В такие минуты отчаяния, а они накатывали в основном только ночами, она начинала себя сильно корить… Потому что на самом деле не была одинока… Там, в соседней комнате, мирно посапывал ее малыш – Адам… Мальчик от Бога, мальчик, восхищающий одновременно своей красотой, интеллектом не по годам для двухлетнего возраста и спокойствием… ей не были знакомы бессонные ночи, неконтролируемые истерики, кризисы развития… Ее малыш был идеальным… А еще слишком похожим на своего отца… Может быть поэтому он так и не покинул ни ее головы, ни ее сердца… Поэтому и появилась бессонница… Нестерпимо больно было закрывать глаза, уноситься в подсознание, а там –  снова и снова переживать его близость, его присутствие, чтобы потом с утра снова вернуться в реальность и ощутить горький привкус одиночества и пустоты на губах…

Нет, жизнь Валерии не была ужасной… В чем – то та женщина из консульства была все – таки права… Все потихоньку сходилось в узор, складывалось… Такова уж природа человека –  мы находим возможность примириться со всем, что происходит вокруг нас… Всё рано или поздно принять, во всем увидеть свои маленькие радости… Просто ее история сейчас больше походила не на целостную картину, а на калейдоскоп –  вроде бы и есть красивые яркие элементы, а все равно понятно, что это всего лишь кусочки чего – то разрозненного, разноцветного, другого…

Работа была одним из таких приятных, ярких кусков… Она преподавала экологию в ведущем вузе города и на удивление обнаружила в себе тягу к этому делу… Ей нравилось зажигать в глазах молодых студентов искру интереса к предмету, нравилось видеть, как ее доводы и идеи постепенно привлекали все больше и больше новых адептов их дела, нравилось делиться знаниями, видеть результат этого обучения… И пускай теперь она была теоретиком, а не практиком, она реализовывалась в, профессии –  а это было главным…

Валерия любила свою уютную квартирку –  скромную, но обставленную со вкусом. Любила тихий, уютный двор в кленах, которые летом шуршали своими пышными зелеными шапками, а осенью радовали золотым листопадом под ногами. Она любила свою Полину… По – настоящему единственного близкого в этой новой жизни ей человека по духу и характеру… Любила ее за поддержку, за заботу, иногда за твердость и решительность… а еще за понимание… Ее сметливая подруга почти сразу поняла, что не стоит задавать лишних вопросов… Пожалуй, странные, наводящие на определенные мысли разговоры у них были всего пару раз… Односложные, но крайне показательные…

 – Отца мальчика не ждать?  –  спросила она, глядя в огромные черные глаза месячного Адама.

 – Нет…

 – Очень далеко?

 – Да…

 – Все ясно…

На этом их разговор тогда закончился…

 – А почему именно такое имя  –  Адам?

 – Потому что для меня он главный и единственный мужчина на свете… Больше не будет другого….

 – Так уж и не будет? В зеркало себя видела? У такой, как ты, не бывает к тридцати годам жизни синего чулка. Мужики вокруг просто этого не допустят… Кстати, может опять корни покрасишь? В черный… А то белые волосы твои стали проглядывать… Чудная ты, Лерка… Бабы обесцвечиваются, изгаляются как могут, чтобы посветлеть… Блондинятся за десятки тысяч рублей… А ты наоборот… Свои платиновые волосы портишь… И зачем только?

 – Так надо…

Молча кивает… Надо так надо…

 –  Ты букет на столе видела? От Дмитрия Петровича опять… Утром принесли, пока вы с Адамкой гуляли…

 – Не интересно. Выкинь…

 – Красивый… Оставлю… И Дмитрий Петрович, кстати тоже красив не по чину и положению…

 – Нет…

 – Ну а почему сразу нет?

 – Потому что…

 – Зря ты, Лерка, зря… такими мужиками разбрасываться… Проректор… Молодой –  всего сорокет…а как смотрит на тебя… Аж у меня голова кружиться начинает, хотя вроде зареклась уже не смотреть на мужиков никак, кроме как на низший по иерархии половой подвид…

 – Не мой он…

 – А кто твой? Отец Адама? Так может надо его вернуть…

 – Он тоже не мой…

Вздыхает тяжело…

 – Сложно с тобой, Лерка… А, впрочем, пусть это твои мужики парятся о том, что ты такая сложная… Вон, кстати, к вопросу о мужиках –  приехал снова твой проректор… не понимаю я тебя, могла бы просто на свиданку раз сходить, развеяться… Он же тебя в ЗАГС завтра не зовет… Пообщаетесь…

Сдалась. Не выдержала наставлений подружки. Да и ухажер оказался очень уж настойчивым, уже студенты и коллеги за спиной обсуждали размах его ухаживаний, неудобно как – то… Все – таки пошла… И так в калейдоскопе появилось еще одно цветное стеклышко…

Глава 16

– Лерочка, у меня для тебя сюрприз,  –  Дмитрий Петрович гладит ее руку, нежно воркуя своим приятным мягким баритоном, –  два билета в театр на «Аиду», представляешь, приезжает «Большой» с гастролями. Там просто аншлаг –  вся администрация города, бизнес – элита –  все билеты разобрали почти сразу, но ты ж понимаешь, что все их дети у нас учатся, так что пару звонков –  и у нас с тобой лучшие места!

– Ой, Дмитрий, я сегодня как – то нехорошо себя чувствую, может быть, ты пойдешь с кем – то другим, без меня?

Холеная рука на ее щеке, пристальный взгляд голубых глаз в ее глаза.

– Я теперь всегда и везде буду ходить только со своей невестой, а вскоре женой, Лерочка. Так что никаких «нет» …

Выдавливает из себя улыбку, а самой хочется орать, крушить, бежать, не оглядываясь… И неважно куда, лишь бы от него… Лишь бы подальше отсюда…

Красивый мужчина, этот Дмитрий Петрович. Действительно, все при нем – и ум, и ухоженная внешность, и карьера, и финансовые возможности. С нее пылинки сдувает. Видно, что влюблен, что дорожит… Иначе бы не терпел всех этих закидонов ее, что даже поцеловать себя все эти месяцы не подпускает… Вот только почему сердце волком воет всякий раз, когда он рядом… Слышит его приятный бархатный голос, а ее передергивает… В голове набатом звучит все время другой… с хрипотцой, грубый… Заставляет себя, пересиливает, каждый день подходит к зеркалу и проводит сама с собой тренинг –  Дмитрий хороший, он лучший вариант, клин клином вышибают, он любит Адама, с ним жизнь их станет в разы лучше –  и возможности, и потенциал… Ей о том, как поднимать мальчика, думать надо… Да и о себе не забывать… Хватит уже в подушку рыдать о том, чего нет… Повторяла не свои слова, Полинины, да вот толку мало… Все равно, стоило его Лексусу в очередной раз подъехать к ее подъезду, в душе все переворачивалось, словно каждое общение с ним  –  пытка и насилие… А это его «Лерочка» … Ненавидела, когда коверкали ее имя… Ну, та, старая Валерия ненавидела, а эта… Эта должна принять и смириться… Понять, наконец, что нет пути назад, что оглядываться не имеет смысла…

– Дим, прости, отбегу в уборную, нос припудрить… – срывается с места, забегает в туалет ресторана. Хорошо хоть, что никого тут нет, что никто не увидит, как из глаз внезапно слезы брызнули, как судорожно сжимает края фаянсового белого умывальника…

– Дура, дура, дура… Вспомни Его слова… Он тебя выкинул из своей жизни… Ты для него давно умерла… Еще до того, как остров этот проклятый покинула, который снится каждый день… Зачем этот траур по той, кто для него существовать перестал еще тогда, когда стоял перед ним, унижался, давился в горечи своей любви… неразделенной… ненужной…

А внутри снова все переворачивается, когда вспоминает в тысячный раз тот день, тот разговор, и в голове набатом почему – то отбивает его «навсегда, навсегда» …

Чувствует, как горит безымянный палец на правой руке. Опускает на него глаза, а там красивое помолвочное кольцо Дмитрия Петровича… Про себя она его только так называет –  по имени и отчеству… Не может преодолеть этот барьер… Для нее он ректор университета… не может он быть ее мужчиной, просто не может, хоть все к этому и идет… Хоть сама, вроде как добровольно, сказала ему «да» пару недель назад…

– Сейчас ты выйдешь, Валерия, улыбнешься человеку, который столько для тебя делает и согласишься на это гребанное приглашение,  –  говорит своему отражению…

Собирается с силами. Делает так, как велит ей разум, засунув подальше чувства и эмоции…


И вот, спустя пару часов, они рассекают по прихваченной вечерним морозцем скользкой глади центральной улицы города в направлении красивого вида здания времен сталинского ампира, где располагается театр. На ней красивое атласное вечернее черное платье в пол, полушубок норковый, который он подарил на день рождения месяц назад. Валерия с силой сжимает блестящий клатч, заставляя себя поддерживать непринужденную беседу и даже имитируя некое наличие интереса… а внутри все переворачивается… И какая – то тревога, волнение, паника…

– Кстати, Лерочка, не знаю, в курсе ты или нет, но опера «Аида» была написана Джузеппе Верди на либретто по сценарию египтолога Ф.Мариетта и ее премьера была приурочена к открытию Суэцкого канала. Ты, наверное, в курсе, в Египте был открыт водный путь, прокладывающий дорогу из Порт – Саида до Суэцкого залива, что кардинальным образом изменило экономический расклад в этой части света…

Порт – Саид… Внутри опять все переворачивается, опять всплывает боль и щемящая тоска вместе с памятью… Порт – Саид… Ей это место было знакомо не понаслышке… Когда все это закончится? Когда удастся забыть обо всем этом? И почему нет таблетки, которая бы могла выключить мозг…

Проходят в красивый зал, гудящий от оживленных разговоров местного бомонда. Дмитрия Петровича правда здесь все уважают и ценят, смотрят с интересом и как – то даже заискивающе… Ну а как иначе, он сам придумал на этот счет прекрасную фразу –  «Они будут танцевать передо мной чечетку до тех пор, пока будущее их детей в моих руках» … И ведь правда… Представляет Валерию своим друзьям и знакомым, ведет себя расслабленно, вальяжно, немного как павлин, но тут и так одни павлины… Все это так уместно в этом здании с ало – красными портьерами и золотом канделябров по лепным стенам и так претит Валерии, все мысли которой где – то еще, только не тут… Садятся в свою ложу. Ей некомфортно. Слишком много взглядов. Слишком много шепота за спиной. Почему – то это повышенное внимание словно пахнет плесенью, словно пачкает слизью… Он видит ее конфуз, поддерживающе сжимает руку.

– Не волнуйся, Лерочка, нужно привыкнуть к этому… Им интересно, кто же смог украсть сердце главного холостяка города.

Она снова пытается выдавить из себя улыбку, но получается с трудом…

Дышать как – то тяжело… Платье давит на груди… а еще… Еще всем телом вдруг начала ощущать жар… Он усиливается, растекается по частям ее тела. Словно кто – то опаляет ее пламенем. Так печет, что аж больно, как будто ее целенаправленно прожигают. Внезапно Валерия, сама, не понимая, почему, начинает судорожно бегать глазами по ложам напротив… Словно какая – то инстинктивная сила ее толкает… И ей даже на секунду кажется, что на нее смотрят два черных угля глаз… Перестает дышать, замирает… Зажмуривается, потому что становится нестерпимо душно и жарко… Снова поднимает глаза –  никого… Галлюцинация… Она уже с ума сходит… Глупая, наивная, сумасшедшая совсем… Кое – как терпит первый акт, совсем не думая об опере… Потом не выдерживает, ссылается на головную боль и ретируется… Дмитрий заботливо, но поспешно, чтобы успеть ко второй части, сажает ее в такси, предварительно раз пять спросив, точно ли с ней все в порядке, а она, как только машина отъезжает, вопреки косым взглядам водителя, распахивает окно и жадно вдыхает морозный воздух этого зимнего вечера, такого же пустого и одинокого, как и все остальные ее вечера теперь, хоть и проведенного в окружении десятков чужих, ненужных и далеких ей людей…


Она рада облачиться дома в свободную пижаму, смыть ненавистную косметику с лица, заварить крепкого черного чаю… Хорошо, что Адам уже спит. Полина встретила ее типичным подколом, в своем репертуаре…

– Ну что, Золушка, сбежала с бала? Боялась, что карета превратится в тыкву?

– Это я чуть в тыкву не превратилась… Ненавижу все эти толпы праздного народа… Столько взглядов, столько пересудов… Ощущение, что вся испачканная… Срочно в душ хочу…

Чуть позже, уже в расслабленной домашней атмосфере, за чашкой чая, они снова болтали о жизни, и, хотя Полина то и дело порывалась нравоучать, Валерия все время пропускала ее наставления мимо ушей, вспоминая тот хорошо знакомый ей жар взгляда… Все мысли сейчас были о тех странных, внезапно всплывших в памяти ощущениях… Так хорошо знакомых и так забытых… Когда – то она уже ощущала такой же жар от взгляда. Его взгляда… Но как? Это было невозможно… Во всех возможных смыслах совершенно невозможно…

– М – да, подруга, что – то совсем с тобой сегодня беседа не складывается, ты где – то далеко… Ну да ладно… Там сейчас по Первому мой сериал начинается… Очень классный, кстати, про девушку – гинеколога… Прям хорошо сняли, правдиво…