Кристина Майер - Сто оттенков неба

- Пойдем на кухню, а то мы ребят одних оставили, – несмело произносит она.

Смущается, что мы с ней заперлись в спальне. Я ее даже целовать не стал, чтобы губы не распухли, а то и вовсе из комнаты не выйдет.

Прямо за нами на кухню вошел Ворон в одних низко посаженных джинсах. Саша остановила на нем взгляд.

- Макс, он, правда, хирург? – шепнула она мне, улыбаясь. – Откуда у него время на спортзал?

- Оденься! - кинул раздраженно ему футболку, оставленную на кресле. - Давай, ты будешь только на мои кубики любоваться, Котенок? – шепнул ей.

Алмаз сидит довольный, словно накурился какой-то дряни. Ему эта сцена, видать, показалась забавной.

- Так я и не любуюсь, - возмущается моя девочка. – Удивилась просто.

- У него операции порой длятся по восемнадцать часов. Если Ворон не будет держать себя в тонусе, быстро окажется на больничной койке.

- Да это он перед студентками рисуется! – дразнит Алмаз Ворона. - На него весь женский состав меда слюни пускает. И не только женский…

- Заткнись! - предупреждает недовольно Игнат Ромку.

Ворон не любит вспоминать, как один парень долгое время писал ему записки с признаниями в любви.

- Все студенты называют его Коршун, - решаю я сменить тему. - Они уверены, что их препод не умеет улыбаться.

- Так если он улыбнется, его трусиками закидают, - ржет Ромка, а малышка начинает смеяться.

В такой же шутливой легкой атмосфере проходит ужин. Друзья подтрунивают друг над другом, заставляют Сашу улыбаться.

- Выпей немного вина, тебе не помешает, - предлагает Игнат Котенку.

Я напрягаюсь. Неужели, она расстроена, а я не заметил. Она отказывается, встает и направляется к окну, где у меня вместо подоконника широкая скамейка со множеством подушек. За окном еще светло и можно любоваться вечерним небом, окрашенным в яркие цвета закатного солнца.

Малышка созерцает природу, а я любуюсь этой девочкой, перевернувшей мою жизнь.

- Дашь ей время вырасти? – злит меня Ромка своим вопросом.

Мой взгляд красноречивее слов.

- Ясно. Крепко малышка держит за яйца? – тихо произносит, чтобы Саша не услышала.

- И не только за них, Георгиевич, - встаю со стула и направляюсь к ней.

- Сегодня небо необычное, смотри, – произносит моя девочка, поднимая на меня глаза, когда я сажусь ей за спину.

Обнимаю, прижимаю к себе.

- Смотри, какое яркое небо! - вновь переводит она мое внимание, замечая, что я смотрю только на нее. - А облака какие: пышные, белые-белые, необычные. Можно разглядеть причудливые формы.

- Красивый вечер, - соглашаюсь я.

Мы долго так сидим, обсуждаем облака. Эта игра затягивает, мы спорим и смеемся.

- Я вот совсем не вижу в этой коряге лебедя, - совершенно серьезно говорю я.

- Ты неправильно смотришь, - продолжает настаивать Саша.

Друзья смотрят на нас немного удивленно, посмеиваются, но я бы сказал, они мне завидуют.

- Я тоже вижу там лебедя, – даже не подходя к окну, выдает Алмаз, принимая сторону Саши. - Ты совсем, Шеф, без воображения.

Я готов его пристрелить, а он ржет.

- А вон то слева, большое такое, очень похоже на корову, - продолжает Алмаз бесить меня.

Он это облако даже не видит с того места, где сидит.

- Точно! - радостно соглашается Саша.

А я вот хоть убейте, не вижу там никакой коровы.

- Алмаз, тебе осталось отыскать доярку, - трещит Игнат.

- Сейчас отыщет, Ворон. У него третий глаз открылся, он через стены видит, - подтруниваю над ним.

В такой веселой, дружеской обстановке время летит незаметно, но в какой-то момент Саша обмирает в моих объятиях.

- Котенок! – испуганно кричу я, разворачивая ее к себе.

Друзья тут же оказываются рядом. Малышка пытается улыбнуться, но у нее это не выходит. Я вижу, как она слаба.

- Голова закружилась, - шепчет она едва различимо.

Игнат приносит стакан воды, обтирает девушку, дает попить. Когда Саша немного приходит в себя, задает вопросы. Из ее ответов понимаю, что это не в первый раз.

- Общий анализ крови надо сдать, – спокойно произносит Ворон. – Не думаю, что это что-то серьёзное, - обращается он ко мне. - Скорее всего, низкий гемоглобин. Поэтому и точки в глазах и давление падает. Нагрузки запредельные, а ты еще и питаешься плохо, - ругает Игнат Сашу.

Малышка даже в себя немного приходит. Наверное, удивляется, куда делось добродушие Ворона?

Подхватываю ее на руки и без слов несу в машину. Мне надо прямо сейчас удостовериться, что это, как и говорит Ворон, неопасно.

- Я с вами, - обуваясь, произносит Игнат.

Малышка пытается возмущаться. Но под строгим взглядом доктора сдается. Злюсь на себя, что вчера ей не дал хорошо выспаться.

В больнице мы платно сдаем анализ, через полчаса выносят результат. Игнат берет в руки лист, изучает совсем недолго и выдает:

- Поехали в аптеку.

Ненавижу этот профессиональный, ничего не выражающий взгляд.

«И?!»

- Не смертельно, но ничего хорошего, - строго он обращается к Саше, игнорируя мою злость. - Гемоглобин очень низкий.

Страх за ее здоровье подавляет все другие чувства. Такое ощущение, что сердце переместилось в голову и стучит теперь в висках.

- Все будет хорошо, - стукает Ворон меня по плечу, а затем обращается к Саше: - Лекарства будешь принимать строго по часам. Я все тебе распишу. Каждую неделю сдаешь новый анализ, скрин мне. Отнесешься безответственно – положу в больницу, - жестко закончил он.

Котёнок испуганно закивала головой. И хоть мне не нравилось, что друг ее запугивает, но я понимал, что он это делает для нее.

В аптеку Ворон отправился сам, а мы остались ждать в машине. Вернулся он с внушительным пакетом.

Дома Игнат подробно расписал курс лечения. Мы взяли с Саши обещание, что она будет делать анализы, присылать мне, а я – отправлять Игнату. Чем дольше я смотрел на склад лекарств на столе, тем сильнее нервничал.

Котенка чуть ли не насильно отправили спать. Разрешив перед сном час позаниматься.

- Я напишу, какие продукты ей лучше употреблять. Сможешь проследить?

Я кивнул, но… заказать-то я смогу, а вот кто проследит, чтобы она ела регулярно?

- Ненормально, что она одна живет, - качает головой Ромка, словно догадываясь о моих тревогах.

- Ты видел ее родню, - отвечаю ему.

- Видел. А поджог кто устроил? Не думаю, что это Виктор, - высказывает он вслух мои мысли.

- Думаю, подружка. Хотя… не знаю. Охрану пока рано убирать, - оглянулся в сторону коридора: не хотел, чтобы нас услышала Саша.

- О твоей жене она знает? – едва слышно спросил Ворон.

- Нет. Ей тревог мало? Накрутит всякой хрени. Сам разберусь с бывшей. Не хочу, чтобы она своим фантомным присутствием все испортила.

- Значит, надо мне ускорить процесс твоего развода. Отвоевать для тебя статус холостяка. Хотя недолго ты в этом статусе продержишься.

Макс

Сложно сосредоточиться на своих проблемах, когда постоянно думаешь о Саше. За последние недели мы виделись всего три раза. Прилетал на несколько часов в Питер. Я же понимаю, что Котенку нужно мое внимание, и одних телефонных разговоров недостаточно.

Репетитор по химии позвонила мне в начале месяца и пожаловалась на малышку: Саша не проявляет рвения в подготовке, ее успехи в последнее время весьма скромные и если она неудачно сдаст экзамен, просит ее не винить.

Вечером у нас состоялся с Сашей серьезный разговор. А для себя я решил: чувства подождут, малышке нужно сосредоточиться на учебе. Наши взаимоотношения ее расслабляют и отвлекают от главной цели. Но и оставить Сашу без своего внимания не мог, не хотел, чтобы она загрустила. Поэтому прилетал в Питер на несколько часов. Мы гуляли по весенним паркам, сидели в кафе, ходили на спектакль, а вечером я улетал обратно в Москву. Ни разу за это время мы не оставались наедине и все, что могли себе позволить, это несколько страстных, выжигающих остатки моего разума и терпения поцелуев. Пришлось засунуть свои хотелки глубоко и, по ходу, надолго. Я не имею права отвлекать ее от сдачи экзаменов.

Единственное, что успокаивало – родичи Саши оставили ее в покое. В школе тоже, насколько я могу судить с ее слов, все хорошо. Анализы Котенок сдавала регулярно. Ворон сказал, что с июня оставит в назначении только витамины: гемоглобин почти в норме. Препараты, укрепляющие нервную систему и сердечнососудистую, Саша уже недели две как не принимает. Это вначале такое количество лекарств меня испугало, но Игнат пояснил, что это поддерживающая терапия.

Обстоятельства складывались так, что вырваться из Москвы на этой неделе у меня не получится.

О моих проблемах Котенок и не догадывалась: я старался оградить ее от ненужных переживаний. Фигурально выражаясь: небо над моей головой затянуто черными тучами, я ждал, когда же грянет гром.

На первом, после долгого перерыва, заседании меня выставляли развратником, скрягой, тираном. Ирина, оказывается, жертва домашнего насилия, которая делала все, чтобы сберечь нашу семью. Спрашивается: какого хрена такую семью было сохранять?

Ирина вынудила и нас играть грязно. К следующему заседанию я подкупил ее подруг, которые дали показания против нее. На самом деле они просто рассказали правду. Мы вызвали в качестве свидетеля врача, делавшего ей аборт. Справки из частной клиники, что это я довел ее до нервного истощения, Алмаз опротестовал, судом они приняты не были.

Образ идеальной жены рушился. Я уже не удивился, когда на новое заседание моя супруга не явилась, а ее адвокат объявил, что она лежит в клинике. Понятно, им нужно время, чтобы подготовиться к следующему удару.

И он не заставил себя ждать…

Сейчас могу понять, что чувствовала Саша, когда я к ней приставил охрану. Моя служба безопасности занимается всем, кроме личной охраны. Я всегда считал, что мне она не требуется, но Ромка стал настаивать, а мой начальник безопасности его поддержал.

Детективы, что рыли компромат на мою бывшую и ее отца, заметили пару раз Ирину в обществе моего заместителя Сергея. Зачем ей понадобился Лобанов, несложно догадаться, но я надеялся, что он не откусит руку, которая его кормит.

Герцен, отлично понимая, что суд они, скорее всего, проиграют, позвонил моему отцу и рассказал о Саше. В выражениях бывший тесть не стеснялся, обвинил меня в педофилии, растлении малолетних. Его бедная дочь, оказывается, побоялась родить ребенка такому извращенцу.

Мне позвонила мама и сказала, что у отца случился сердечный приступ. А через паузу объяснила причину. Очернить меня в глазах родителей – предел подлости!

Родители себе места не находили. Мама держалась, как могла, но и в ее голосе я слышал осуждение: связался с подростком, школьницей? Пришлось срочно лететь в Испанию.

Кто проболтался о Саше, я даже не сомневался – Сергей.

Страх за Сашу сковывал все мысли и движения. Позвонил в Питер и попросил усилить охрану, с Ирины и Лобанова не спускать глаз в Москве, докладывать обо всех их передвижениях.

Дела в компании стали налаживаться, я мог позволить себе уехать на пару дней. Алмаза оставил за себя. Такое решение Лобанова удивило, но он не подал виду.

«Приеду, разберусь с гнидой!»

От родителей ничего не скрывал, рассказал, как состоялось наше знакомство, как почти сразу этой девочке удалось меня покорить, как позже понял, насколько она мне дорога. Показал ее фотографии, что хранил у себя в телефоне. Наверное, я впервые был так откровенен. После того, как я поведал историю жизни Котенка, мама решила вернуться в Москву и взять недолюбленную родителями девочку под свою опеку. И то, что у нее скоро появится муж, маму остановить не могло.

Отцу рассказал о предательстве его ученика, который шпионит в пользу Герценых.

- Гони его в шею из компании! – зло крикнул отец, стукнув кулаком по подлокотнику кресла.

Мама, испугавшись очередного приступа, выставила меня за дверь.

***

В понедельник утром вызвал к себе в кабинет Лобанова.

- Заходи, - старался говорить спокойно, но голос срывался от сдерживаемой злости. – Что она тебе пообещала?

- Вы о чем, Максим Юрьевич? – занервничал он.

Кулаки чесались размазать его по стене.

- Дала себя трахнуть, Иуда? Ты из-за обычной дырки предал человека, который тебе дал дорогу в жизнь?!

- Вы о чем?.. – стал заикаться он.

- Заткнись! Ты думаешь, я не знаю о тебе и моей бывшей жене? – Лобанов побледнел, утер пот со лба. – Что она тебе пообещала? Или ты от радости, что она тебя в свою постель пустила, решил с ней пооткровенничать и рассказать о Саше?