— Да, это так.

— Как вы правильно заметили, Тревис должен был бы выдать свою подружку. Но он промолчал. Почему? Думаю, вы сделали единственно возможный вывод. Они с Тревисом что-то задумали. Джери вчера попросила Элис написать записку Тревису. Ей зачем-то нужно, чтобы Элис оставила это свидетельство на бумаге.

— Но зачем?!

— Скажите мне одну вещь. Вы или Джери являетесь наследниками Алекса Китона?

— Ну… только в случае, если мы переживем всех членов его семьи…

— То есть, — Рон оживился, будто напал наконец на след, — если Элис умрет раньше Джери… Вы говорили про какие-то телефонные звонки, я не совсем понял…

— Извини, я так взволнована, не могу ничего толком объяснить, — начала Бренда, пока еще не понимая, к чему он клонит. — Элис звонила миссис Бейли, матери своей близкой подруги Дженнифер…

— Я ее знаю. Кому еще?

— Секретарше Алекса Агги.

— Что она говорила?

— Как будто прощалась и просила ее простить…

— Эти женщины… они часто общались с Элис? Хорошо ее знают?

— Практически нет.

Рон замолчал. Некоторое время он сидел, глядя в одну точку. Все складывалось в весьма стройную картину… даже пугающе стройную. Они с Элис и подумать не могли, что его братец и ее подружка на такое способны.

— О чем ты думаешь? — глухо произнесла Бренда. Рона поразило застывшее выражение ее лица. Она начала прозревать, но, как и он, боялась выговорить то, что само просилось на язык.

— Бренда, я хотел уточнить… Джери могла бы скопировать чей-то голос?

Женщина подняла глаза.

— Рон, она может копировать кого угодно. А по завещанию Алекса нам с ней отходит половина его имущества.

— Вы теперь поняли, что они затевают?

Бренда вскочила.

— Ты сказал, что мы должны дать моей дочери шанс. Так давай сделаем это.

Рон подошел к ней и взял ее руки в свои. Они стояли, словно не в силах сдвинуться с места, словно боясь сделать лишний глоток воздуха. Солнце осветило спальню Элис. Оба одновременно взглянули на ее окно. И почувствовали, что дальше медлить нельзя.


Тревис подъехал к дому Алекса Китона. Раньше, чем они с Джери договорились. Но у него уже созрел свой собственный план. Его братец Ронни еще поймет, с кем имеет дело. Элис наверняка растает, увидев его. Не может же она всерьез предпочесть ему Рона? Это просто смешно.

Он сидел в машине и пытался собраться с мыслями. Джери, наверное, уже начеку. Что за баба… давно они с ней не развлекались, все осторожничали. И, наверное, долго еще не смогут. Когда все будет улажено, ему придется смыться на какое-то время. Да и кто знает, сколько еще протянет старина Алекс… Джери уверена, что он не переживет смерти Элис, но кто знает… может, и Алексу им придется помочь отправиться на тот свет?

Джери в таких делах соображает. Вон она как все продумала! Он бы не смог… Тревис всегда старался держаться подальше от криминала, ему бы такое и в голову не пришло — он человек осторожный.

Да и сейчас… он ведь тут ни при чем. Это все Джери.

Она что-то там подмешает в водичку Элис, а его дело — сторона. Никто не докажет, что они заодно. Даже если удастся высветить их роман. А он будет все отрицать.

Ни один адвокат не заболтает суд до такой степени. Если Джери попадется, ей придется выкручиваться одной.

При этой мысли Тревис невольно воспрял духом. Он не преступник. Не может же он отвечать за эту сумасшедшую?


Элис открыла глаза, разбуженная солнцем, заглянувшим в ее окно, и некоторое время лежала, пытаясь вспомнить все детали вчерашнего разговора с Роном, но ничего не получалось. Вспоминался он сам — его улыбка, любящий взгляд… Глядя на него, не верилось ни во что плохое. Верилось только в хорошее.

Даже вставать не хотелось. Она не знает, что ее ждет. Каждый день, каждый час приносит сюрпризы… как у нее еще голова кругом не пошла от всего этого.

Элис поднялась, надела халат и посмотрелась в зеркало. Что-то в ней изменилось… появилась какая-то женственность, теплота… она словно излучала нежную энергию: выпорхнула из своей скорлупы и превратилась во взрослого человека.

Что-то от прежней сказочной Золушки исчезло, но что? Беззащитность? Неприкаянность в каждом взгляде, движении?

Теперь она чувствует свою силу. Ее сердце как будто налилось и затвердело… оно не стало менее чувствительным… но у него появилась броня.

Она больше не была напуганной девочкой, дочкой богатого папочки. Элис отделилась от него… но в то же время стала к нему ближе. Она теперь в большей степени его дочь, чем та застенчивая малышка Элис, какой она была раньше. У нее теперь тоже есть хватка… пусть не безжалостная и порой жестокая, как у отца, но все же есть. Своя.

Она расчесала волосы и собрала их в хвост. Ей захотелось принять душ, одеться. Почему-то сегодня не было желания бродить по дому в халате.

Элис чувствовала какую-то странную собранность, будто готовилась к прыжку. Она не желала расслабляться, ей нужно максимально сосредоточиться… но почему?

У нее не было ответа. Только странное предчувствие надвигающегося тумана. Но ей не хотелось об этом думать. Она знала, что собирается сделать в данный момент. Достать свое платье.


Джери уже начинала нервничать. Десять минут десятого, а эта клуша только встала и никак не выйдет из своей комнаты — бродит там, бродит… С ума сойти можно. Машину Тревиса она заметила сразу. Он давно уже здесь, это даже хорошо. Почему же ей так не по себе? Алекс ушел, ее матери в это время дома не бывает — она отдает распоряжения прислуге в восемь часов и уходит до одиннадцати… а то и до двенадцати. Все вроде бы отлично… но в то же время…

Одно дело — спланировать, а другое…

Она никогда не видела мертвых, только в кино… что за странные мысли? Джери сама себя не узнавала.

Подойдя вплотную к тому, что задумала, она вдруг спасовала. Не то чтобы боялась попасться — нет, не это ее пугало. Она вдруг представила Элис мертвой…

Раньше это казалось легко. Элис была просто препятствием, которое она мысленно устраняла, и все становилось на свои места так, как ей того хотелось — возникала стройная картинка без Элис. Ей казалось, что все очень просто…

Как будто бы Элис уехала или вроде того…

Уехала, чтобы уже никогда не вернуться.

Но ведь ей предстоит увидеть ее мертвой… она представила лишенные жизни глаза матери… Алекса…

Да Бог с ним, с этим старым боровом, но ее мама…

Бренда любит Элис не меньше, чем ее саму. Иногда ей даже казалось, что больше…

Впервые Джери подумала об этом безо всякой ревности. Ее мысли о матери не омрачало ничто. Она просто представила себе эту картину — Бренда, окаменевшая от горя… вынесет ли она…

Джери вдруг захотелось кричать, она зажмурилась и закрыла уши руками, будто боясь услышать вопль, который чуть не вырвался у нее изнутри.

Некоторое время она просидела молча, слушая стук собственного сердца, — так сильно оно вдруг забилось.

В соседней комнате послышались шаги.

Джери открыла глаза.


Алекс Китон никак не мог дозвониться домой. Бренда будто сквозь землю провалилась. А почему прислуга не отвечает? У него было ощущение полного вакуума, словно он вдруг провалился куда-то… В кабинет вошла Агги.

— Шеф, я увольняюсь, — заявила она капризным тоном.

— Что у тебя еще случилось? — раздраженно буркнул он.

— Никто здесь со мной не считается. Вы, как я слышала, собираетесь жениться… а ваша дочь…

— Агги, давай перейдем к делу, — перебил он, не желая в очередной раз выслушивать идиотские причитания. — Тебе предложили другое место?

— И с лучшей зарплатой. Но если возражаете, — она кокетливо надула губки, — то я останусь.

— Нет-нет, — нетерпеливо отмахнулся Алекс, — давай сразу же все уладим. Он только обрадовался предлогу отделаться от нее.

— Пупсик… какие мы сегодня сердитые! — Она обвила руками его шею. — Ну поцелуй меня… я же пока не ушла…

— Агги… если ты так решила, я не стану тебя отговаривать. — Он отвел ее руки. — Ты знаешь, что я не ангел, но никогда тебе ничего не обещал.

— Значит, ты правда любишь эту свою… Бренду…

— Я люблю Бренду. Очень люблю. Мне понадобилось много лет, чтобы понять, кто она для меня. И я никогда ее не обижу. Пусть это останется в прошлом.

Агги встряхнула копной длинных светлых волос.

— Ну что ж… раз меня здесь не ценят…

Она выплыла из кабинета.

Алекс облегченно вздохнул.

Зазвонил его сотовый телефон. Ну наконец-то! Кто-то из домашних… Он нетерпеливо нажал на нужную кнопку.


Элис вышла из своей двери в пятнадцать минут десятого. Джери, как мышка, выскользнула из соседней комнаты и прокралась в спальню подруги. Бутылка была открыта. Значит, Элис уже отхлебнула… это все упрощает.

Джери подошла к двери и прислушалась. Полная тишина — и в коридоре, и на лестнице. Оставалось только быстренько сделать свое дело и улизнуть. Записка Элис Тревису была у нее в кармане.

Джери провернула фокус с бутылкой, следя за тем, чтобы та не сдвинулась с места ни на дюйм. Затем, внимательно прислушиваясь к каждому шороху, спрятала пустую упаковку с лекарством в том месте, которое заранее для себя наметила. Оставалось только одно.

Джери выдвинула ящик, где хранились письменные принадлежности Элис и ее дневник, и положила туда записку.

Она выпрямилась и вздохнула. Ну, кажется, дело сделано. В доме ни звука. Ей повезло.

Джери сняла перчатки и на цыпочках выбралась из комнаты Элис. В коридоре было тихо. Вся дрожа, Джери скрылась в своей комнате и, сама не зная почему, заперла дверь на ключ.

Прислуга внизу. Никто ее не заметил. На это она и рассчитывала.

Элис не торопилась вернуться… Как ни прислушивалась Джери, уже успевшая спрятать перчатки и забраться с ногами в кресло, до нее не доносилось ни звука. Просто невероятное везение.

Почему же ее так трясет… Джери казалось, что зубы отбивают барабанную дробь.

Она с силой сжала ручку кресла, так, что даже поранила руку. Но не заметила этого.

Послышались шаги… это, должна быть, она… пока еще далеко-далеко.

«Господи, сделай же что-нибудь!» — Джери даже вздрогнула, услышав свои слова, произнесенные шепотом. О чем она говорит? Она же уже все сделала…


Элис вернулась к себе в комнату с подносом, на котором лежали фрукты и пара маленьких сандвичей с сыром. Она поставила его на кровать и пошла за водой, но не успела ее рука коснуться бутылки, как в комнату влетел Тревис.

Элис обернулась и так и ахнула. Тревис весь вспотел от волнения, глаза горели диким огнем, ей показалось: точно, сошел с ума.

— Ты… — Элис застыла на месте.

— Любимая, я так спешил… — Он бросил странный взгляд на ее поднос, а затем на бутылку с водой. — Я подожду, пока ты позавтракаешь, а потом мы поговорим.

Элис растерялась, но отметила, куда он смотрит. Не задавая себе никаких вопросов, она словно приросла к полу, решив не выпускать его из своей комнаты, не вытянув правды.

— Нет, зачем же ждать… мы можем и так поговорить. Я потом поем.

— Но я… я так ворвался… я не хотел тебе мешать.

— Пусть это тебя не беспокоит.

Элис внимательно рассматривала его, будто желая мысленно вывернуть наизнанку и увидеть наконец, что там внутри.

— Элис, я удивлен, что ты вообще со мной разговариваешь. Все эти дни я, не переставая, думал о тебе. Ты мне даже снилась…

«Почему это звучит так дешево? — мысленно содрогнулась Элис. — Или он и раньше так говорил, а я не замечала… До чего же слепым может быть человек».

— Милая, у меня нет слов. — Тревис придал своему лицу горестное выражение. — Я надеялся, что они появятся, когда я войду в эту комнату и увижу тебя…

— И услышишь мой голос? — подхватила Элис, пряча улыбку. Ей вдруг стало смешно.

— Да… — растерялся Тревис, — я именно это и хотел сказать… — Он запнулся, но тут же вновь просиял. — Значит, мы понимаем друг друга… Дорогая, ты же всегда знала, что я… что мы…

— Тревис, ты написал мне письмо.

Он неопределенно хмыкнул. Ей показалось, что Тревису почему-то стало не по себе, и она решила продолжить прощупывать его в этом направлении.

— Что ты имел в виду?

— Я?.. Ну…

— Но ты же его написал… ведь не кто-то другой.

— А где оно? — быстро спросил Тревис.

— Я его выбросила… как ты и просил. Ты же сам просил — это было добавлено в конце… или ты забыл?

Он покраснел. Элис видела Тревиса таким впервые. Ей даже стало его жалко.

— Так что ты хотел мне сказать? В письме говорилось что-то о моем отце…