— То волк, то заяц, определись уже!

Да, с этим типом все по-прежнему. Он все так же меня раздражает.

— Ты такой милый, когда злишься, — с коварной улыбкой заявил мне Леха, наклоняясь.

Хотел послать его ко всем чертям за стоящие поперек глотки домогательства, но отморозился Андрей.

— Это че? — указал он на пакет в правой руке брата.

Леха отстранился от меня, позволив вздохнуть с облегчением, и криво улыбнулся.

— Подарок, — процедил сквозь зубы. Швырнул свой пакет на стол. Загремели бутылки. — Днюху решил отпраздновать?

М? Я даже приохренел малость. У него день рождения сегодня? Да ладно?

— Серьезно? Почему я не в курсе? — выплеснул я свое негодование, но в ответ лишь словил уничтожающий взгляд Андрея.

Да какого хрена происходит?

— Поедешь со мной на кладбище? — холодно, прямо мороз по коже. Меня аж током прошибло от вопроса Лехи.

Какой же я дебил, Господи. Ведь Андрей говорил, что авария на его день рождения случилась. Бли-и-ин, вот же я…

— Хера я там забыл? — несмотря на грубый ответ, голос и взгляд у Андрея были тихими, мирными, печальными.

— Дань уважения, — прошипел Леха.

На мгновение мне показалось, что он сейчас двинется к брату и ударит его. Но, кажется, пронесло, однако напряжение чувствовалось уже кожей. И я тут еще… Хочется провалиться сквозь стул и пол, заявиться к соседям на этаж ниже. Ненавижу слушать, как эти двое грызутся.

— Я не поеду, — прошептал Андрей, закрывая ладонями лицо. — Не хочу.

И снова тишина, на сей раз слишком плотная, не дающая спокойно дышать, давящая на виски.

Больше никогда не заводили разговор о родителях, и почему-то не спрашивал у Андрея о дате его рождения. Нехорошо вышло. Более чем нехорошо.

Перестал пялиться на друга, отвернулся вправо, тут же нарвался на выжидающую физиономию Лехи, тот кивнул в сторону брата. А я-то что? Выгнул брови, молчаливо демонстрируя свои мысли. Он кулак сжал и мне показал, мол, надо, паря, надо, или тебе еще долго ничего не надо будет. Если только утка больничная. Скотина, терпеть его не могу.

— Надо бы, — осторожно произнес я, нарушая тишину. Мой голос прямо как сталь зазвенел, ага, заржавевшая. Друг убрал от лица ладони, все тем же тусклым взглядом посмотрел на меня. — Надо бы съездить, — снова, но уже тише сказал, отлично понимая, что он сейчас чувствует.

— Зачем? — бесцветным голосом спросил Андрей, у меня аж сердце в пятки ушло. Жутко становится, когда он превращается в мраморную статую. Так и на игнор можно нарваться. Опять? Не выдержу!

— Послушай его, — посоветовал вдруг Леха. — Вы как два сапога пара.

Пауза. Долгая. Невыносимая.

— Не хочу, — наотрез уже отказался. Встал, вышел из-за стола и направился мимо Лехи в коридор.

— Тц, — все, что ответил тот и успел цапнуть его за плечо.

— Бить снова будешь? — равнодушно поинтересовался Андрей, разворачиваясь под действием силы брата.

Я даже испугаться не успел.

Леха резко притянул Андрея к себе и… обнял.

Сижу, офигевая от событий, которым стал невольным свидетелем.

Андрей на объятия не отвечал: то ли по собственной прихоти, то ли оторопел, как и я. Вот только затянулись эти нездоровые нежности. Не то чтобы это плохо и все такое, но странно как-то. Реально странно. Я даже третьим лишним себя почувствовал.

Встал потихоньку, собираясь так же бесшумно свалить.

Куда ни на хер! Это же я. Споткнулся на ровном месте, на стол налетел, не успел поймать спикировавшую вниз бутылку, и та с каким-то глухим хрустом треснула, стала выплевывать пиво из надколотого донышка.

— Я все уберу, — съежившись, пообещал посмотревшим на меня братьям.

— Забей, — откликнулся Леха, ничуть не расстроившись, что прервал их воссоединение. — Поедешь с нами?

М? Я-то зачем?

Хотел вслух высказаться, да не успел.

— Я не поеду, — снова заладил Андрей.

Тут-то и проявились садистские наклонности Лехи. Его рука крепко обхватила шею брата и сжала посильнее.

— Что ты там вякнул, падла? — оскалившись, спросил он у Андрея под мой обалдевший взгляд. Куда вся его любовь делась? Удушит его, гад. Аргх! — Топай, мразь! — и швырнул брата в коридор, тот загремел где-то там, а Леха бросил на меня взгляд бешеный, предупреждая, чтоб не лез.

Да хрен там, я не самоубийца, но за Андрея порву. Только не сегодня, а как-нибудь в другой раз. По глазам Лехиным видел, что вреда очевидного он ему не причинит.

Правда, сердце барабанило в ушах, кулаки сжал и зубы до боли в челюсти.

— Туфельки принцессе! — гаркнул Леха из коридора.

Поспешил туда.

Он Андрея у двери входной к стене прижал, пошевелиться не дает. Чертов ублюдок. Как ударить его хочется. За бутылкой вернуться, что ли?

— Че встал? Обувай его!

А? Ага… Сейчас…

Замешкался, ловя гневные взгляды сипящего Андрея. Убьет меня потом за такую подлянку.

— Ну! — рявкнул Леха, придавливая ногой его ноги.

Блин, хер знает как поступить правильно. Присел рядом, туфли Андрюхины схватил, с трудом поочередно его обул.

Леха тут же отлепил брата от стены и, продолжая сжимать его глотку, выволок на лестничную площадку.

Я обулся и за ними, среагировал на бросок в меня ключей, поймал, почти, запрыгали в руках, звякнули на пол. Леха Андрюху вниз потащил.

Спешно поднял ключи, запер двери со второй попытки. Снова за ними. Нагнал уже у машины.

Леха Андрея рывком в салон зашвырнул на заднее сидение. Словил меня за руку и  туда же.

— Какого хера?! — наконец смог говорить Андрей, точнее, орать.

Я и сам такого мнения.

— Тебе восемнадцать стукнуло, — серьезно заявил Леха, усаживаясь за руль.

— И че?! — возмущенно спросил тот.

— Не малолетка, — прошипел уже, и машина тихо загудела. — Будь добр ― повзрослей. — Посмотрел на него через зеркало заднего вида.

Впервые такой взгляд у него видел: жесткий, настойчивый, подавляющий, но без злости или надменности.

— Пф, — в ответ лишь фыркнул Андрей, ближе к двери сел, уставился в окно.

Ох и не нравится мне все это. Попадет от него потом.

Поймал на себе благодарный взгляд Лехи. Вот ни хрена от этого не легче.

И все же я был согласен с ним. По себе знал, что надо уметь мириться с потерей, быть выше своих страхов, вины или обиды. Однако мы с Андреем были разные, и ситуация лишь частично схожая. Андрей не был обижен или зол, разве что на самого себя. Он чувствовал вину, а это чувство способно медленно разъедать человека изнутри.

Вряд ли у Лехи есть что сказать такого, чтобы Андрей расстался со своими тараканами. Мне повезло, что тогда на кладбище встретил отца. Иначе… даже не знаю, что тогда было бы.

В этот раз Леха ехал аккуратно. А я заметил, что Андрей сидит с закрытыми глазами, сильно вжимаясь в сидение. Напряженный, чуть бледный, пот на лбу выступил. Меня разорвет сейчас, внутри прямо кошки скребутся. Протянул к нему руку. Желание было: обнять или просто положить ладонь ему на плечо, напомнить, что я рядом.

— Дай выпить, — резко открыл глаза, с недоумением покосился на мою руку, застывшую в воздухе.

— Че сказал? — грубо переспросил Леха, зыркнув на брата в зеркало.

— Я знаю, что у тебя есть, — раздраженно заявил Андрей, спокойно перехватил мое запястье, отбросил мою руку на сидение, даже не посмотрел на меня. Чувствую себя пустым местом.

— Ты охренел? — со смешком поинтересовался Леха.

— Ты хочешь, чтобы я на кладбище пошел? — сдержанно так, сквозь зубы.

— Пьяным?!

— А тебя колышет?

И пялятся друг на друга, кажется, что искры прямо летают между ними. Противно тут находиться. Все нервы мне вымотали.

— Сука, — прошипел Леха, наклонился, придержал руль одной рукой и вытащил откуда-то небольшую блестящую фляжку, бросил Андрею. Тот резво поймал, открутил крышечку и большими глотками с горла. — Тише ты, не все, а то из машины выйти не сможешь.

Спустя мгновение пойло, видимо, застряло у Андрея поперек горла, и он закашлялся, сунув мне фляжку.

Покорно взял ее, потом и крышечку, закрыл, вернул Лехе. Андрей снова приник к окну, закрыл глаза, откинулся на сидении.

Черт, волнуюсь за него, и помочь ничем не могу. Это бесит до ярости. Сжал кулаки, насупился, уткнулся в другое окно. Так и доехали до самого кладбища, того самого, где и моя мать похоронена. Доехали без приключений, отчего я поменял свое мнение о водительских способностях Лехи, но лишь на самую малость.

— Выгружаемся, — спокойно сказал, вылез из машины.

Я последовал его совету, вышел, обошел эту громаду, встал напротив окошка, к которому прижался Андрей. Глаза открыты, какие-то стеклянные, то ли отсюда так кажется. Постучался к нему. Леха рывком отодвинул меня в сторону, открыл двери, вытащил Андрея, совершенно трезвого и мрачного.

Уже втроем посмотрели на кладбищенские ворота. И почему снова на ночь глядя.

— Пошли, — выронил тихо Леха, приобняв Андрея, поплелся прямо, я хвостиком за ними, оглядываясь по сторонам.

Мертвецки тихо, даже ветра нет. Ну и атмосфера. У Лехи оказался фонарик, хотя бы ноги не переломаем. И снова в тишине дошли до одной из могил, я даже не понял, как добрались, на каком расстоянии эта от моей матери.

Леха поставил Андрея напротив могильной плиты с двумя фотографиями. Совместная? А сам уселся на скамейке сбоку.

Стою рядом с Андреем. Зябко, вряд ли от вечернего холода, и мерзко на душе от своих эмоций. Хочется сгрести Андрюху в охапку и свалить отсюда подальше. Смотрю на него: лицо каменное, все так же напряжен, а глаза ледяные, с толикой гнева.

— Все? — грубо и очень громко спросил он. — Пришел. Увидел. Могу идти?

— Кира, стукни его за меня, — любезно попросил Леха, даже не взглянув на брата.

Андрей снова фыркнул, собрался сбежать, но я схватил его за руку: не мог позволить ему просто так уйти. Сам прикован к земле, смотрю на фото его родителей. Красивые. Улыбаются. Глаза добрые. Видимо, хорошими людьми были.

— Отпусти, — зло прошипел Андрей.

Не хочу с ним ссориться, но он не прав. Нельзя так. Нельзя.

— Помнишь их? — с грустной улыбкой у него спросил, вызвав еще большее раздражение. — Я свою мать почти не помню.

Взгляд изменился. Он спрашивал, точнее, пытался как-то узнать о моей матери, но я жестко пресек тот разговор. Сложно о таком говорить. И ему, и мне.

— Мы любили в походы ходить, — тихо так, еле слышно, смотря мне в глаза.

Знаю, тебе больно. Мне тоже. До сих пор. Даже за тебя. Словно одно сердце на двоих. Чувствую твою печаль, муки совести. Поднял медленно руку, положил ему ладонь на грудь, чем серьезно смутил.

— Стучит, — прошептал ему, почувствовав надрывные толчки его сердца. — Мы так и не выпили за жизнь.

Кажется, его шокировали мои слова. Сам от себя в легком ужасе. Зачем нагнетаю атмосферу? Но… просто не хотел молчать. Тишина эта убивала.

— Ты не виноват, — как раскат грома голос Лехи, я даже дернулся, руку убрал. Андрей снова помрачнел.

— Уж кто бы говорил, — со злостью заявил брату.

Ну зачем начинать это снова?!

— У вас скорость была шестьдесят километров, — уже тише, сквозь зубы, кулаки сжимает, напряжен не меньше. И я как между двух огней тут. — Просто так случилось, — взгляд на Андрея, глаза… блестят.

Вытер лицо, не стесняясь, не прячась. Зато нас поражая своими слезами. Еще больнее стало. Щемит в груди, орать хочется, а даже слова сказать не смогу. Андрей же совсем оторопел, смотрит на брата, как на чужого человека. Что у него в голове творится? Что мне сделать? Как помочь? Что сказать? Или молчать лучше?

Леха встал как-то замедленно, вздохнул тяжело, фонарик на скамейке оставил.

— В машине буду, — словно боясь нам помешать, развернулся, ушел.

Андрей не стал останавливать. Как и я, просто стоял и смотрел ему в спину, покуда темнота не поглотила его силуэт.

Вряд ли слова Лехины переубедили Андрея, но и самому Лехе было сложно это сказать, признаться самому себе, что винит брата ни за что. Словно извинение между строк.

Так ли сейчас думал Андрей? Посмотрел на него: глаза снова закрыты, качнулся. В панике поймал его, тяжелый, зараза, подтащил к скамейке, усадил, скинув фонарик на землю. Полумрак спрятал от меня лицо друга.