Максим ласково погладил ее грудь, прижался губами к соску и, оторвавшись на мгновение, прошептал:

— Так как же все-таки тебя зовут?

— Что? — пробормотала она.

— Как тебя зовут, скажи мне. — Он задвигался в ней, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, повторяя раз за разом:

— Скажи, скажи…

Все плыло у нее перед глазами, она задыхалась от собственных стонов, почти всхлипов, а он все не успокаивался, целуя и упрашивая назвать свое имя.

— Нет, не сейчас, — простонала она умоляюще и перевернулась на живот. Теперь его движения в ней стали ощущаться еще острее. Уже не стесняясь, она вскрикивала в голос, стонала и умоляла не останавливаться.

Впившись зубами в подушку, чтобы окончательно не переполошить своими криками гостиницу, она приподнялась на колени, и Максим, словно выпустив наружу свою дикую натуру, схватил ее за бедра, и она почти потеряла сознание, переживая каждый его толчок будто огненную вспышку, пронзающую мозг и приносящую огромное наслаждение. Кровать скрипела, спинка ее ходила ходуном и с шумом ударялась о голую стену. Крики и стоны разносились по всей комнате. Но любовники уже бросились в омут страсти, и только от них самих зависело, выплывут они из него или нет.


Максим зажег сигарету и глубоко вдохнул сизый дым. Он уже выкурил то количество сигарет, что позволял себе ежедневно, однако не мог отказать себе еще в одном удовольствии и продлить наслаждение, подаренное ему этой незнакомой, но лучшей из всех женщин в его жизни.

Какой она была смелой и горячей! Она завела его с полоборота, не дав ни единого шанса отступить или задуматься о последствиях этой бурно проведенной ночи. Она требовала и отдавала, бесстыдно и в то же время целомудренно. Он не услышал от нее грязных слов, на которые так щедра Анюта при всей ее внешней кроткости. Его незнакомка во много раз красивее и ласковее, даже ее необузданность казалась естественной и желанной. И этот взрыв эмоций камня на камне не оставил от его попахивающего цинизмом пренебрежительного отношения к женщинам. Прежде, опасаясь лишних хлопот, он бы и не подумал узнать ее имя. А сейчас только об этом и думал. Кто она такая? Как ее зовут?

Он рассчитывал спросить об этом раньше, но она мгновенно заснула, как только он ее отпустил. Жалко было ее будить. Пока. Но вскоре он сделает это обязательно, и тогда ей наверняка понадобятся силы, чтобы исполнить все, что он от нее захочет.

Максим вгляделся в лицо женщины. Похоже, она младше его, но не намного. Сейчас она казалась ему еще красивее, чем тогда в баре. Напряжение отпустило, мягкая улыбка блуждала по губам, словно и во сне она переживала мгновения страсти. При одном воспоминании об этом Максима вновь охватило желание. Увидев ее в баре, он даже не помышлял, что все у них так чудесно сладится, особенно в постели.

И опять тревога закралась в его сердце. Какие потрясения смогли заставить эту сногсшибательную женщину забыть о здравом смысле, переступить через приличия и подарить ему удивительную ночь?

Что побудило ее пойти с незнакомым человеком и отдаться ему без остатка? Кризис? Несчастье? Недавняя трагедия? Скука и одиночество? Или, может, она настолько развратна и хитра, что сумела обвести его вокруг пальца ради каких-то своих низменных интересов? Он содрогнулся от отвращения: все те гнусности, что ему довелось испытать, — совсем не повод подозревать эту женщину. В подобных вещах интуиция его не подводила, и он надеялся, что не подведет и на этот раз.

Он осторожно погладил ее по голове. Она тут же открыла глаза и с наслаждением потянулась.

— Ну, теперь ты мне скажешь? — лениво протянул он, одновременно замечая мельчайшие детали ее лица, каждого ее движения и жеста.

— Скажу — что? — Голос у нее был низким, а сама она казалась более спокойной и расслабленной.

И чрезвычайно довольной.

— Свое имя. — Максим просунул руку под одеяло и погладил ее бедро.

Ксения вздохнула, сонно пробормотала:

— Утром скажу, — и попросила:

— Пожалуйста, погладь мне спину. Когда ты прикоснулся к ней в баре, я чуть не умерла от блаженства.

— Честно сказать, я боялся, что ты умрешь позже — в постели, — улыбнулся Максим.

— В постели была уже агония, — весело парировала она и зажмурилась от удовольствия, как котенок, когда его пальцы принялись нежно массировать спину вдоль позвоночника и между лопатками. — М-м-м, просто восхитительно…

— Не понимаю, почему ты не хочешь назвать себя, — настаивал Максим, не прекращая своего занятия. — К чему эти тайны? Или ты кого-то боишься?

Ее чуть припухшие от поцелуев губы изогнулись в улыбке.

«Господи, она сводит меня с ума!» — с восторгом поставил себе диагноз Максим.

— Ты считаешь, что утром мы все еще будем вместе? — промурлыкала она и повернулась к нему лицом.

— Ты не забыла, что это моя комната, и у тебя ни за какие коврижки не получится выдворить меня отсюда, — сухо напомнил он.

— Просто мне хочется поиграть в секреты. Неужели не понятно?

Он не смог не улыбнуться:

— Ладно, поиграй в свои секреты, но утром — берегись! Я досконально изучу твой паспорт и все, что к нему полагается.

Непонятно почему, но его слова вызвали у нее приступ смеха. Она была очаровательна, когда смеялась, а ведь в баре показалась ему такой грустной и серьезной!

— Мне нравится, когда ты смеешься, — признался он, — но еще больше, когда стонешь подо мной…

Внезапно он почувствовал, что ее тело напряглось. Она закрыла глаза:

— Тебе правда нравится?

— Правда. Очень…

Она покраснела и потерлась щекой об его плечо.

— Обычно… я веду себя тихо…

Он погладил ее по голове и обнял за плечи. Ее стыдливость заставляла Максима вести себя несколько покровительственно по отношению к ней.

— Что ж, я только рад, что сегодня ты была другой. — И он поцеловал ее в макушку, как ребенка.

— И еще… — Она опять замолчала и облизала губы.

— Не бойся, продолжай. — Он вновь стал поглаживать ее спину и почувствовал, что в нем возникает желание, но больше не хотел набрасываться на нее, как в первый раз. Сейчас это произойдет гораздо медленнее и нежнее. — Что ты хотела сказать?

— Мне нравится, как стонешь ты. Ну, словом, мне показалось, что это тебе тоже безумно нравится.

— Нравится? — насмешливо переспросил он. — Мягко сказано. У меня крыша от тебя поехала и до сих пор не вернулась обратно. Если бы меня придавил бульдозер, обрушились стены или провалился пол, клянусь, я бы даже не заметил этого.

— Конечно, ты преувеличиваешь, — произнесла она задумчиво, — но я тоже знаю, что со мной ничего подобного не было. Обычно все не так — проще и быстрее…

— Да, — тихо согласился он, — проще и обыкновенное.

Максим сжал ее ладонь, и она медленно перевернулась на спину. Он услышал глубокий вздох, когда его губы прижались к ее теплой груди. Он нежно ласкал ее, опускаясь все ниже и ниже…

— Что ты делаешь, — вскрикнула она, невольно выгибаясь навстречу его пальцам.

— А как ты думаешь? — пробормотал он, раздвигая ей ноги.

Взгляды их встретились, и он понимающе улыбнулся. Сейчас она выглядела возбужденной, а не растерянной. Их взаимное влечение оказалось гораздо сильнее, чем они представляли.

— Неужели ты опять… — засомневалась она, но на всякий случай обхватила его поясницу ногами.

— А ты попробуй, останови меня…

Он вошел в нее. Она вздрогнула и выгнулась ему навстречу, еле найдя силы пробурчать в ответ:

— Только у меня и дел, что тебя останавливать…


Максим проснулся от яркого дневного света. Шторы на окнах не были задернуты, и комнату заливало утреннее солнце. Обычно он спал очень чутко, но после такой ночи… Изнурительная страсть, полное удовлетворение погрузили его в беспробудный, сродни наркотическому, сон. Не замечая бьющих прямо в глаза солнечных лучей, не обращая внимания на нарастающую с каждой минутой жару, он продолжал лежать неподвижно, наслаждаясь блаженным покоем, какого не испытывал уже много лет. Вернее, не помнил, когда еще испытывал подобный восторг и восхищение. Эта женщина… Она, казалось, вывернула его наизнанку и чуть не погубила.

Но он совсем не сердился на нее. Лежа с закрытыми глазами, он улыбался и только что не пускал слюни от счастья, как грудной младенец. Ее руки, губы, шепот, разгоряченное желанием лицо…

Максим вздохнул и проглотил вязкую слюну. Неужто он снова хочет ее? Может, и вправду… А потом они еще поспят…

— Похоже, ты доведешь меня до реанимации, — пробормотал Максим, поворачиваясь на бок, чтобы посмотреть на свою вчерашнюю незнакомку и пожелать ей доброго утра…

Но рядом никого не оказалось.

Он широко открыл глаза от изумления и огляделся. Да, он был один — посреди смятых простыней.

В комнате, кроме него, никого не было. Максим хотел позвать ее, но вспомнил, что не знает имени.

Чертыхнувшись, он вскочил на ноги. В ванной ее тоже не оказалось, и все ее вещи — сумочка, туфли, одежда — исчезли.

Однако он был уверен, что эта женщина ему не приснилась. Узкий серебряный браслет все еще лежал на столике, прикрытый его рубашкой. По-видимому, она сильно торопилась и решила не искать его, а выскользнула из комнаты, когда Максим спал.

Он посмотрел на часы и выругался. Одиннадцать! С тех пор как она от него убежала, могло пройти уже несколько часов.

Привыкнув в жизни к быстрым и решительным действиям — как и к тому, что в любой ситуации следует поступать хладнокровно и разумно, — Максим побрился, умылся, оделся, побросал в сумку вещи и позвонил дежурному. Он описал незнакомку и попросил выяснить, не видел ли кто-нибудь ее сегодня утром. Прекрасно понимая, что служащим гостиницы нет никакого дела до его страстной любви, он заявил, что дама украла у него бумажник, а потому найти ее необходимо. В глубине души он надеялся, что она простит ему это обвинение. Но тем не менее все больше и больше злился на нее.

Какого черта она смоталась, не сказав ни слова на прощание? Или для нее это обычное дело? А может, боялась посмотреть ему в глаза после их совместного ночного бесстыдства? Вряд ли она настолько глупа, чтобы подумать, что после такой ночи им будет неловко друг перед другом. Или она просто использовала его, обвела вокруг пальца как последнего молокососа, чтобы как-то убить время?

Пошла с ним, чтобы избавиться от скуки?

— Черта с два! — с негодованием проворчал он. — Еще никто и никогда не использовал Макса Богуша вместо болванчика.

Внезапно осознав, что его шутка с украденным бумажником может оказаться правдой, он полез в карман пиджака. Деньги и документы были на месте. Следовательно, она приходила к нему не с целью что-нибудь украсть. Слава богу, иначе он чувствовал бы себя оплеванным.

Запах ее волос, ее тела, аромат пережитой недавно страсти все еще витал по комнате. Неожиданно для себя Максим бросился на постель, прижался к подушке, на которой она спала, и зарылся в нее лицом. Подумать только, он даже не знает ее имени…

Громкий звонок телефона вызвал резкий прилив адреналина в кровь. Ее нашли! В мгновение ока он вскочил на ноги и, перепрыгнув через кровать, схватил трубку:

— Да!

— Господин Богуш, — послышался голос начальника охраны гостиницы, — вас спрашивает водитель.

Он ждет уже больше часа…

О, черт! Они все-таки прислали за ним машину.

А он забыл об угрожающей ему опасности. Но интересно, кто на этот раз водитель. Рустам или кто-то из «псов» Садыкова?

— Передайте, пусть подождет, — приказал Максим. — Через несколько минут я спущусь. Мне нужно знать, нашли ли вы ту женщину…

— Но в нашей гостинице нет такой женщины, как вы описали…

— Продолжайте искать! — рявкнул Максим и, повесив трубку, вышел из комнаты.

Он умел задавать вопросы так, чтобы получать нужные ответы, умел он и выслеживать тех, кто предпочел бы остаться непойманным. Но эта женщина будто и впрямь растворилась в воздухе.

Хотя она и сказала, что у нее нет номера в гостинице, он тем не менее заставил мрачного администратора просмотреть всю картотеку, надеясь отыскать имя женщины, в одиночестве просидевшей весь вечер в гостиничном баре. Никто не видел таинственную незнакомку с Максимом, и никто не заметил, чтобы какая-нибудь женщина покидала гостиницу рано утром. Кроме того, Богуш и сам точно не знал, когда именно она ушла. Знал только, что после четырех утра — именно в это время он заснул мертвым сном.

Что касается бармена, то он хорошо помнил вчерашнюю посетительницу. Однако, по его словам, видел ее впервые и поэтому не имел понятия, кто она и откуда. В городе было еще две гостиницы, и Максим проверил обе, но безрезультатно.

Через два часа бесконечных вопросов и телефонных звонков Максим понял, что поиски не дадут никаких результатов. Скорее всего, женщина согласилась пойти к нему в номер, зная, что рано утром убежит. Потому-то и имя обещала назвать только утром! «Давай обойдемся без имен…»