Светлана Воинская - Стервятница

— Я даже не знаю, как вас зовут.

— Джульетта, мой милый Ромео. Меня зовут Джульетта, — и она расхохоталась. — Сними полотенце, я хочу взглянуть, стоит ли за тебя браться. Хотя твоя слава — залог будущего процветания, мне нужно убедиться, что я ставлю на ту лошадку. Ну же!

Ромео послушался. Голый, он смотрел, как Джульетта стала серьезной, как облизнула губы, словно лакомка-кошка. Кончиком пальца она задумчиво провела по своей нежной шее. Ромео был возбужден, и от ее опытного взгляда это не укрылось. Она будто сама провоцировала его: вытащив веер, игриво провела по его плечу, там, где остался шрам от пули.

— Как легко тебя зажечь! — рассмеялась она. — Тише, тише… Я берусь за тебя, голубчик.

С того дня все переменилось в его жизни. Джульетта провела его по магазинам, выбрала гору одежды, сняла квартиру в престижном районе Лондона, посетила вместе с ним парикмахера.

— Кого я должен соблазнить? — спросил он за обедом в ресторане. Она наблюдала, как он ест, и улыбалась. Хоть этому его учить не нужно.

— В следующий четверг ты познакомишься с ней. Сорок лет, очень богата, ты сможешь выжать из нее все! Я расскажу про ее привычки, про ее любимые занятия.

— У нее есть муж?

— Да, и трое детей, уже взрослых. Но не беспокойся, ты не первый ее любовник. Она научена скрывать от мужа свои похождения. И потом это легче, у нее нет предубеждения против любви.

— Почему ты выбрала для нее меня?

— Ей нужно что-нибудь новое, свежее. Прежний любовник теперь угощает ее вином собственного изготовления, водит в театр… Он превратился в старую привычку, — она сморщили маленький носик. — Запомни одно: Кэтти никогда не должна узнать, что встреча с тобой не случайна. Она — моя близкая знакомая. А Ромео будет отдавать своей Джульетте двадцать пять процентов своих доходов. Понял?

В четверг Джульетта назначила встречу в ресторане. Он пришел чуть позже. Джульетта расположилась за столиком у окна, в ее компании ели мужчина и женщина. Та самая богачка, американка Кэтти Норвуд. Ромео медленно рассмотрел ее. Полная блондинка с насмешливыми глазами. Она с аппетитом ела, с удовольствием слушала щебет подруги, громко хохотала над анекдотами мужчины, смаковала вино. Госпожа Норвуд была гурманом жизни.

Неужели рядом муж? Он наблюдал за троицей. Джульетта смеялась, ее взгляд касался мужчины. Может, и не муж… Ромео отдал гарсону пластинку, тот подошел к граммофону. Заиграла музыка. Мужчина пригласил Джульетту танцевать. Женщина осталась за столиком одна. Настал момент знакомства. Ромео поднялся. Он заучил эту сцену наизусть — с поклоном он представился и предложил себя в партнеры по танго.

— Танго? Я не умею… Эти аргентинские танцы! Как странно…

Ромео забыл заученные речи.

— Вы боретесь? — он повелительно сжал ее руку. — Танго — танец-битва.

Ромео прижал ее к себе, увлекая чувственной настойчивостью движений, слишком откровенной. На ее лице он читал неудовольствие, оттенок страха.

— Лучшая партнерша для танго бесконечно покорна, — он заставил ее тело изогнуться, — и невероятно строптива одновременно. Вы такая? Чтобы добавить огня, скажу вам, аристократке: танго — танец бедняков! Возмущены? — Ромео провел коленом по внутренней стороне ее бедер. — Здесь, в Англии люди потеряли привычку держать друг друга в объятьях, — его дыхание обожгло ее белоснежную полную шею. — В вас кипит гнев? Задета гордость? — Ромео наклонил ее и резко приблизил, его губы коснулись ее щеки. — Неповиновение зажигает страсть.

Джульетта испуганно взглянула на своего спутника:

— Неуч! Что он плетет ей?

Ромео дотронулся губами виска Кэтти.

— Когда ты раздеваешься перед сном, то показываешь свою силу и слабость. Все становится явным. Так же и в танго.

Ее щеки горели, на ресницах дрожали капельки слез, она задыхалась. Никто никогда не смел так обращаться с ней! Словно она… рабыня?! Это непристойно, гадко.

— Я безжалостен? Говорят, танго исполнено не только страсти, но и смерти. Оттого оно столь невыносимо печально, полно боли, безнадежности.

Музыка прервалась, Ромео поцеловал ее ослабевшую руку и исчез. Кэтти буквально упала на стул. Гарри куда-то вышел. Джульетта остановила на подруге испытующий взгляд.

— Это было ужасно? Ты на себя не похожа! Растрепана…

— Ты знаешь, я чувствую себя так, словно занималась с ним любовью… здесь… прилюдно. И упивалась этим!

— Он назвался… не могу вспомнить его имя.

Кэтти разрыдалась, слезы опустошили ее, она чувствовала себя усталой и разбитой. Но она что-то чувствовала. За несколько минут она перечувствовала столько! Гнев, блаженство, унижение, страсть. Как в молодости…

— Он сказал, что танцору главное — найти хорошего партнера. Если это удается, они могут танцевать годами, но вряд ли будут интересоваться жизнью друг друга. Я была хорошим партнером?

— Да вряд ли. Он крутил тебя и так, и эдак. А у тебя, по-моему, ноги подкосились. Ты испугалась.

— Вначале, — дрожащей рукой Кэтти взяла бокал с вином и судорожными глотками выпила. — Найди его, Джули…

— Я без труда узнаю, где живет этот юноша, голубушка, — пообещала Джульетта.

…Молочная скатерть, фарфор, суп из белой фасоли с куриным мясом, спагетти, шампиньоны в сметане, рыба под майонезом, шампанское, взбитые сливки бисквитов, мороженое… Кэтти прислала для него белый костюм, ее платье отливало жемчугом. После ужина их ждала спальня цвета снега, он был уверен в этом. Но не смеялся этой причуде. Ромео был счастлив.

Весной его родина объявила войну Австро-Венгрии, но Ромео это мало касалось.

— Это Тома, — Джульетта указала на рыжеволосую хозяйку дома, принимающую гостей во фраке и брюках. Она выглядела подростком, мужской костюм подчеркивал узкие бедра и плоскую грудь.

— Это с ней ты хотела меня познакомить?

Джульетта расхохоталась.

— Нет! Упаси боже! По слухам она гермафродит. А это ее муж, романист.

— Странная парочка. Он более похож на женщину, нежели она.

— Женя гомосексуал. Их брак девственный, духовный.

Все разговаривали, хор голосов на минуту затихал, когда кто-то из гостей садился за пианино или декламировал странные, неприличные стихи. В гостиной курили, на столике стоял поднос с булочками, виски и чашки с какао. Джульетта проследила его взгляд, устремленный на скудное угощение.

— Главное пиршество здесь — беседа. Тебя шокирует обстановка? Голубчик, приглашение к Томе и Жене считают за честь.

В толпе он заметил молодого человека, грациозного, изящного. Его глаза и брови были аккуратно подведены.

— Это актер? Он забыл стереть грим.

— Я вас познакомлю. У Борисова своя балетная труппа. Очень влиятельный человек в мире искусства, — она поманила мужчину рукой и подставила щеку под его охотный поцелуй, после чего удалилась, подбадривающе подмигнув Ромео.

Борисов придирчиво осмотрел Ромео, в его глазах мелькнул таинственный огонек.

— У вас телосложение танцора. Вы берете уроки? Я могу пристроить вас… Кто-нибудь занимается вашей карьерой?

Ромео растерялся.

— Да нет, — он никогда не помышлял о балете.

— Вот карточка клуба, где я часто бываю. Скажем, в четверг я буду ждать вас. Мы познакомимся поближе, — и Борисов, словно кот, прикрыл сальные глазки подкрашенными ресницами. — Буду с нетерпением ждать…

Когда Джульетта вернулась, Ромео самодовольно улыбнулся.

— Это с ним ты хотела меня познакомить, с этим Борисовым. Браво! Он сразу понял, чего я стою. Пригласил меня в клуб.

— Надо придумать тебе имя, в этом клубе все называются античными или арабскими именами. Члены клуба — художественная богема, тебе будет полезно сблизиться с ними. Они проповедуют модное интеллектуальное развлечение, игру… — она замялась. — Борисов — прекрасная перспектива для тебя, он сформирует твой художественный вкус, раскроет скрытые, неизвестные тебе самому таланты…

Он всмотрелся в напряженное лицо Джульетты, она что-то недоговаривала.

— Иметь дело с мужчинами намного проще, чем с женщинами, голубчик.

Ромео побледнел, только теперь он отметил странное поведение собравшихся, развязный цинизм, вызывающий, хвастливый.

— Я буду давать тебе косметические советы, — шептал какой-то нахал смазливому юноше, приглаживая его светлые волосы. Женя обмахивался китайским веером, его ухоженные ногти были покрыты перламутром. Никто здесь не скрывал необычности своих вкусов и потому представал перед воспаленным взором Ромео в ореоле разврата. Он выбежал из гостиной. Внизу, в прихожей на полу сидел какой-то парень и выл во весь голос, обливаясь слезами:

— Не ходи! Не смей ходить к ней! — он цеплялся за полу пальто господина, что пытался вырваться из цепких объятий.

Ромео бросился в ванную, смочил пылающий лоб водой. Наконец, он вышел, собираясь покинуть дом. Он проходил мимо гостиной, когда услышал взрыв хохота:

— Пилот у Мон — в твоих устах новый анекдот. А помните того бедного арабского принца?

— И этот авиатор поднимал ее в воздух на аэроплане? Он мог перенести ее через Ла-Манш и показать небо Франции!

— Я никогда не могла понять, как эта тихоня кружит головы. О ее похождениях мы узнаем только из твоих уст, Тома. Мон молчалива, словно скромница-институтка.

— Подождите, она должна сейчас спуститься.

Заинтригованный, он прислушался к шепоту. Если этих странных людей мог кто-то удивить…

Голос Жени:

— Вы заметили, каждый здесь настойчиво требует внимания — сыплет остроумными репликами, звонко смеется или, наоборот, принимает надменно-скучающий вид. А Мон, словно бесстрастный наблюдатель, присядет в углу, закурит, и заговорит лишь тогда, когда к ней обратятся. Воплощение спокойствия, грации, достоинства. Без желания притягивать к себе взгляды.

— А вот и Мон!

Ромео выглянул из коридора. Он видел тонкий силуэт, промелькнувший за стеклом дверей. Молодая женщина целовала это бесполое существо Тому. Когда она обернулась, Ромео замер. Он не помнил, как очутился вдали от этих людей, в тишине гостиной, в кресле напротив нее.

— Я живу здесь, — он ожидал уловить в ее голосе оттенок смущения. Жить здесь? Признаваться в этом столь непринужденно?… Да, она и Фред всегда были не от мира сего. — Тома единственный человек, кто знает обо мне все. Она сама слишком необычна, чтобы осуждать странности моей жизни.

— Я всегда не понимал тебя, — женщины любили его задумчивый взгляд. Казалось, его мысли поглощены ими, ему нравится думать о них. — Ты изменилась… Была такой милой, маленькой, тоненькой. Повзрослела. Совсем взрослая, даже страшно…

У двери он что-то заметил, кончик лакового ботинка. Их подслушивал мужчина. Кого ревновали, ее или его? Он передернул плечами.

— Все эти люди… И ты рядом с ними…

— Скандальные, эпатажные, они поглощены собой. Им нет до меня дела. Никогда еще я не чувствовала себя столь спокойно. Они мой театральный занавес, моя ширма. Я в безопасности. Что касается тебя… Ты, поклонник любви, так нетерпим? Англия сделала из тебя пуританина?

Ромео вдруг испугался, что она узнает. Узнает про Джульетту и Кэтти, про приглашение Борисова в клуб… И этот ботинок у двери, их сторож. Он резко поднялся и направился к двери. В коридоре послышались пугливые шаги, узкая фигура, затянутая во фрак, исчезла в глубине дома. Тома.

Ромео прислал Монике коробку с белым платьем. Кэтти многому его научила, и «белый вечер» был безотказным средством соблазнить женщину. Ромео часто прибегал к этому способу и никогда не испытывал поражения. Блюда на столе были подобраны в изысканно-однообразной гамме, гостиная словно купалась в молоке цвета.

И вот она рядом, и беседа проникнута чувственностью. Немного отстраненная, она пока еще не привыкла к нему, но он заставит ее вспомнить.

— Хочешь, я скажу тебе комплимент?

— Еще один к той сотне, что ты уже сказал? — в ее голосе чувствовалось напряжение.

— Нет, это отдельно.

Задумчивый взгляд… Будто он видит в ней что-то потаенное, чего она сама о себе не знает. Будто угадывает в ней ведомые ему одному черты, как садовник, взлелеявший в своем розарии ослепительный экземпляр.

— Ты стала женщиной. Я это понял по позе, в которой ты сидишь, и взгляду. Я стал бояться тебя: боюсь видеть, слышать, прикасаться, боюсь сказать что-то не то. Ты так тонко все чувствуешь! Пойдем… Потанцуем…

Танец, знаменитая прелюдия к постели. Небытие прикосновений. Он улыбнулся — пытаясь унять внутреннюю дрожь, Моника вся сжалась. Напряженную, ее так легко спугнуть.