И она принялась спускаться по склону к озеру.

Юбка, порванная по шву, обнажала полное, все в синих ниточках вен бедро. Нелепой, ковыляющей походкой Галина Ивановна пробиралась между камней, оступаясь и падая на толстую задницу, затек с трудом поднималась, но шла, не оглядываясь, хотя понимала, что Джузеппе и Анюта смотрят ей вслед.

Девушка бросилась было остановить ее, но Джузеппе удержал Анюту за руку:

— Оставь, пускай уходит. Она что, мало крови тебе попортила?

Анюта понаблюдала, как Галина Ивановна форсирует очередное препятствие, и повернулась к Джузеппе:

— Думаешь, с ней ничего не случится?

— А мне плевать! — буркнул итальянец. — Я не хочу больше рисковать ради ее гнусной душонки.

Мы сделали все, что могли. Пускай проваливает и спасается, как сумеет. Но чует мое сердце, мы еще с ней столкнемся.

Он снова потер шрам на груди, и Анюта обеспокоенно спросила:

— Тебе нехорошо?

Джузеппе поднял на нее глаза и едва заметно улыбнулся:

— Ничего, ничего, дорогая! Все проходит, и здоровье тоже. Никогда не думал, что буду демонстрировать свои болячки на виду у молодой красивой женщины. — Он взял ее за руку. — Скажи, не будь в твоей жизни Костина, ты бы пошла за меня замуж?

— Ты что, Джузеппе? — Анюта сердито сверкнула глазами и выдернула руку. — Какой еще Костин?

С чего ты взял? Он же лет на двадцать старше меня!

— Любовь не считается с разницей в возрасте, — вздохнул Джузеппе. — Не бойся, что он старше. Главное — он хороший человек.

— Как я могу о чем-то загадывать, — прошептала Анюта и отвернулась, стараясь не показать Джузеппе слезы, которые всякий раз выступали на глазах, когда она вспоминала Юрия Ивановича, — как я могу думать о нем, если ничего о нем не знаю. Наверняка он женат и у него куча детей, а может, и внуков.

— Костин не женат. — Джузеппе снова мягко взял ее за руку. — По крайней мере, за неделю до приезда в Баджустан он написал в одной анкете, что холост.

— Правда? — Анюта посмотрела на него с недоверием, но счастье высушило слезы в ее глазах. — Откуда ты знаешь?

— Служба такая. — Джузеппе пожал плечами. — Скорее всего, он тоже знаток моей анкеты… Словом, мы друг друга стоим. И если у вас с ним получится, то я буду очень рад, хотя здесь… — он прижал руку к сердцу, — будет немного болеть: почему я встретил тебя, но слишком поздно.

— Джузеппе, — изумилась Анюта, — ты шутишь? Ты никогда даже словом не намекал. Что произошло?

— Стихийное бедствие, — улыбнулся печально Джузеппе. — Любовь настигает нас, как стихийное бедствие. И нет от нее ни пощады, ни спасения. А когда она уходит, точно так же оставляет после себя рваные раны, только на сердце, и еще — пустыню в душе.

Анюта ничего не ответила, лишь покачала головой. Что она могла сказать сейчас Джузеппе? После короткой встречи с Костиным в Хороге, которая вылилась в неожиданный и бурный роман, она не думала, что снова встретит его здесь, в Баджустане. В ее жизни было немало мужчин и несколько долгих связей. Как и всякая девушка, она мечтала о чистой, всепоглощающей любви, но к двадцати пяти годам поняла, что мужчины не слишком спешат разделить ее светлые чувства и порой довольствуются одной ночью, редко отваживаясь на следующую встречу.

Она была красива и соблазнительна, ее сильное, тренированное тело жаждало любви, но у нее был трезвый и острый ум, чтобы довольно быстро понять: нельзя гоняться за любовью, она сама тебя настигнет — неотвратимо и с той неизбежностью, с какой утро приходит на смену ночи…

Любовь бежит от тех, кто гонится за нею,

А тем, кто прочь бежит, кидается на шею, —

вспомнились ей вдруг строчки из ее девичьей заветной тетрадки. Кажется, их написал Шекспир, а может, кто-то другой не менее мудрый. Но ей очень хотелось, чтобы они оказались правдой. Ведь она не искала встречи с Костиным, не преследовала его, не изводила письмами… И судьба приготовила ей подарок.

Она вновь его встретила. И поняла с первого мгновения, что никогда не переставала его любить. Правда, в Ашкене Костин вел себя более чем сдержанно, но глаза… Глаза его выдавали. Он не сказал ни единого слова о своих чувствах, но сколько нежности было в его взгляде, когда он смотрел на нее или касался ее руки… Слишком много нежности. Но Анюта с большей готовностью прыгнула бы в яму со змеями, чем первой призналась бы ему в любви. Возможно, потому, что слегка побаивалась его реакции на свои откровения. Ведь он был строг и требователен, окружающие с готовностью подчинялись ему, а она могла просто нафантазировать, сочинить красивую сказку.

Сколько раз она их сочиняла и сколько раз плакала от их печального финала. Такого в сказках не бывает.

Максим Богуш, с которым она некоторое время была в близких отношениях, но не испытывала такого восторга, как с Костиным, тоже поначалу казался ей принцем на белом коне. Но вскоре Анюта почувствовала и поняла, что конь его скачет в другом направлении, а она — всего лишь лекарство, вернее, гомеопатическое средство, с помощью которого он забывает о действительности.

Анюта расправила плечи, вдохнула полной грудью свежий воздух. Солнце припекало все сильнее, и грязный поток на дне расселины превратился в вязкий, вяло текущий ручей. Почему-то эти мысли совсем ее не огорчили. Возможно, потому, что она окончательно осознала, что любит? Или почувствовала каким-то, чуть ли не сверхъестественным образом, что впереди у нее третья встреча с Юрием Ивановичем? И если он не решится, она не постесняется и скажет сама, как болит и волнуется ее сердце, как стонет и бьется в груди, когда его нет рядом. О господи, она ничего не знает о его судьбе… Анюта перевела дыхание, стараясь скрыть от Джузеппе судорожный вздох, и посмотрела вперед уже более осмысленным взглядом.

Галина Ивановна скрылась из вида. Джузеппе весело улыбнулся и подмигнул Анюте.

— Кстати, она пошла совсем не туда, куда надо.

— То есть? — опешила Анюта.

— Она не захотела нас слушать. Так что пусть добирается как хочет. А мы пойдем левее. Там есть дорога, которая выходит как раз к хозяйственному двору турбазы, а это в двух шагах от домика Кузьмича. — Он внимательно посмотрел на девушку, отметил ее раскрасневшееся лицо и мягко добавил:

— Твой Костин, Анюта, упрямый человек. Если он поставил перед собой цель, то не допустит, чтобы его убили, иначе это помешает его планам. Он очень беспокоился о тебе, я же видел. Особенно когда началась война… Не знаю, о чем он думал чаще — о тебе или о своем задании. И я скажу тебе больше.

Его профессия несовместима с личными интересами. И если он почти в открытую их проявил, значит, пришла пора и для полковника Костина влюбиться по-настоящему. — Джузеппе потрепал ее по руке, и Анюта почувствовала дрожь его пальцев. — Он и сейчас думает о тебе и надеется, что ты не погибла.

И сделает все, чтобы тебя отыскать.

Анюта счастливо улыбнулась. Слова Джузеппе были для нее целительнее всяческих бальзамов и волшебных снадобий. Душа запела, а сердце затрепетало в предчувствии восторга от встречи с Юрием Ивановичем. Анюта ничего не сказала о своих мечтах Джузеппе, но походка ее стала увереннее. Она уже не карабкалась по камням, а легко перепрыгивала с одного на другой и, кажется, при этом напевала что-то.

И Джузеппе, наблюдая за этим неожиданным превращением усталого, безразличного существа в цветущую девушку, подумал, что обретенные надежды излечивают человека гораздо быстрее и успешнее, чем таблетки или даже инъекции.

Глава 27

Джузеппе оказался прав. Спустя полчаса они вышли на дорогу, по которой мог проехать даже грузовик, и вскоре увидели турбазу. Десятка два бунгало и несколько двухэтажных коттеджей расположились на огромной поляне, ограниченной с трех сторон подковой густого елового леса, а с четвертой — береговой линией. Высоко вздымались вверх скальные отроги.

По ним сбегали вниз снежники и ледники, которые сверкали на солнце, как драгоценные ожерелья на длинных шейках красавиц или диадемы в их роскошных волосах.

Вода подошла почти вплотную к первым домикам турбазы. Длинный причал и несколько больших спортивных лодок хорошо просматривались сверху, но они были полностью затоплены, и вряд ли Анюта и Джузеппе своими слабыми силами даже с помощью Кузьмича могли бы поднять их со дна.

— Да, — устало произнес Джузеппе, — видно, Кузьмич не ожидал, что вода поднимется так высоко, иначе оттащил бы лодки повыше.

— А может, его вовсе и нет на турбазе? — забеспокоилась Анюта. — Ты говорил, что у него есть катер или даже два. Но я не вижу ни одного.

— Катера могут находиться в эллинге, — с сомнением в голосе сказал Джузеппе, озираясь по сторонам, — или он отвел их в другое, безопасное место.

— А если их сорвало и унесло в озеро? — продолжала допытываться девушка. — Или он смылся в Киргизию от греха подальше?

— Не думаю, что в Киргизию, — покачал головой Джузеппе, — там за ним давно охотятся. Он у их пограничников как кость в горле.

До турбазы оставалось метров сто или чуть больше. Они находились на краю невысокого каменистого холма, с которого хорошо просматривалась ее территория и большая часть берега.

— Иди сюда, — позвал ее Джузеппе и, приглашая сесть, хлопнул ладонью по плите песчаника. Давай посмотрим, что к чему, чтобы не напороться на неприятность. — Он говорил вполне спокойно, стараясь не показать Анюте, что чувство тревоги охватило его с первого взгляда на домики турбазы, и Джузеппе не мог пока найти ему объяснения. Но признайся он в этом, девушка тут же засыпала бы его вопросами.

— Ты полагаешь… — начала было Анюта и осеклась.

Из леса показалась странная фигура. Человек качался из стороны в сторону, как пьяный, хватался руками за стволы деревьев, а последние несколько десятков шагов до ворот почти полз и лишь у забора снова поднялся на ноги.

— Это же Галина Ивановна, — воскликнула потрясенно Анюта, — она все-таки дошла! Но она на последнем издыхании, надо ей помочь…

Она рванулась с места, но Джузеппе удержал ее за руку:

— Сиди и смотри! Она сейчас вместо разведчика. И не глупи, она сама выбрала эту роль.

Галина Ивановна тем временем с трудом миновала ворота, одна створка которых была распахнута настежь, и заковыляла к ближайшему домику с небольшой голубой верандой. Как пояснил Джузеппе, в нем проживал Кузьмич.

По всем правилам, сторож давно уже должен был появиться на крыльце и броситься на помощь женщине. Но вокруг было по-прежнему тихо, вероятно, как в первый день Творения: ни звука, ни движения…

И Джузеппе наконец понял, что его встревожило. Алабаи… Кузьмич держал трех огромных псов с купированными ушами и хвостами. Псов, которые никогда не лаяли по пустякам, но одного вида которых хватало, чтобы отбить охоту любителям легкой поживы проникнуть на территорию турбазы. Алабаи встречали любого чужака, брали его в клещи и молча их сжимали до тех пор, пока нежелательный элемент не начинал блажить во весь голос о помощи или не ретировался тем же путем, каким проник на охраняемую ими территорию.

Но Галину Ивановну псы не встретили. И это подтверждало самые мрачные предположения: Кузьмич покинул турбазу. А это существенно осложняло их планы. Но с того места, где они сидели сейчас с Анютой, хорошо было видно, что окна всех без исключения домиков — и бунгало и коттеджей — заколочены досками и кусками фанеры, а в избушке, наоборот, сияли стеклами, а одно даже было распахнуто настежь. Это обстоятельство вселило некоторую надежду в сердце Джузеппе. Вероятно, его приятель и вправду куда-то ненадолго отлучился. Но опять же почему не оставил алабаев для охраны?

Джузеппе окончательно запутался в своих рассуждениях и предположениях и решил продолжать наблюдение за Галиной Ивановной. Та уже добралась до крыльца и, перебирая руками по перилам и с трудом поднимая ноги, кое-как поднялась по ступеням и толкнула рукой входную дверь.

— Дверь не заперта, — констатировал шепотом Джузеппе то, что Анюта видела и без него. — Она вошла…

— Но почему ваш Кузьмин… — Анюта не закончила фразу и схватила Джузеппе за руку. — Смотрите, что с ней?

Галина Ивановна почти мгновенно вновь показалась в дверном проеме. Она держалась одной рукой за косяк, другую прижимала к горлу. Возможно, женщина кричала или стонала, но до них не долетело ни звука. Она сделала шаг, другой, оторвала руку от косяка и, развернувшись, спиной упала на крыльцо как подкошенная.

Анюта вскочила на ноги:

— Что с ней? Надо помочь!

— Подожди! Сядь! — неожиданно строго прикрикнул Джузеппе. — Кажется, что-то ее сильно напугало, иначе она осталась бы в домике.

— А может, ее ранили или убили? — спросила испуганно Анюта.

— Тогда бы мы увидели на досках кровь, — вполне резонно ответил Джузеппе. — Нет, она упала в обморок.

— А если она упала в обморок от голода, а не от испуга? — продолжала допытываться Анюта, с тревогой всматриваясь в неподвижное тело. — Вдруг она уже умерла?