Зато глаза у него невероятно красивые. Стального цвета радужка, обрисованная темным ободком. Густые, словно щетка, черные ресницы лишь подчеркивали контраст светлого и темного.

Рита спохватилась, что слишком уж пристально и долго рассматривает Михаила. Мужчина, видимо, тоже подумал об этом, потому что еле заметно улыбнулся в бороду и весело поздоровался:

— Здравствуйте!

— Доброе утро, Михаил. Вчера мы так и не поговорили: я задержалась у сестры, а когда вышла, вас уже не было. Простите за ту задержку.

— Не за что просить прощения. Причина не в том, что вы задержались. У меня есть собака, уже довольно пожилая...

Рита еле сдержала улыбку, услышав, как он сказал о собаке «пожилая» — будто о человеке. Да с такой нежностью в голосе, что, несомненно, речь шла об очень любимом существе.

— ...Я оставил ее одну. А когда вышел от вас, услышал, как она воет. Лота стала плохо переносить одиночество. Я поспешил ее успокоить.

— Ясно, — улыбнулась Рита. — Собак я тоже люблю. Даже пообещала сестре, что, если она сдаст хорошо экзамены и поступит в университет, купим щенка.

— Как ваша сестра? Меня встревожили ее крики.

— Ей просто приснился кошмар, — уклончиво ответила Рита. — Потом она успокоилась и уснула. Наверное, до сих пор спит.

— А вы, значит, решили прогуляться...

Он опять улыбнулся — вокруг глаз собрались симпатичные лучики морщинки. Рита подумала, что могла и ошибиться вчера с оценкой возврата Михаила: седые нити в темных волосах могут быть и у молодых людей.

— Да так, немного...

Ей показалось, что сейчас он предложит ее проводить и возобновить не состоявшийся вчера разговор, но Михаил вдруг поспешно полез карман и вытащил из него вибрирующий мобильный.

— Да? Да! Я тут, неподалеку. Сейчас подойду. Голос его зазвучал так по-деловому, будто решал он срочный вопрос, связанный с бизнесом. Кратко, только по существу, без эмоций. Хотя какой может быть у него бизнес? Мужик, похоже, из местных, поселился в доме, принадлежавшем раньше старику Захарову. Хотя вчера во время обеда, после того, как Михаил ушел, Иван вроде обмолвился, что сосед — москвич.

— Рита, мне, к сожалению, нужно идти. Опять не получается поговорить, — Михаил с сожалением развел руками. Вокруг его глаз вновь собрались лучики морщинок.

— Видимо, то, о чем вы хотели поговорить со мной, настолько щекотливая или неприятная тема, что разговор сам собой откладывается, — пошутила она. А он вдруг совсем серьезно ответил:

— Так оно и есть.

Отойдя на несколько шагов, Рита невольно оглянулась. Слишком уж интригующе прозвучала последняя фраза Михаила. Да и сам он почему-то вызывал у нее любопытство: теперь не только хотелось представить его лицо без бороды, но и узнать о соседе Ивана побольше. Столичный житель, тут живет явно не пару дней, судя по отросшей прилично бороде. Уж точно он не на майские праздники приехал. Хотя, может, Михаил сейчас находится в отпуске. И, как и другие дачники, занят обустройством купленного участка. Впрочем, Рита не заметила в соседнем дворе никаких стройматериалов. Вон у Ивана и доски лежат, прикрытые брезентом, и куча щебня насыпана... Хотя она особо и не рассматривала владения Михаила…

Задумавшись о соседе Ивана, Рита не заметила, как прошла нужный поворот, и опомнилась, лишь увидев, что идет уже другой дорогой. Как это так вышло? Почему прошла она всю деревню, оставив ее далеко за спиной, и опомнилась лишь сейчас? Что за странное наваждение с нею случилось? Неужели размышления о Михаиле настолько увлекли ее, что в итоге она сбилась с пути? А ведь собиралась всего лишь дойти до автобусной остановки и посмотреть, не сидит ли там обиженная на Олега Даша.

Рита остановилась, огляделась и поняла, что находится недалеко от озера. Но вышла к нему не с той стороны, откуда накануне с компанией подъезжали, а со стороны «хвоста», там, где берег уже не был пологим, а возвышался над водой на полтора-два метра и образовывал пусть и невысокий, но все же обрыв. Вода в этой части озера казалась мутной и темной, дно не просматривалось, лишь видно было, как шевелятся от течения длинные стебли растений, похожие на русалочьи волосы. Смотреть на них почему-то было неприятно, но в то же время их плавное покачивание странно завораживало. Так порой вниманием завладевает паутина, когда рассматриваешь вытканный узор — и с брезгливостью, и с восхищением. Что-то подобное магическое таилось и в этих ржавого цвета стеблях, густо покрывающих дно, — в их обманчиво-безмятежных движениях. С одной стороны — простые водные растения, с другой — смертельная ловушка для тех, кто в них запутается. Глядя сверху, невозможно угадать их длину. Кажется, русалочьи косы лежат на поверхности, но кто там знает, насколько длинны стебли и как глубоко они уходят ко дну.

Рита собралась уйти, но вдруг ее внимание привлек какой-то светлый предмет, запутавшийся в стеблях. Рита подошла к самому краю обрыва и присела на корточки, чтобы лучше разглядеть. Она еще не успела понять, что это было, а от неясного чувства тревоги стало покалывать кончики пальцев.

Куртка. Бежевая куртка. Похожую она видела на Даше. Но что одежда делает в воде? И где сама девушка?

— Даша? — вместо крика раздался лишь еле слышимый шепот. От нахлынувшей паники зашумело в ушах. А может, это шумит от внезапно поднявшегося ветра лес? И почему стало так темно? Небо вдруг нахмурилось, почернело, как перед грозой. Или это просто у нее в глазах потемнело от страшной догадки?

— Даша?! — Голос на этот раз сорвался на истеричный крик: Рите вдруг показалось, будто среди спутанных «русалочьих волос» появилось Дашино лицо с открытыми глазами и какой-то зловещей улыбкой. Мгновение, и его вновь скрыли стебли растений.

— Ой, мамочки, — ужаснулась Рита. И в это мгновение ее кто-то толкнул в спину. Не сильно, но достаточно для того, чтобы она сорвалась с бережка и полетела в воду, прямо в эти шевелящиеся растения. К утонувшей Даше.





***

Не пройдя и половины пути, Михаил вдруг остановился — резко, словно натолкнулся на препятствие. Чувство тревоги запульсировало в груди, вызвав легкую, но неприятную боль. Он бы, может, и проигнорировал этот сигнал, но такие вот «звоночки» уже не раз предупреждали его об опасности. Однажды, помнится, возвращался он домой ночью. Освещение на улице было слабым: часть фонарей не горела. Но Михаил шел уверенно, так как уже не раз возвращался тем путем и знал его досконально. Когда он уже подходил к концу улицы и оставалось лишь свернуть в проулок, ведущий к его дому, вдруг возникла эта пульсирующая боль в груди, и тревога холодом разлилась по венам. Повинуясь наитию, он остановился, вытащил из кармана мобильный, включил подсветку. И увидел, что находится буквально в шаге от открытого канализационного люка. Если бы не то внезапное чувство тревоги, провалился бы. Домой тогда он попал нескоро: дожидался, пока приедет вызванная им дорожная служба и огородит опасное место.

И вот сейчас опять эта знакомая боль в груди! Ноги сами повернули назад, туда, где он пять минут назад расстался с Ритой. Еще не понимая причины своей тревоги, он, тем не менее, перешел на быстрый шаг. Что-то подсказывало — он должен вернуться. Ему внезапно вспомнился сон, тот, в котором он спасал Настю. Миновав развилку, без колебаний, поверив сну и предчувствиям, Михаил побежал в сторону озера. В груди уже не просто ныло, а жгло, будто там разливалась едкая кислота.

Риту он увидел еще издали. Девушка стояла на берегу, опустив голову, и что-то рассматривала в воде, затем присела. Заметив ее, Михаил облегченно вздохнул и сбавил шаг: все в порядке, интуиция дала ложный сигнал. Но тут Рита вдруг взмахнула руками, будто птица перед взлетом, и ринулась вниз с обрыва. Раздался тихий всплеск, прозвучавший для Михаила оглушительным выстрелом. И он, сорвавшись с места, что есть силы, побежал туда, где еще мгновение назад находилась девушка.

На ходу избавившись от куртки, Михаил прямо в одежде и ботинках сиганул в озеро. Вода ледяным панцирем сомкнулась вокруг тела, сковав движения. Тонкие стебли тут же потянулись к нему, как живые, обвиваясь вокруг запястий и голеней, захватывая в плен. И Михаилу подумалось, что вот точно так же погибла Настя, а сейчас, возможно, и Рита.

А тут не так уж и глубоко. С трудом освободив ноги от спутывающих их растений, Михаил смог принять вертикальное положение и коснуться ботинками дна. Если он встанет на носки, то уровень воды ему будет доставать до линии рта. Пожалуй, лучше передвигаться вот так вертикально, касаясь дна, чем пытаться плыть — это в заводи, густо заросшей растениями, невозможно.

Задержав дыхание, он опустился под воду и открыл глаза, пытаясь в мутной воде разглядеть Риту. Раздвигая руками извивающиеся стебли, касаясь чего-то противно-склизкого, несколько раз оступаясь, он медленно двигался вперед. Течение здесь было несильным, унести девушку далеко не могло, к тому же она наверняка запуталась в растениях.

Гиблое тут место...

Руки от холода онемели, Михаил двигал ими с трудом, почти не чувствуя. От грязной воды с частичками ила и песка глаза почти перестали видеть. Ботинки, наполнившиеся водой, стали тяжелыми, будто чугунными, вязли в иле.

Прошла, казалось, вечность до того момента, когда теряющие чувствительность от холода и напряжения пальцы вдруг запутались в чем-то, похожем на тонкие водоросли. Ему понадобилось мгновение, чтобы сообразить: «водоросли» — это волосы. Михаил сжал их в кулаке так крепко, как мог, и вновь ушел под воду.

Ему с трудом удалось выпутать отяжелевшее тело девушки из связавших его путами стеблей. Остальные силы ушли на то, чтобы вытащить Риту на берег. Что он делал, как — не помнил. Действовал на автомате. Сколько прошло времени, он тоже не знал, казалось, что часы, а может всего лишь мгновения. Приводя в чувство девушку, он будто возвращал к жизни ту, другую...

Наконец Рита зашлась сильным кашлем, а затем открыла глаза. На фоне алебастрово-бледной кожи они показались Михаилу темными, как горький шоколад. Глядела девушка на него с затаившимся ужасом, так, будто он не спас ее, а наоборот, чуть не погубил.

— Рита? — Михаил заглянул ей в глаза. Но она продолжала молча взирать на него, не мигая, с тем же застывшим ужасом во взгляде.

— О господи, — вздохнул он. Встал с корточек и торопливо сбегал за курткой, брошенной в нескольких метрах от них. Когда вернулся, Рита продолжала сидеть все в той же позе, чуть завалившись на один бок и опираясь на руку. Ее белые от холода пальцы вцепились в травяной пук с таким отчаянием, будто девушка боялась, что, если отпустит его, вновь упадет в воду. Взгляд ее по-прежнему был отрешенным.

— Ты как? — спросил Михаил, от тревоги переходя на «ты». И, не дождавшись ответа, торопливо пошарил по карманам. Хорошо, что мобильный был в куртке, а не в брюках! Найдя нужный номер, он поднес телефон к уху:

— Василий, срочно гони машину к озеру! Девчонка тут чуть не утонула, надо ее забрать. Да, да, жива, но в шоке, мокрая и замерзшая. Гони во всю мощь! Мы здесь, неподалеку от главной дороги. И, слышь, Василий, коньячку захвати, если есть! Девочку отогреть и меня заодно.

Поговорив, он положил телефон на траву и вновь присел перед Ритой.

— Эй, красавица, негоже в мокром сидеть! Сними с себя одежду и надень вот это. Сейчас за нами приедут, отвезу тебя на дачу, переоденешься, а потом и в больничку смотаемся, а то мало ли...

Девушка моргнула, глянула на него шоколадными глазищами и вновь промолчала. Видимо, не поняла, о чем он ей говорит.

— Беда с тобой, — вздохнул Михаил и, отбросив сомнения, протянул руки к ее курточке, чтобы расстегнуть «молнию».

— Что вы делаете?! — закричала, наконец-то приходя в себя, Рита.

— Раздеваю тебя, — брякнул в ответ, не подумав, и получил вдруг такую сильную пощечину что, не удержавшись на корточках, покачнулся назад и сел.

— Эй, ты чего? — с обидой спросил он, хватаясь за щеку.

— А вы… чего? — испуганно пробормотала Рита, пытаясь закутаться в свою вымокшую насквозь куртку.

Девчонка в шоке. Еще бы, после такого «купания»! Он бережно тронул ее за плечо:

— Рита, послушай... Ты упала в воду и чуть не захлебнулась. Вспоминаешь?

— Да-да-да, я упала... — Она испуганно оглянулась на озеро и вновь развернулась к Михаилу: — Меня кто-то толкнул!

— Я не видел, чтобы тебя кто-то толкал. Я шел сзади и увидел, как ты упала. Поспешил на выручку…

— А что вы тут делали? Кажется, ушли по своим делам? Так как вы вдруг оказались за моей спиной именно в тот момент, когда я упала? — заговорила она вдруг другим тоном. И смотрела теперь на Михаила, чуть склонив голову и с прищуром. Неужели подозревает, что это он ее толкнул?! — Я отчетливо ощутила некий толчок сзади!