— Об отце? Я…

Она отчетливо видела, что он соображает на ходу и сейчас начнет выкручиваться. В эту минуту Элис окончательно стало ясно, что Тревис письма не писал. Что вообще происходит?.. Что затевает ее подружка? Она была сбита с толку…

— Элис, ты должна мне поверить! — Голос Тревиса зазвучал капризно. — Ты же всегда верила мне.

— Это точно, — тихо сказала она.

На него это произвело странное впечатление. Тревис опустился на колени и посмотрел на нее как на привидение.

— Ты с ума сошел? Тревис, вставай! — Она подошла к нему и попыталась поднять.

— Я люблю тебя, Элис… я тебя люблю, — повторял он, как заведенный.

— Ты что… плачешь? — недоуменно воскликнула она. Тревис, воспользовавшись ее замешательством, заломил ей руки за спину, и они очутились на ковре. Губы Тревиса нашли ее губы и впились в них поцелуем.

Тревис не был груб, он целовал ее очень нежно. Элис, придя в себя, решила разыграть дурочку, чтобы понять наконец, к чему он клонит.

Он оторвался от нее, осознав, что она не оказывает сопротивления, и возликовал, не скрывая этого.

— Ты меня любишь! Признайся… ведь так? Моя Элис не могла предпочесть мне какого-то Рона…

Он смущенно замолчав, поняв, что сболтнул лишнее.

Элис приподнялась на локте.

— О чем это ты?

— Ну… он же сюда приходил… Ну и я подумал… он всегда мне завидовал…

— Вот как? — Она улыбнулась, глядя на его физиономию, раскрасневшуюся от смущения и самодовольства. — И почему же?

— Все девчонки всегда были моими, Рону мало что оставалось. Он и довольствовался объедками.

Она расхохоталась.

— Значит, Элис — эти объедки Тревиса Питерсона. Так ты решил? — Она встала на ноги и оправила юбку. — Поднимайся, Тревис, мы еще не договорили.

Тревис не узнавал ее. Он вдруг смутно начал понимать, что она играет с ним в поддавки, и ее спокойствие ничего не значит.

— Тревис, давай освежимся. Так жарко… — Пока он вставал на ноги, Элис взяла бутылку с родниковой водой. — Обычно я пью прямо из горлышка, но, поскольку ты здесь, достану стаканы.

Она налила воды себе и ему и протянула Тревису стакан. Его передернуло. От нее это не укрылось.

— Ну, Тревис, в чем дело…

Он взял стакан и молчал стоял, тупо разглядывая его.

— Дорогой… — Элис подмигнула. — Пусть это будет чаша примирения.

Она все еще не понимала, в чем дело, и была далека от догадки, руководствуясь только своей интуицией и его реакцией. Тревис остолбенел. Он не мог выдавить из себя ни слова.

Элис услышала какой-то шум в соседней комнате, но не обратила внимания, занятая Тревисом.

— Ты как-то странно ведешь себя сегодня. Я предлагаю тебе помириться, а ты…

Тревис решил сделать вид, что пьет, хотя это было нелегко, находясь от нее в двух шагах. Ему казалось, она видит его насквозь, эта новая Элис, и специально провоцирует. У нее даже голос стал другим… а глаза… Никогда еще Элис не казалась ему такой красивой, такой желанной… У него голова шла кругом от этого нового ощущения…

Да разве он раньше не видел, что в ней есть что-то такое, что завораживает, несмотря на наивность и неискушенность… Не может быть, чтобы все так закончилось… Она сказала о примирении… если бы это и вправду…

Элис подняла стакан к своим губам. Еще секунда и… Тревис зажмурился.

И в этот момент раздался дикий крик, и стакан Элис оказался на полу вместе со всем своим содержимым. Джери лежала на мокром ковре и как безумная повторяла: «Ты дотронулась до него?.. Ты хоть каплю пила?..» Элис опустилась рядом с ней на колени. Тревис услышал ее голос: «Нет, не пила… ни капли…»

Они обе плакали, говоря что-то бессмысленное. Тревис оглянулся: на пороге стояли Бренда и Рональд. Лицо Бренды сияло… он никогда не видел ее такой. Он уже перестал что-либо понимать… голова его закружилась… и последнее, что он помнил — голоса, послышавшиеся внизу.


Дженнифер вместе с горничной пытались успокоить Алекса, который только что выпил сердечное лекарство. Дженнифер хотела вызвать врача, но Алекс не разрешил. Они сидели на диване в гостиной. Алекс расстегнул пиджак и откинулся на спинку, Дженнифер и горничная примостилась по разные стороны от него и с тревогой смотрели, как меняется цвет его лица.

— Мерзавец… — через силу прошептал он. — А эта… Господи, что же со мной происходит… Дженнифер, где она?

— Кто, мистер Китон?

— Где моя девочка? Где?

— Элис в саду.

— Она там одна?

— Нет, с ней моя мама и Рональд. Дин повез Тревиса в больницу… у него что-то с нервами… ничего серьезного. — Дженнифер изо всех сил старалась его успокоить, предупреждая вопросы. — Мистер Китон, может, я все-таки…

— Нет, никакого врача! — отрезал Алекс уже своим обычным тоном и выпрямился. — Я хочу видеть Бренду.

— Бренда и Джери наверху… в комнате Бренды.

— Ясно. — Его лицо застыло, он махнул рукой. — Не могу больше ничего слушать… ничего… помолчите.

Алекс закрыл глаза.

Дженнифер и служанка заметили слезу на его щеке и сами чуть не заплакали. Видеть Алекса, всегда такого энергичного, в подобном состоянии было невыносимо.

Бренда спустилась вниз. Она казалась усталой, но в то же время будто обрела покой и уверенность в себе.

— Джен, Синтия, пожалуйста, оставьте нас одних, — попросила она.

Девушки послушно вышли из комнаты.

Алекс взглянул на нее. Выражение ее лица его поразило. Алекс взорвался, его понесло.

— И ты можешь смотреть мне в глаза как ни в чем не бывало, после всего, что случилось? После всего, что твоя доченька и этот мерзавец…

Бренда жестом остановила его.

— Алекс, если ты считаешь нужным вызвать полицию, мы готовы. Джери уже написала признание.

Она протянула ему листок бумаги.

— Что это…

— Почитай.

Алекс взял листок в руки и пробежал его глазами. Он молча смотрел то на начало, то в конец, не находя слов для той, что стояла рядом с ним.

— Я не знала, что было у нее на уме. Узнала только вчера… точнее сказать, начала догадываться. Тогда и решила посоветоваться с Роном.

— А не со мной?

— Нет… Ты никогда не дал бы мне такого совета, какой дал Рон. Та вода была не отравлена. Мы с ним прошли в комнату Джери, когда ее не было, и заменили лекарство на безобидный порошок. Служанка выманила Джери из комнаты, сказав, что ее просят к телефону. Этого времени нам хватило. Я знаю все тайники в комнате моей дочери… я хорошо ее изучила. Обнаружив лекарство, я сразу же поняла, что она задумала, и подменила его.

— Почему вы просто не приперли ее к стенке?

— Мы хотели посмотреть, способна ли Джери пойти до конца… Зная, что опасности нет, мы решили дать ей возможность одуматься. Когда она все-таки вошла в комнату Элис и сделала свое дело, у меня было такое чувство, что сердце вот-вот остановится…

Алекс заплакал, беспомощно сжимая в руках листок бумаги.

— Но она нашла в себе силы остановить Элис. Алекс, я уже готова была полностью сдаться, но моя девочка не позволила мне этого. Значит, она не безнадежна. И знаешь, что она мне сказала? Что она сделала это ради меня. Потому что поняла, что я не вынесу смерти Элис. Она признает, что никогда ее не любила, и в этом смысле ничего не изменилось. Джери не строит из себя раскаявшуюся грешницу. Она говорит только, что любит меня. И я ей верю.

Алекс отвернулся от нее и подошел к окну.

— Ты можешь отдать ее в руки полиции. А я… я исчезну из твоей жизни. На этот счет не волнуйся. Ничто не напомнит тебе о случившемся. Я верю Джери, и теперь в моей жизни есть смысл. Впервые я поверила ей всей душой. Но ты… ты не обязан. И Элис тоже. Из вашей жизни мы просто уйдем.

Он молчал, засунув руки в карманы. Листок бумаги медленно спланировал на пол.

— Ну… — Бренда собралась с духом. — Ты будешь звонить… или это сделаю я? — Она взяла телефон в руки. — Алекс… скажи что-нибудь…

Он подошел и забрал у нее аппарат. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Алекс шагнул ей навстречу, и они обнялись.

— Ты очень сильная, Бренда, — выговорил он наконец. — Почему я раньше не замечал, что ты такая сильная? Мне казалось, что сильный из нас двоих я. А теперь чувствую, что мне без тебя не обойтись.

— Я всегда буду тебя любить, — прошептала Бренда. — Давай попрощаемся прямо сейчас… не стоит затягивать понапрасну.

Он закрыл ей рот рукой. Его голос обрел прежнюю силу.

— Помолчи, теперь говорить буду я. Никакой полиции… но твою дочь я не желаю больше здесь видеть. Надеюсь, ты меня понимаешь?

Она кивнула, опустив глаза.

— Я все время пытался вспомнить какой-то свой поступок, какое-то слово, которое могло ее оскорбить… и не мог. Она не обязана любить ни меня, ни Элис. Но у нее не было оснований для подобной ненависти. Во всем виновата ее собственная злобная натура… она пошла в своего папочку, только и всего. А тот был таким без особых причин.

— Да, я знаю.

— Я не осуждаю тебя за то, что ты скрывала от меня их роман с Тревисом… Тебе было стыдно, и я тебя понимаю. Этого дурака я тоже трогать не буду. Только попрошу убраться из города и не показываться здесь больше. Эти двое легко отделались.

— Алекс…

— Дай мне закончить. Если ты больше не хочешь быть моей женой, так и скажи… но я, как никогда, сейчас чувствую, что ты мне нужна. Не бросай меня, Бренда. Пожалуйста, не уходи.

— Но Джери…

— Я же не требую, чтобы ты не общалась с ней, не помогала… Ваши отношения не изменятся. За исключением того, что она больше не будет здесь жить. Это все, чего я прошу… согласись, не так уж и много.

— Я не заслуживаю тебя. — Бренда заплакала.

— Нет, дорогая. Ты мне сделал столько добра… Мне и Элис… и Джери… Ведь то хорошее, что ты вложила в нее, в конце концов победило. Разве этого мало?

Через минуту служанка вошла в гостиную и ахнула от изумления. Ее хозяин и Бренда целовались, как юные влюбленные. Она никак не ожидала такого конца этого сумасшедшего дня.


Лайза Питерсон всхлипывала, сидя у постели сына в больничной палате.

— Сынок, тебе лучше?

Тревис, чувствуя себя полным идиотом из-за того, что упал в обморок, буркнул что-то невнятное.

— Я так и знала, что с тобой что-то происходит… Мне сказали, что Алекс не будет возбуждать дела… Это все она, эта негодница? Можешь не отвечать, я и так знаю. Она во всем призналась. Хорошо еще, у нее совести хватило не сваливать на тебя… конечно, она и о тебе говорила, но признает, что придумала все сама. Твой брат Рональд так и ошивается вокруг Элис…

Тревис застонал, схватившись за голову в том месте, которое ушиб при падении.

— Теперь тебе тут ловить нечего… Придется начинать все сначала в другом месте… будь она проклята, эта Джери — кошмарная девка. Ты такого не заслуживаешь.

— Мама, хватит, — раздраженно перебил он ее. В глубине души Тревис готов был плясать от радости, что все закончилось так удачно и ему ничто не грозит.

Из всех чувств, которые он испытывал, — алчность, влечение к Джери, к Элис, раздражение на Рональда, трусость, — последнее явно одержало верх в его слабой натуре. Он хотел одного — поскорее смыться отсюда. Пусть он остался ни с чем, но и не вляпался ни во что серьезное. В следующий раз будет умнее. Не погонится сразу за двумя зайцами, а поставит на одного. Только бы мать перестала нудеть… Тревис снова схватился за голову.


Джери собирала свои вещи, двигаясь как сомнамбула. Из нее будто выпустили воздух. Но самое главное… какой-то моторчик внутри заглох… тот, что поддерживал ее все эти годы. И она знает какой. Это ненависть к Элис.

Она ее больше не ощущала. Как и того чувства, которое принимала за любовь к Тревису.

Осталась одна пустота.

Перед ней стояло лицо матери — и все исчезало… и плохое, и хорошее. Ей хотелось обнять ее и забыть обо всем. Это лицо не давало упасть духом, и она чувствовала, как в ней пробуждается что-то новое. Какая-то глубокая благодарность к той, которая удержала ее на краю пропасти, нашла в себе силы вопреки всему ей поверить.

Когда она думала об этом, то и сама начинала верить в себя.

* * *

Дин и Дженнифер Стэнтон, ставшие мужем и женой три дня назад, пришли навестить Бренду. Она уже выглядела намного лучше и держалась бодрее. Они все сидели в гостиной дома Китона и пили чай.

— Мы тут задумали кое-что… и надеемся на вашу помощь. Элис и Рональд поженились так странно… — начал объяснять Дин.

— В общем, мы считаем, что они заслуживают другой свадьбы, — перебила его Дженнифер, — такой, о которой Элис мечтала. Как вы считаете?