Иман Кальби - Сто дней с пиратом. Книга вторая

Женщина сидела в каменной пещере на закате, зная, что жизнь ее скоро оборвется… Понимала, что они вот – вот придут за ней, вот – вот заберут у нее самое ценное –  и этим ценным была не ее жизнь… Кое – что важнее…, намного важнее. Самое дорогое, что могло у нее быть –  плод ее любви, плод ее страсти, плод ее бесчестия… Ее сердце кровоточило точно так же, как ее глаза сейчас застилали горькие соленые слезы… У всех сокотрийцев слезы были очень солеными –  так говорил Он ей, всякий раз, когда целовал ее заплаканное лицо после своей насильной любви… Любви, которая сначала только ранила… Она была диким зверем, которого Он поймал в свой капкан… Поймал и стал приручать… Болью и удовольствием, нежностью и грубостью… Приручил… Такие, как Он, всегда приручали… Приручил и… выбросил, найдя себе новую зверушку… Он даровал ей золото, бриллианты, деньги… Он всегда щедро платил за свои игры… Вот только она не знала, что его щедрость и доброта заканчиваются тогда, когда у него что – то пытаются забрать без его ведома… Неважно, речь идет о грозди винограда с хозяйского стола или о миллионе долларов, за это он наказывал нещадно –  забирая жизнь… Наивная… Она не знала, что та же участь постигнет и ее…

В тот день в море бушевал шторм, гроза разрывала небо всполохами молний и ревела громом. В такую погоду сокотрийцы не выйдут из дома… Это время гиний –  злых джиннов в женском обличии, коими пугают маленьких детей, а в итоге их боятся выросшие из этих самых детей бесстрашные войны… Вот только он не боялся. Она увидела его красивый силуэт в проеме своего каменного убежища, когда очередная вспышка молнии снова озарила небо. Не поверила. Инстинктивно прижала руку к выросшему животу. Еще бы, девятый месяц… ребенок вот – вот должен был появиться на свет…

– Ты,  –  прошептали ее губы.

– Я,  –  ответил он жестко – равнодушно, –  давно не виделись…

Она поняла все без слов… Просто взглянув в его глаза…

– А ребенок?  – спросила осипшим голосом, –  какая судьба ждет его?

– Ребенка я заберу… Все мои дети всегда будут подле меня, на службе у меня, под моим надзором и опекой. Неважно, кто их мать –  наглая самоуверенная сука из Европы или ведьма – гиния с Сокотры…

– Знай, что я любила тебя,  –  прошептала она, не надеясь, что это что – то исправит…Даже слезы на глазах высохли…

– Знаю. –ответил он сухо и развернулся…

Валерия почувствовала, как ее горло сильно сдавила сильная рука… Машинально открыла рот, начиная глотать воздух и со всей мочи отбиваясь… И тут… наконец, открыла глаза…

Смотрит ошарашенно по сторонам… Господи, это всего лишь сон… Всего лишь сон… Все в порядке… Она в своей уютной спальне… На прикроватной тумбочке томик Достоевского. На банкетке небрежно брошенный халат. К порядку она себя так и не смогла приучить за все двадцать восемь лет… Все хорошо, она дома, в своей московской квартире… Все это сон… Только лишь сон…

Так почему горло до сих пор першит, почему все никак не может отдышаться… Знает, почему… Встает и в панике бежит к окну… И как она так заснула? Сколько вот так проспала? На улице мирный зимний пейзаж –  огромные хлопья белого снега падают на покрытый сероватыми крупинками реагента асфальт, люди куда – то спешат, машины то и дело собираются стайками у светофора на углу… На детской площадке веселятся малыши, радуясь новогодней зимней сказке… Глаза активно пытаются поймать заветные фигуры на улице, но не могут… Она остервенело ищет их в прохожих, но найти не может… Паника снова сковывает сознание… Валерия снова тяжело и порывисто дышит, хватает телефон и быстро нажимает на вызов.

– Алло, Полин? Где вы? Не вижу вас… – волнения скрыть не получается… Она нервно закусывает губу…

– Все хорошо. Лер… Отошли в магазин на пять минут…Ну что ты в самом деле? Я ж сказала –  спи, отдыхай, ни о чем не волнуйся!

Тишина в ответ. А потом всхлипывания… Не выдержала… Предательские слезы на глазах… В голосе дрожь…

На другом конце телефона тяжелый вздох.

– Опять кошмар?  – понимающе спрашивает подруга…

– Да, Поль… –  Валерия плачет уже в голос, тяжело, надрывно, до невозможности как – то… –  уже спать боюсь ложиться от этих проклятых снов…

– Лер, тебе нужно обратиться к специалисту! Немедленно! Когда это все у тебя началось вообще? Сколько ты с этим живешь?

– С тех пор, как… – связь прерывается, на другом конце гудки,  –  алло, Поль, алло!

Бывает… Часто ведь такое бывает… То сеть пропадает, то телефон вырубается… Так почему опять такая паника ее охватила… Почему опять руки трясутся… Снова и снова набирает судорожно номер телефона и облегченно выдыхает только тогда, когда опять слышит на другом конце голос подруги.

– Сорри, звонок с работы… У меня почему – то нет функции «на удержании» для второй линии… – как ни в чем не бывало выдает деловито Полина, а у Валерии за эти полминуты перед глазами пробежала вся ее жизнь… Та жизнь, которая случилась с ней после той роковой встречи с Ним…

Три года назад, Дубай,

Объединенные Арабские Эмираты

– Сейчас я спущусь и буду ждать Вас еще десять минут. Такое время мы еще можем себе позволить… –  Омар положил на стол перед ней документы с билетом и поставил песочные часы,  –  это ровно десять минут. Смотрите на них, решайте и спускайтесь в случае согласия… По поводу охраны не волнуйтесь, вопрос решен… Вас никто не остановит… Поймите, это единственный и самый лучший шанс для Вас…

Он развернулся и ушел, а Валерия резко схватилась за стенку для того, чтобы не упасть… Голова кружилась, сердце было готово выпрыгнуть из грудной клетки… Свобода… Свобода так близко… Свобода от ее положения рабыни, от ее мук, сомнений, этого путающего сюрреализма… Бросила острый взгляд на стол, где лежали и красовались ее новые документы и билет… Протяни руку –  и беги… Подальше от всего этого… Она смотрела на то, как неумолимо желтый песок покидает верхнее отделение часов, пересыпаясь в нижнее, и ей казалось, что с ним убегает ее свобода… Все дальше от нее, безвозвратно… Тут, на верхней стороне часов –  ее прежняя привычная жизнь, мнимый комфорт, удобство, равноправие, уважение. А внизу, там, где песок покорно ложился аккуратной горкой, ее ждала несвобода, тайны, смятение, ревность, боль… Да, боль, потому что она не могла принять его женщин, его образ жизни… Рано или поздно чары их страсти спадут, а что окажется за ними… Страшно… Страшно туда было взглянуть…

Валерия зажмурилась и выдохнула… Последние песчинки с легкостью и уверенностью проскочили через узкое горлышко вниз… Она набрала полные легкие воздуха, не давая себе опомниться, схватила со стола бумаги, и опрометью бросилась вниз, туда… на встречу свободе….

Бежала по шикарным длинным коридорам по наитию… Словно ее сердце вело, какая – то внутренняя сила воли… Спустилась вниз, в ароматную прохладу шикарного зала… Вон, центральный вход… Она помнила эти самые двери… Через них они зашли сюда… Они… С Ним… Нет, только не думать об этом, только не думать о Нем… На ходу остервенело машет головой, вылетает наружу, видит в конце аллеи, ведущей ко входу, заведенную машину… Это, должно быть, Омар… Кто же еще… Бежит, не дыша… В легких застряла эта нестерпимая терпкая влажность ночного дубайского воздуха, а еще ее мысли, ее чувства, страх… Все это стоит комом, ей бы воды выпить, но только сейчас не до этого…

Всего пару шагов… Она почти у цели… Уже протягивает руку к ручке, чтобы нырнуть на заднее сидение, как вдруг окно водителя опускается, и она хватается судорожно за рот, машинально пятясь назад. Страх и смятение –  вот что сейчас ею движут… а еще щемящая тоска… Он еще здесь, перед ней, а она уже тоскует…

– Нур… –  бесшумно шепчут ее губы… – Я…

Он смотрит так глубоко… Иначе как – то… Совсем иначе… И почему – то ей больно от этого взгляда. За него больно…

– Садись в машину, Валерия,  –  отвечает от спокойно.  – поехали, не надо терять времени…

– Куда? Нур… Я… Прости… – мямлит что – то нечленораздельное, а он лишь выдыхает устало и печально.

– Валерия, твой самолет меньше чем через полтора часа… Поехали… Иначе опоздаешь…

Она ошарашенно смотрит теперь на него… Не верит… Не верит ему… И в то же время… Машинально слушает, обходит машину и садится подле него, на переднее сидение… Захлопывает дверь… В машине повисает тяжелая, давящая тишина, буквально разъедающая уши…

– Где Омар?  –  сипло спрашивает она, не осмеливаясь перевести взгляд на него, смотрит вперед, вдаль на сливающиеся в яркое месиво огни…

– Это все, что тебя сейчас интересует?  –  отвечает вопросом на вопрос с печальной усмешкой…  – Омар уехал… Я бы не стал на твоем месте так безоговорочно ему доверять, как и его хозяйке…

– То есть все это была подстава? Билет… Документы… – спрашивает убитым голосом.

– На удивление, нет, Валерия, –  отвечает Кирсан, –  пробил данные и по паспорту твоему новому, и по билету –  все настоящее… Так что в путь, Златовласка… Еще чуть – чуть –  и ты выпорхнешь на свободу…

Он выезжает на магистраль. Все происходит в тишине… Она не в силах спросить… Боится… И в то же время, внутри что – то вроде мук совести и еще что – то… она не находит этому определения, но это чувство так сильно давит на нее…

– Нур, я… Прости, ведь уговор с тобой был иным… Я не должна сбегать… Я пойму… Давай… оставим все, как есть… Я готова вернуться…

Он переводит на нее ироничный взгляд…

– Готова вернуться, говоришь?  – усмехается, снова смотрит на дорогу, одной рукой берет какую – то папку на заднем сидении, протягивает ее Валерии, –  возьми, почитаешь в самолете… Тебе стоит это знать, прежде чем вернешься к своей… старой жизни… –  последние слова даются ему тяжело, словно застревают во рту, как рыбья кость…

Девушка нервно порывается было открыть ее сейчас, но он быстро накрывает ее руки своей рукой. Не дает. А ее от этого прикосновения простреливает… Его руки… Такие знакомые… Которые скоро станут совсем чужими… Которые она больше никогда не ощутит на себе…

Поднимает глаза и смотрит в упор в черный омут его пленительного взора…

– Нет, Валерия… В самолете. Почитаешь все в самолете…

Она сама не поняла, как они оказались в аэропорту… То ли состояние шока и неверия в происходящее исказили ее восприятие времени, то ли аэропорт был совсем рядом… Но факт оставался фактом –  они подъезжали к ярким огням международного терминала, который должен был в ближайшее время принять теперь в свои гостеприимные объятия и ее… Принять и отпустить… Туда… В ее жизнь… В ее гребанную счастливую жизнь свободной женщины…

Паркует машину. Поворачивает голову на нее… Снова смотрит… Так, что дух захватывает, –  Я и сам хотел тебя отправить, Валерия, отпустить… Для этого и взял в Дубай… Надо заканчивать с этим… Все это уже не может продолжаться… Так что лети, Златовласка… Лети, пока отпускаю… –  этот хриплый голос, такой знакомый, такой пугающий и манящий одновременно, эхом звучал теперь в ее голове… Она сидит и все еще не может поверить, что от свободы ее отделяет всего один шаг – шаг из его машины… Но как же тяжело его сделать… Тяжелее, чем пробежать тысячу километров… Не в силах оторвать глаза от него… Они словно намагничены, словно приклеены к его статному мощному силуэту… Все так же, не моргая и не отворачиваясь от него, собирает как – то все силы в кулак, словно не своей рукой нажимает на рычаг открытия двери и вылетает из машины, попадая в паркий, нестерпимый плен дубайского летнего воздуха, который душит и подавляет… Ссутулившись, понурив голову, она стремительно несется внутрь, в направлении заветной таблички «departure» (англ. –  вылет). Вот и всё… Она свободна… Свободна?

Корсан смотрел вслед убегающей от него женщины и внутри чувствовал какое – то странное, новое для себя щемящее чувство… Это была даже не боль, не ревность, не обида, не злость… Что – то совсем другое, ранее ему неизвестное… Ощущение, что из нутра вытягивают струны, что там, глубоко, в груди, где, казалось, давно уже ничего нет, а то, что осталось –  безвозвратно окаменело, что – то с силой сжималось… Он закрыл глаза и выдохнул…

– Спокойно, Корсан, спокойно… Ты поступил правильно…  – говорил сам себе, словно мантру нашептывал,  –  впервые в жизни, мать его, сделал хоть что – то хорошее, хоть что – то правильное… Она спасена… От всего этого говна, в котором ты плаваешь, от тебя самого, Корсан, спасена… Ты бы сломал ее… Ты бы испачкал ее природную чистоту… Ее надо было срочно вытаскивать из этого гребанного мира жестокости, порока, грязных денег и ненависти, в котором ты живешь… Который живет в тебе, несмотря на то, что ты сбежал от всех, спрятался на райском острове… Никуда эта ненависть, боль, обида и ярость не делись… Они всегда с тобой… Они всегда отравляют всё и вся вокруг тебя… Проклятый Макдиси прав… Только ведьма Балкис, эта черная эффа, в состоянии вынести и разделить ношу этого проклятого мира…Потому что такая же, как и ты… Ангелы рядом с тобой не живут…