о прошлой ночи… Как же, «на разок» его хватит! Да этот жеребец один стоил Грега с Крисом обоих вместе взятых!

На подъезде к дому она похлопала его по плечу и сказала:

— Через час я на дискотеку еду. Если ты снова собираешься туда за мной переться, изволь одеться не как кретин, а как человек.

Он не повернул голову, даже ухом не повел, но повторять Бруни не стала — понадеялась, что услышал.

Как выяснилось — услышал. И превзошел все ожидания, появившись в черных джинсах, черной рубашке и черной кожаной куртке с блестящими «молниями» и заклепками — не слишком новой и облегавшей его, как вторая кожа.

В таком прикиде он выглядел как человек, которого лучше не задевать, а еще лучше обойти стороной. Темные очки усиливали это впечатление, почему-то невольно приходило в голову слово «тонтон-макут[4]», хотя настоящих тонтон-макутов Бруни никогда не видела.

На этот раз, протиснувшись сквозь толпу и подойдя к вышибале, она махнула рукой в сторону белобрысого:

— Этот, в куртке — со мной!

Бруни не сомневалась, что если бы она этого не сделала, он бы все равно прорвался — но теперь, при виде ее благонравия, расслабится и не будет за ней так уж пристально следить. А планы у нее на сегодня были самые грандиозные. И прежде всего — назло врагам! — затариться как следует и травкой, и таблетками, да еще пару капсул с кокаином прихватить, если найдется. Пабло несколько раз ее угощал настоящим, колумбийским — секс после этого получался просто феерический!

Конечно, учитывая наличие белобрысого, сделать это надо было так, чтобы комар носа не подточил. И не прятать по карманам, где он, если что, начнет шарить в первую очередь.