Валентина Мельникова - Стихийное бедствие

И это была она!

Разве мог он забыть эти глаза? На фотографии они казались гораздо ярче, чем в сумраке бара. А взгляд, полный нежности и страсти? Он до сих пор помнил запах ее волос, на фотографии они были длиннее, и атласную шелковистость ее кожи, вздрагивающей под его пальцами… И поцелуи помнил, когда она, склонившись, коснулась его лба, потом губ, шеи, груди… Господи, какая она была горячая и бесстыдная, там у окна…

— Что случилось? — Генерал заглянул через его руку. — Ты ее знаешь?

Максим с трудом проглотил слюну:

— Эта дама… Это и есть Ксения Остроумова?

— Да. — Генерал окинул его внимательным взглядом. — Ты что, встречался с ней раньше?

— М-м-м! Как сказать… — В голове у него был сплошной туман. Он не соображал, что с ним происходит, не знал, что ответить генералу. Наконец нашелся:

— Кажется, я действительно видел ее в какой-то передаче.

Максим почувствовал мгновенную, ничем не объяснимую боль в груди, словно от предчувствия новой, невосполнимой утраты. Итак, женщина в гостинице «Мургаб» была не кем иным, как Ксенией Остроумовой, звездой российского телевидения.

Лет десять — двенадцать назад она вела какую-то детскую передачу, и вся их группа исправно, раз в неделю, если позволяли обстоятельства, с упоением наблюдала за приключениями плюшевых зверушек и их веселой подружки Ксюши. Командование не запрещало, ребята тем самым спасались от стрессов и нервных перегрузок, и он в числе прочих тоже был слегка влюблен в голубоглазую красавицу, сознавая, что ему до нее так же далеко, как и до полной победы коммунизма… Поэтому, может, и не узнал ее в баре, что предположить не мог, чтобы его давняя мечта спустилась со звездного Олимпа на эту вонючую, выжженную солнцем землю…

Нет, теперь он уже точно ничего не понимал!

Как могла Ксения Остроумова оказаться той грустной, одинокой женщиной, пытавшейся напиться в грязном дешевом баре? У нее не было ни сменного белья, ни номера в гостинице, ни имени… «Давай обойдемся без имен», — сказала она ему и сделала все так, как хотела!

Максим бросил фотографию на стол, и она, скользнув по гладкой поверхности, приземлилась у генеральских ног. Не обращая внимания на его удивленный взгляд, Максим залпом выпил остатки чая и с глухим стуком опустил чашку на стол.

Ярость, как озверевшая от голода волчица, рвала его на части. Эта мадам не назвала своего имени, потому что боялась, что он станет ее преследовать и в конце концов или достанет своими ухаживаниями, или, того хуже, будет шантажировать… Возможно, в ее среде это — в порядке вещей. Там, где правят деньги, обходятся без лишних церемоний и сантиментов. И именно поэтому она убежала от него, не простившись, пока он спал? Господи, неужели она могла так о нем думать, после того, что они пережили вместе?

Скверное настроение, от которого Максим пытался отделаться весь день, не шло ни в какое сравнение с яростью, полностью захватившей его сознание. Она решила, что если звезда, так ей все позволено?! Что она может поиграть с человеком, а потом просто выбросить, если он ей надоест?

— Прости, полковник, — ворвался в его сознание генеральский бас, — но мне не слишком нравится твоя реакция на эту даму.

— Все в порядке! — пробормотал Максим и взял другую фотографию, где Ксения держала перед Ариповым микрофон и мило улыбалась в объектив. — Но по правде, я несколько не готов…

— К чему именно? — Катаев вернулся в свое кресло и недовольно уставился на него. — Вопрос поставлен на государственном уровне, и не мне тебя, Богуш, учить и лишний раз объяснять, что необходимо делать! Бабу надо выручать! Но поначалу хотя бы выяснить ее местонахождение.

Как вы это представляете? — подумал Максим.

Может, с Садыкова начать? Совета у мерзавца попросить, где искать телезвезду Ксению Остроумову?

Но на самом деле ничего подобного не сказал, лишь посмотрел в глаза генералу.

— Я сделаю все, чтобы ее найти, товарищ генерал, но для этого мне кое-что потребуется…

Генерал внимательно выслушал, заверив, что с его стороны Максим может рассчитывать на всяческую поддержку и действенную помощь, конечно, в пределах допустимого и не свыше его генеральских полномочий. На том и расстались, полностью удовлетворенные исходом дела. Командующий — тем, что свалил с себя очередной груз ответственности, Максим — пониманием того, что сделает все от него зависящее, чтобы найти эту сучку из высшего общества и показать ей, как следует обращаться с людьми! Он не позволит чувствам вновь взять вверх над разумом и достанет эту дрянь даже из-под земли. И в следующий раз она будет знать, что после того, как провела с человеком ночь, следует хотя бы попрощаться с ним…

— Привет! — послышалось ей сквозь темноту, и кто-то несколько раз, но не сильно похлопал ее по щекам. Ксения с трудом разлепила веки и тут же зажмурилась от яркого света, бившего прямо в лицо. Напротив кто-то сидел, похоже мужчина. Его лицо скрывалось в тени от абажура. Он курил и, положив нога на ногу, задумчиво покачивал носком ботинка из хорошей кожи, тускло блестевшей в сумраке комнаты.

Ксения попыталась отклониться от луча света и чуть не упала. Оказывается, на заведенных назад руках у нее надеты наручники, да вдобавок ко всему еще и к стулу привязали крест-накрест веревками. Она попробовала пошевелиться, но безуспешно — привязали ее крепко.

— Привет, — прозвучало вновь почти ласково с противоположного конца комнаты, и Ксения поняла, что мужчина напротив нее — Аликпер Садыков. — Как вы себя чувствуете?

— Превосходно! — Ксения исподлобья посмотрела на него. — Что вы себе позволяете, Садыков?

Уберите сейчас же свет!

— Слушаюсь и повинуюсь. — Он что-то быстро приказал на родном языке, и лампы моментально, погасли. Ксения облегченно вздохнула. Некоторое время она видела все вокруг сквозь наслоение черных пятен, да под веками резало, словно туда насыпали песку…

— Прошу прощения.

Садыков встал и подошел к ней. Прошелся пальцами по веревке, словно проверил надежность узлов, и навис над ней массивным торсом. От него несло застарелым запахом чеснока и перегара, и Ксения невольно дернулась на стуле, пытаясь уклониться от потока мерзкой вони, исходившей от начальника службы безопасности президента.

— Что, не нравится? — усмехнулся Садыков и, склонившись, приблизил к ней почти вплотную круглое одутловатое лицо, изрытое следами юношеских угрей и покрытое мелкими бусинками пота.

Хищно сверкнул золотой зуб, и Садыков осклабился, заметив, как заерзала на сиденье Ксения, пытаясь уклониться от его зловонного дыхания.

— Не нравится, — сердито проворчала она, стараясь не встречаться взглядом с маленькими черными глазками в обрамлении толстых век. — На каком основании вы похитили меня? Что вам, спрашивается, надо?

— Что нам, спрашивается, надо? — Садыков медленно вернулся на свое место и принялся задумчиво постукивать указательным пальцем по столешнице, игриво при этом приговаривая:

— Что нам надо? Что нам надо? Шоколада… — И вдруг лицо его мгновенно исказилось, перекосилось гневом, и он стукнул кулаком по столешнице так, что подпрыгнула стоящая рядом настольная лампа. — Мне необходимо знать, как твои люди попали в горы? Вы с самого начала замышляли эту авантюру?

— Какую авантюру? — несказанно удивилась Ксения. — Какие люди?

— Твоя съемочная группа! — проревел, уже не скрывая ярости, Садыков. — Та самая группа, с которой ты снимала сладенький фильм об Арипове!

— Ребята в горах? — воскликнула она потрясенно, а про себя подумала, что это очень даже похоже на двух негодяев, которые решили ее не подставлять, но все-таки выполнить задание редакции и встретиться с лидером оппозиции. Но каковы все-таки мерзавцы! Как ловко обвели ее вокруг пальца! Она даже секунды не сомневалась, что они отправились на рынок прикупить фруктов… Мерзавцы! Но и молодцы, если им удалось то, что задумали…

— Ты — хорошая актриса! — усмехнулся Садыков. — Но я не прощаю, когда со мной ведут двойную игру! Я заставлю твоих друзей спуститься вниз.

— Интересно, каким образом? — усмехнулась Ксения. — Неужто на парашюте?

— Зачем? — Узкие глаза превратились почти в невидимые щелочки, и Садыков произнес уже более спокойно — Они сами придут за тобой, когда получат видеокассету, где ты будешь умолять их спасти тебя.

— Я никого не буду умолять, — произнесла сквозь зубы Ксения.

— Будешь! — Желтый металл вновь блеснул во рту Садыкова. — Мои аскеры заставят. — Он обернулся и кивнул кому-то, скрывающемуся в сумраке за его спиной. И тут же, словно джинн из лампы, появился здоровенный малый с длинным узким ножом в руках.

Садыков кивнул на него:

— Сначала он поразвлечется с твоими щечками, потом с губами, потом отрежет одно ушко, другое…

Если и это не поможет, займется глазками, а в перерывах тебя будет трахать по очереди вся моя гвардия. Им плевать, как ты будешь выглядеть. Или, скорее всего, я брошу тебя в камеру к двум ублюдкам, которые страдают одной знойной болезнью и с радостью ею с тобой поделятся. И учти, видеокассета попадет не только к твоим друзьям, но и к Егору Кантемирову. Вот уж обрадуется твой любовничек!

Прям спасу нет, как обрадуется!

— Ты, сволочь! Арипов знает, что ты затеял? — Ксения попыталась вскочить на ноги, забыв, что привязана к стулу, и вместе с ним повалилась на пол.

— Ах ты, бедная моя! — преувеличенно заботливо съехидничал Садыков и приказал малому с ножом:

— Подними ее.

Тот молча выполнил приказание и снова отступил в тень. Садыков подошел к женщине и, ухватив ее за волосы, развернул лицом к себе.

— Арипов знает ровно столько, сколько ему положено знать. — Вновь поток вони обдал ее лицо. — Сегодня утром он приказал мне найти тебя во что бы то ни стало и обеспечить твою безопасность. Но сама понимаешь, все наши усилия оказались напрасны. Ксения Остроумова исчезла бесследно. Возможно, ее тело сейчас рвут на кусочки шакалы или крысы… Это ведь только Аллаху да мне известно, где ты находишься!

Ксения помотала головой, стараясь не выдать отчаяние. Она не понаслышке знала, на что способны головорезы Садыкова, и понимала, что вряд ли получится вырваться из их лап живой и невредимой. И неожиданно вспомнила лицо Максима. В тот самый момент, когда он смотрел на нее сквозь зеркало. И вдруг успокоилась. Пока ничего страшного не произошло, если не считать того, что она связана по рукам и ногам. Возможно, стоит немного потянуть время…

— Ребята действительно у Рахимова или это только ваши подозрения? — справилась она на всякий случай.

— Подозрения, не лишенные основания, — усмехнулся Садыков, — но это не имеет значения. Рано или поздно, но они ответят на мой вопрос: кто помог им выбраться из города и проскользнуть мимо постов на дорогах. И я думаю, вы уже согласны помочь мне в этом благородном деле?

Ксения облизала пересохшие губы.

— Вы считаете, что я могу сойти за Иуду?

— Куда ты денешься? — махнул рукой Садыков. — Сыграешь, как миленькая. Иначе я ведь тебя не только изуродую, но еще и ославлю, как самую примитивную воришку.

— Воришку? — задохнулась от негодования Ксения. — На что это ты, позволь узнать, опять намекаешь?

— На то и намекаю, — с явным злорадством усмехнулся Садыков. — Вспомни, с кем сегодня ночью трахалась? Говорят, с таким упоением и восторгом, что позавидовать можно. — Он потер ладони и ощерился в скабрезной ухмылке. — Так вот, твой ночной дружок утром сделал заявление, что ты его обокрала. Стибрила, так сказать, кошелек с крупной суммой денег!

— Кошелек?! — Ксении показалось, что она со страшным свистом летит куда-то в пропасть. Неимоверным усилием воли она заставила себя успокоиться и спросила почти безразлично:

— Что за ерунду вы городите, господин Садыков? Какой ночной друг? Какой еще к черту кошелек?

— Ты, оказывается, плохо меня знаешь, Ксюша Остроумова, — с ласковой улыбкой на устах, но с явной издевкой в голосе произнес Садыков, — неужто я б оставил тебя без наблюдения? Да мне каждый твой шаг известен с того момента, как ты еще решала, поехать или не поехать в Баджустан… К тому же твой ночной… — он со смаком произнес неприличное слово, — тоже не воспитанник детского сада. К слову, — мучитель посмотрел на часы, — мои орлы…

В дверь постучали, и Садыков, прервав свой садистский спич, резко выкрикнул какое-то короткое слово, видно, приказал стучавшему войти. Через секунду на пороге возник здоровенный детина в камуфляже и черном берете. Он что-то быстро доложил Садыкову. И Ксения увидела, как тот побагровел и взревел по-русски:

— Тв-вою мать!

И дальше на голову вошедшего обрушилась такая мощная лавина непечатных слов и выражений, что Ксения даже покачала головой от изумления, подивившись чрезвычайно богатому словарному запасу бывшего гэбиста. Садыков потрясал кулаками и стучал ногами так, что казалось, еще минута — и пол под ним не выдержит, провалится. Но не провалился.