— Спасибо, Марья Прохоровна, — поблагодарил Михаил и глянул на часы: до встречи оставалось немного, нужно торопиться. Все возможное он уже выяснил.

Прощаясь с хозяйкой, благодарил за угощение, а Петр Власович вдруг вспомнил:

— Михайла, не знаю, сказали ли тебе... Давеча эти, как их... Кто у вас там озеро туда-сюда меряет. Не суть! Так вот те самые лебедя, говорят, видели. Полуживого. То ли раненого, то ли слабого. Хотели поймать да в лечебницу отвезти, только лебедь в заводи скрылся. А искать стали, никого не нашли. Вот что хошь, то и думай. То ли залетел сюда как-то. То ли и правда, Хозяйка то была. Не нравится ей, что в озере копошатся...

— Когда? — быстро спросил Михаил. — Когда лебедя нашли?

— Да вот... Накануне праздников, кажись.

— Спасибо, Петр Власович! — поблагодарил Михаил, торопливо распрощался с хозяевами и заспешил к брошенной на обочине дороги машине.

***

Утро не задалось. Иван увез Татьяну в столицу, потому что пережитые волнения сказались на ее состоянии не лучшим образом. Татьяна пожаловалась на боли в животе, и встревоженный супруг решил показать жену врачу как можно скорей.

— Ничего страшного, Риточка, — слабо улыбалась бледная Татьяна, когда они прощались в коридоре. — Живот тянет и все. Но лучше уж перестраховаться. Ванечка отвезет нас к моему доктору. Просто чтобы нас с малышом поглядели.

Рита не знала, чем успокоить подругу. Она не могла себя поставить на место Татьяны, потому что не знала, как это — ожидать ребенка, чувствовать его шевеления и вдруг осознать, что что-то идет не так. И при этом не паниковать, стараться держать себя в руках, улыбаться гостям. Рите стало очень-очень страшно и за Татьяну с маленьким, и за Ивана, который был в это утро серьезен и немногословен. Собирался и собирал жену молча.

— Ваня потом за вами приедет. Ты не волнуйся, главное! Найдете, чем позавтракать?

— Найду, за это уж точно не беспокойтесь. С голоду не умрем. Может, не надо Ивану возвращаться? Нас Олег отвезет.

— У Олега машина сломалась, — наконец-то вымолвил Иван. — Он хотел уехать еще до нас, но машина не завелась. Разозлился, как черт. И ушел куда-то.

— Он еще с ночи злой, — сказала Татьяна и сокрушенно поджала губы.

— И есть из-за чего, — хмыкнул Иван и подхватил свободной от сумок рукой жену под локоть. — Ну, пойдем мы. Звони по любому поводу.

— Вы тоже позвоните, — попросила Рита. — Я же переживаю.

— А ты не переживай. Чтобы не думать о нас, займись вон делом, — подмигнул ей Иван. — Я в кладовку сложил все старые вещи... Не выбросил без твоего разрешения. Вдруг среди них окажется что-то для тебя ценное? Посмотри, забери нужное. Остальное я выброшу.

— Ой! С удовольствием, — обрадовалась Рита. Такие раскопки сулили не только интересные находки, но и экскурсию в детство.

После отъезда друзей Рита позавтракала на кухне чаем с бутербродом. Лика и Павел, которых так и уложили в одной комнате, еще не проснулись. Из их комнаты не доносилось ни звука. Лика — известная соня. А Павел, видимо, отсыпался после ночных потрясений.

О себе же Рита не могла сказать, что спала хорошо. Мысли беспокойными пчелками тревожили ее покой, разгоняли сон назойливым жужжанием, жалили домыслами и одновременно вызывали неясную радость. Возможно, она выспалась днем, но, скорее всего, дело было не только в этом. День, не считая тех часов, что она провела во сне, выдался слишком уж нервным. И концентрация беспокойств и потрясений на тот небольшой отрезок времени бодрствования оказалась высокой.

Еще ей думалось о Михаиле. Даже больше, чем обо всех событиях минувшего дня. Рита опять вспоминала, и при этом в груди что-то сладко замирало, тот момент, когда мужчина нес ее, замерзшую и босую, на руках в дом. И это событие ей казалось едва ли не важней того, случившегося с ней в двадцать два года. Велико ли дело — потерять девственность. А вот чтобы тебя носили на руках — это еще надо заслужить. И неважно, что Михаил нес ее на руках не в романтическом, а в рыцарском порыве. Кто сказал, что рыцари не были романтиками? Они как раз и были, в Ритином понимании, самыми настоящими романтиками. Конечно, она не строит никаких планов на этого мужчину, но ведь переживать в мечтах еще раз волнительный момент никто не запрещает. И в воображении Риты Михаил вновь и вновь переносил ее на руках через порог дома. Не менее значимым ей казался и другой момент — тот, при прощании, когда Михаил привлек ее к себе и обнял. Пусть это было всего лишь покровительственное объятие, опять же лишенное романтических порывов, но кто и в этом случае запрещает фантазировать?

И как это было непривычно, интересно и волнительно — думать о другом мужчине, не об Олеге, воспоминания о котором всегда отдавали горечью неоправданных надежд и солью пролитых слез.

И как выгодно на фоне того же Олега проявил себя Михаил. На недавние впечатления накладывались воспоминания из прошлого. И вот Рита уже, отпустив мечты на волю, с улыбкой смотрит в заштрихованный сумерками потолок и вспоминает, как Михаил усмехается в бороду и смотрит на нее стального цвета глазами. Как он выводит со двора мопед и так ловко седлает его, что сердце у Риты — и той маленькой, и настоящей взрослой — делает кувырок. Как, закинув одну ногу на другую, читает в гамаке книгу. И как с теплой улыбкой говорит ей, что ничего страшного нет в том, что она призналась ему в своих детских чувствах. И сейчас ей тоже кажется, что ничего страшного. И даже напротив, смешно получилось — надо же, она чуть не расплакалась перед ним от неловкости!

В таких мыслях Рита и провела остаток ночи и утро. Так как молодежь все еще не подавала признаков активности, Рита решила воспользоваться предложением Ивана и перебрать старые вещи. Поднялась на второй этаж, в кладовку.

Вещи Иван аккуратно сложил в углу. Рита развязала один пластиковый мешок: старая одежда. Она даже смотреть ее не станет. Попросит выкинуть, и все. Или отдать нищим. Во втором мешке оказались журналы «Здоровье», «Работница» и «Крестьянка». Рита подумала, что можно было бы отнести их в какую-нибудь библиотеку, но решила, что вряд ли кому-то понадобятся такие устаревшие журналы. Впрочем, пусть решает Иван. Так уж повелось, она с детства привыкла советоваться с ним во всем, как со старшим братом. Даже выкинуть ветхие журналы без его совета у нее рука не поднималась.

За мешками с одеждой и журналами небольшой кучей были свалены остальные вещи. Чашка из давно разбитого сервиза, шкатулка с отломившейся крышкой, старая аптечка, полная давно просроченных лекарств, пара пластинок, сломанный приемник... И вдруг Рита увидела зонт. Зонт-трость, похожий на тот, что когда-то был у них в квартире. Только Рита тот зонт потеряла. Потеряла в ту ночь, когда выбежала в палисадник в надежде увидеть незнакомку, пугавшую Лику.

Сев на пол, Рита положила зонт на колени и задумалась. Это, конечно, другой зонт. У того, потерянного, наконечник был черным, а не белым. Почему-то такая мелкая деталь ей хорошо запомнилась, когда важная часть воспоминаний вывалилась из памяти. И ведь случилось же тогда в палисаднике нечто такое сильное, потрясшее ее до потери памяти. Сколько раз потом пыталась вспомнить, но ничего не выходило. А вот сейчас кончики пальцев стало вдруг так покалывать, словно она была близка к разгадке. Может, недаром нашелся этот зонт сейчас? Может, это такой знак, что пора уже? Вероятно, хранила она воспоминания о той ночи «законсервированными» не просто так, видимо, еще не настал нужный час? А сейчас все так стало складываться, будто и правда пришло время, как ни пафосно это звучит. И что Иван позвал их с Ликой на дачу в это время, и что оказался тут Михаил — ее «утерянный» сосед из детства, и что он занялся расследованием загадки озера, и что именно он спас Риту, и что удалось ему вытянуть из нее в разговоре тщательно скрываемые даже от самой себя тяжелые воспоминания.

События, случившиеся в эти два дня, произошли не просто так. Они, двигаясь как шестеренки сложного старинного механизма, дремавшего века и в какой-то момент проснувшегося, со скрипом и стоном стали складываться в одну комбинацию. Еще чуть-чуть, и щелкнет замок, и откроется сундук... Только вот хочется ли видеть тайну, которую он скрывает? Рите вдруг стало так жутко — вдруг из сундука на волю грозит вырваться что-то кошмарное?! Откинется крышка, будто распахнутся врата ада, и...

Ужас холодной липкой массой заполнил ее легкие, не позволяя сделать ни вдоха, ни выдоха.

Подумав о вратах ада, по легенде скрывавшихся на дне озера, она вновь пережила ужас пребывания в озере среди опутавших ее скользких рук-стеблей. И вспомнила, почему эти ощущения ей показались потом такими знакомыми...

Рита вскочила на ноги и отшвырнула зонт с такой силой и так далеко от себя, словно опасалась, что он взорвется в ее руке.

Выбежала за дверь и помчалась по лестнице вниз. Ей нужен Михаил! Ей нужно срочно поговорить с ним!

Но Михаила, похоже, дома не было. На стук в калитку он не ответил, на ее крик — тоже. Отозвалась только протяжным воем Лота, из чего Рита сделала вывод, что собака опять осталась одна. Ну что ж, придется ждать...

***

Гоня на предельной скорости по пустому шоссе из города обратно в деревню, Михаил не переставал думать о Рите и ее младшей сестре. Девушки находятся в серьезной опасности. То, что случилось вчера с Ритой, — не случайность, ее действительно пытались утопить, и не человек. Перед глазами то и дело всплывала нарисованная им же «синусоида». Цикл повторяющихся событий. Для того чтобы в этих местах вновь воцарился покой — на какое-то время, — одна из сестер должна погибнуть. А то и обе. Только гибель одной из них в этой партии — лишь ход для выведения нужной фигуры в дамки. Но судьба у дамки тоже незавидная...

Вспоминая выученную почти наизусть легенду, Михаил теперь понимал, что упустил одну очень важную деталь, скрытую меж строк, но именно эта деталь и служила «пусковым механизмом». Ритин рассказ, как младшая сестра бабушки погибла, спасая старшую, натолкнул его на мысль, подтвержденную потом и женой Петра Власовича. Жертвенность. Только вот какая из сестер предназначена в «дамки», а какая — для разменной комбинации? Лика или Рита?

Рита за сестру жизнь готова отдать. Но так же может поступить и Лика.

Кто из них?

У Ритиной бабушки утонула младшая сестра. Но бывало и так, что в роду погибала старшая девочка. Младшая — это не закономерность.

И все же, складывая всю информацию воедино — об Ольге, о Ликиных кошмарах, Михаил склонялся к мысли, что изначально выбрана была Лика. «С ней постоянно что-то случалось! — сказала Рита. — Но одновременно что-то всегда ее и спасало в последний момент». Война добра и зла, и маленькая девочка между этими жерновами.

А может быть, Лику хранили ее предназначение и Ритина любовь? Где-то слышал Михаил, что материнская любовь — едва ли не самая сильная защита, а Рита всегда старалась заменять младшей сестре мать. Не потому ли от старшей и попытались избавиться, чтобы Лика осталась беззащитной? Нет Лики — нет будущей Хозяйки...

«От судьбы не уйдешь», — думалось Михаилу, и от этих мыслей становилось горько. Потому как ни крути, не выходит счастливого финала, где добро побеждает зло, главные герои выпивают за победу шампанского, обнимаются и целуются. Не выходит. В этом случае победа добра означает горькую потерю. Потому что так предначертано судьбой. Потому что так заведено из поколения в поколение.

На въезде в деревню Михаил увидел бредущего по пыльной дороге Олега и, удивленный, притормозил.

— Эй, — окликнул он парня. — Ты чего один?

— А что мне с остальными делать? — зло ответил Олег. — У меня машина сломалась! В чертовом сервисе, куда я звонил, сказали, что в такую даль не поедут! Местный закрыт! И сидеть мне в этой заднице мира неизвестно сколько! Уехать бы уж скорей отсюда! Надо было с Иваном напроситься!

— Иван уехал? — удивился Михаил.

— Увез жену, ей нехорошо стало!

— Что с ней?

— А я что, знаю? Я в эти бабские дела не лезу. Увез и увез.

«Увез и увез», — передразнил его про себя Михаил и почувствовал, как раздражение на этого парня вновь ворочается в груди разбуженным зверем. Но внешне он никак не показал неприязни.

— А остальные тоже уехали?

— Нет. Сидят на даче. Рита, Лика и этот, как его, Павел. Ждут Ивана. Слушай, не знаешь, тут хоть кто соображает в машинах? Ну, механик какой-нибудь есть?

— Садись, — распахнул дверь со стороны пассажирского сиденья Михаил. — Отвезу. Есть у меня один знакомый.

Когда Олег с готовностью забрался в салон его внедорожника, Михаил достал мобильный телефон и набрал номер.

— Серег, ты дома? Слушай, тут такое дело... У приятеля машина встала, а ему нужно срочно в столицу... Ага, хорошо. На соседней с моей даче. Отлично! Когда будешь?..