Елена Колядина - Сто осколков счастья

Джульетта приоткрыла ротик и уставилась на Варю сведенными к носу глазами.

– Успокоилась? Идем сниматься? – Варя понесла малышку в цех.

Под яркими софитами девочка приготовилась было вновь от души заплакать, но Варя спрятала под руку бутылочку со смесью, и, на радость всей группе, получился отличный эпизод кормления грудью.

После съемки кроху распеленали – ко всеобщему женскому умилению, она с наслаждением потянула ножками, переодели в махровый комбинезончик, уложили в колыбельку и оставили под бдительным присмотром уборщиц.

Поломойки грозно шикали на всех входящих. Вскоре съемочная группа передвигалась на цыпочках.

Около часу ночи Варя отпустила нянек – они с сожалением расстались со спящей крошкой и нехотя пошли мести лестницу. Девушка осторожно уселась в «газель», прикрыла глаза и поехала домой.

Квартира встретила сонной тишиной.

Варя тихонько поставила колыбельку на диванчик, включила ночник и пошла в ванную.

Теплый душ после невероятно длинного дня, вместившего холодный дождь, неудачную попытку встречи с Евгением, стертые песком ноги, приезд мамы и очередные выкрутасы Вики, пришелся как нельзя более кстати: потоки воды смыли песчаные следы со дна ванной, а вместе с песком утекли печаль и усталость.

Если бы не куча планов на завтрашний, а вернее, уже сегодняшний день, Варя с удовольствием почитала бы, а еще лучше, занялась бы рукоделием. Но она еще не ложилась, а уже, того и гляди, придется вставать.

Девушка с сожалением подумала о чашке зеленого чая, но все-таки решила укладываться. Она хотела было погасить свет, но от взгляда на спящую малышку почему-то сжалось сердце… Маленький беззащитный человечек в синем коконе сумки, которую так легко подхватить и унести, пока Варя будет спать…

По тахте скользнула тень, словно беда стелила постель.

«Нам надо быть вместе, рядом, даже во сне не расставаться», – подумала Варя.

Она склонилась над малышкой и бережно, вместе с покрывальцем, начала перекладывать дочку из тесной душной переноски к себе на тахту.

Под ноги что-то упало.

Варя устроила девочку на подушке, укрыла и посмотрела на пол: на ковре лежал свернутый книжечкой прозрачный пакетик с зеленоватым листом бумаги внутри.

Девушка подняла пакет: «Что это такое? Откуда вылетело?»

Развернула к свету и прочитала: «Страховой медицинский полис. По настоящему полису Зеленцова…» «Зеленцова? Вика нечаянно в костюмерной обронила свой полис?»

Она всмотрелась в тонкие серые буквы: «Зеленцова Джульетта Егоровна… Нижний Новгород… Зеленцова Джульетта?!»

Варя поглядела на девочку – малышка беззвучно спала, лишь слабо подрагивали длинные нежные реснички. Девушка опустилась на стул.

«Зеленцова Джульетта Егоровна, родилась 16 мая: эта же самая дата была в записке. Нижний Новгород… Вот почему в записке было написано «Джульетта Нижегородцева». Боже мой, это ребенок Вики! У нее украли ребенка! Выходит, это от горя она всегда сама не своя, на всех кидается? Но почему она сегодня ничего не сказала? Ведь узнала Джульку? Конечно, узнала, иначе не подложила бы полис. А это она подложила? Ну а кто еще?! Вика узнала дочку, незаметно сунула пакет в колыбельку… А почему незаметно, тайком? Значит, ребенка никто не отбирал и не воровал: она сама бросила Джульку? Оставила на вокзале?!»

Варя растерянно поглядела на спящую малышку.

По балкону застучал дождь.

За окном качнулись черные тополя.

Варя вздрогнула, посмотрела в темную прихожую, тихонько, боясь скрипнуть паркетом, встала, подошла к колыбельке и спрятала пакетик глубоко под матрас.

Из шкафа прямо на девочку смотрели горящие глазки.

Варя подняла край одеяла домиком, загородила дочку от зловещего чудища и принялась размышлять.

Как теперь быть? Как встретиться с Викой глазами, как разговаривать? Неужели придется бросить работу?

Варя приоткрыла глаза: Джульетта безмятежно перебирала край покрывальца и выводила утреннюю песенку.

На балконе громко ворковали голуби.

Солнце дарило простодушные ласки букету полевых ромашек.

За Вариной спиной открылась дверь, послышался громкий шепот.

– Что я вам говорила: Варюша спит, ну и пусть себе отдыхает! – на правах хозяйки ревниво доложила Маргарита Святославовна. – У нее трудная работа, требующая полной самоотдачи.

– Нечего спать, если ребенка завела! – держала оборону Людмила Анатольевна. – Девочку надо кормить по режиму.

Со вчерашнего дня женщины вели тайное сражение за право носить звание главной бабушки!

– Вы это мне рассказываете? – воскликнула Маргарита Святославовна. – Слава богу, я этого ребенка с двух месяцев кормлю и воспитываю!

– Наша семья вам глубоко благодарна за помощь, но позвольте мне самой решать, как и когда кормить внучку!

– А-а-о-о! – прогулила Джульетта.

Женщины торопливо вошли в комнату.

Варя зажмурила глаза и принялась ровно дышать.

Маргарита Святославовна, знакомая с расстановкой мебели, достигла края тахты первой, но на балконе особенно громко, с урчанием, заворковали голуби, хозяйка обернулась, грузно пробежала к балконной двери и сдавленно прошептала:

– Кыш! Пошли прочь!

Людмила Анатольевна воспользовалась заминкой, крепко схватила Джульетту и, торжествуя, понесла в ванную – мыть попку и менять подгузник. Маргарита Святославовна поспешила за ней и прикрыла дверь.

– Людмила Анатольевна, вы не знаете, каким полотенцем вытирать ребенка. Розовым, розовым, ни в коем случае не салатным, оно пользованное! – донеслось из прихожей.

Варя вновь открыла глаза.

В лучах утреннего солнца темная пещера со страшными мерцающими глазами превратилась в стеклянную горку с блестящими на солнце безделушками, а ночное переживание – как вести себя при встрече с родной матерью Джульетты? – сменилось простым решением: «Буду делать вид, что ничего не знаю».

Варя положила руку под голову и пожала плечами:

«Да, именно так – буду разговаривать с Викой, будто ничего не случилось: полис я еще не нашла и ни о чем не подозреваю. А там видно будет! Зеленцова рассказывала, что уже договорилась с каким-то театром, того и гляди, уйдет, нам не придется каждый день встречаться на съемках. А Джульетту я ей не отдам! Что это за мать – бросила ребенка на вокзале! А если она снова ее где-нибудь бросит? Нет, Джулька – моя!»

В прихожей запел домофон.

– Да, Коля, открываю, поднимайся, – ответила хозяйка.

Варя закатила глаза: «Да что же это такое? Николай на веки вечные здесь прописался? Явился ни свет ни заря!» – но все же она вскочила и побежала в ванную, довольно неубедительно бормоча: «Вовсе не собираюсь красоваться, но должна же я почистить зубы!»

– Что-то Николай к нам зачастил, – промолвила Маргарита Святославовна и лукаво глянула на Варю.

Людмила Анатольевна нахмурилась и тоже поглядела на дочь, но Варя юркнула в ванную, заперла дверь и нарочно громко включила воду.

Когда девушка вышла, вся компания уже гомонила на кухне.

Варя хмыкнула: Маргарита Святославовна качала Джульетту на руках и декламировала удивленной малышке Тютчева.

Людмила Анатольевна держалась молодцом: в льняном брючном костюме, предназначавшемся в Кириллове на выход, с деревянными бусами, без фартука, вытаскивала из духовки свой фирменный пирог из слоеного теста с брусникой и выговаривала, ни к кому не обращаясь:

– Стихами сыт не будешь! Варюха отощала, как кощей…

– Мама! – возмутилась Варя. – Ничего я не отощала, и вообще, мне по типажу поправляться никак нельзя! Так что – пирог я не буду!

– Не перечь матери! Садись! Неизвестно как питаешься!

– «На холмах Грузии лежит ночная мгла»… – перешла к следующему поэтическому шедевру хозяйка.

– Маргарита Святославовна, ребенок перевозбудится, – зловеще предрекла Людмила Анатольевна. – Разве можно: в таком возрасте – и столько информации! Пожалуйста, к столу, Николай! Варвара, ты еще короче футболку надеть не могла?

– Футболка совсем не короткая, а средней длины, – ответила Варя, одергивая подол, потянула носом и с тяжелым вздохом перетащила на тарелку кусок пирога.

Радостный Николай сидел напротив и глазами подавал страстные знаки.

Варя делала вид, что ничего не замечает.

Водитель «случайно» задел ботинком шлепанец Вари. Не взглянув на мужчину, она спрятала ноги под стул и принялась изучать узор из ромашек на чашке.

– Отец любил пирог с брусникой, – покачала головой Людмила Анатольевна. – Коленька, еще кусочек! Маргарита Святославовна, доедайте, уберу все да пойду с ребенком гулять.

– Я полагаю, нам нужно идти вместе: вы не знаете район, – заметила хозяйка и голосом оракула, хотя и не совсем логично, припугнула: – К тому же может хлынуть дождь. Для Москвы характерны локальные грозы.

– Отлично: все уходят! – обрадовалась Варя. – А я спокойно почитаю сценарий. И посуду помою.

– Доченька, ты мне еще не рассказала: о чем фильм? – спросила Людмила Анатольевна, сбитая с толку локальными грозами.

Варя замешкалась, опустила глаза и начала старательно выковыривать из пирога ягоды:

– Что-то вроде семейной саги, я сама содержание толком не знаю, сценарий пишут по ходу дела.

– Время действия – шестидесятые – семидесятые годы, – выказала знание Вариных дел хозяйка квартиры.

– Не ковыряйся в пироге, ешь все, – оставила последнее слово за собой Людмила Анатольевна, и дамы пошли собирать малышку на прогулку.

Варя возмущенно посмотрела на Николая и довольно грубо поинтересовалась:

– Коля, тебе не пора на работу?

– А я в учебном отпуске, – радостно сообщил водитель. – На работу езжу в случае крайней необходимости, если вызовут. Тем более сейчас затишье перед вступительными экзаменами, никого нет, кроме приемной комиссии.

– Ну раз ты свободен, помоешь посуду? – нахально заявила Варя. – Мне сценарий нужно читать.

– И посуду помою, и дров нарублю, и сена накошу, и постель постелю, – кивнул Николай.

Варя фыркнула, налила еще чаю и открыла распечатку.

Николай подвязал цветастый фартук и взялся за противень из-под пирога.

Наконец хлопнула входная дверь, и в квартире наступила блаженная тишина, нарушаемая только звоном воды о железный противень.

«Мужской голос за кадром, – прочитала Варя. – «Мой отец был завзятым рыбаком и охотником. Это увлечение передалось ему от его отца: у деда всегда жили гончие, я даже помнил клички двух последних собак…»

Варино сердце пропустило один удар, она подняла голову, швырнула листы на стол и истерично выкрикнула:

– Разбой и Песня!

Николай уронил противень в раковину.

– Их звали Разбой и Песня! Это моя история! Моя! Он не имеет права! – снова завопила Варя.

Николай поглядел на мокрый фартук, потом на сценарий и наконец осторожно спросил:

– Ты о чем?

Варя вскочила, отбежала к окну, указала пальцем на листы с текстом и приказала:

– «Я даже помнил клички…» Читай дальше! Какие клички?

Николай взял сценарий:

– «…Гончие… м-м-м… так… «Я даже помнил клички двух последних собак: Разбой и Песня».

Варя расхохоталась голосом пьяной бабы.

– Какая проблема-то? – спросил Николай.

– В этом сценарии описана жизнь моих родителей. У моего отца был внебрачный сын, понимаешь? Он все это описывает как свою жизнь. А это все мое!

Варя шмыгнула и закрыла лицо ладонями.

Николай сорвал фартук, подбежал к девушке и прижал ее голову к плечу:

– Варенька, что ты выдумала, маленькая? Какой внебрачный сын? Просто совпадение, подумаешь, собак одинаково назвали. Коты вообще все Васьки, и что теперь?

– Нет, это не совпадение! Помнишь, ты возил меня в Лихоборские Бугры, к сценаристу? Их трое, и один из троих – мой брат.

Николай выкатил глаза и еще крепче прижал Варю к себе.

– Пусти, ты мне дышать не даешь, – возмутилась Варя, высвободилась, села на стул и уронила голову на руки. – Представляешь, Коль, сижу я в личной гримерке, ем котлету, и вдруг: бах! И все рушится! И главное, Вика меня предупреждала: Москва за деньги и славу возьмет свою цену. И вот, взяла…

Николай налил стакан воды и присел рядом:

– Варюша, попей. Ты извини, но я ничего не понял: что рухнуло?

Варя подняла голову, взяла сценарий и жалобно поглядела на Николая:

– Коля, это такая длинная история. Я, наверное, не готова сейчас ее рассказать, слишком больно и стыдно.

– И не надо, если больно.

– Но работа есть работа, придется читать дальше, – вздохнула Варя.

Водитель снова подвязал фартук и начал составлять посуду в мойку.

– Варя, а как ты играешь? Как это – чужие чувства показывать?

– Этому в театральном учат: нужно продумать, как твоя героиня жила с самого рождения до описываемых в пьесе событий. Что с ней случится после того, как пьеса окончится? В двух словах не рассказать, потому что… – Варя задумалась и вдруг удивленно посмотрела на Николая: – Знаешь, хорошо, что ты об этом спросил… Наверное, не случайно именно мне дали эту роль: ведь именно я знаю все о своей героине. Коль, мистика какая-то: судьба подкинула мне образ, который никто лучше меня не сможет сыграть! И за это взяла скромную плату: предательство родного отца.