Кристина Майер - Сто оттенков ночи

— А если бы я перевелась в другой ВУЗ? Чисто гипотетически? — посмотрела она мне в глаза.

В душе, что-то шевельнулось похожее на радость, но я отмахнулся от этого чувства. Просто представлю, что она не моя студентка, и?..

И?!

Что я могу ей дать? Тайные редкие встречи? Охренительная перспектива для молодой девочки!

— Готова испортить себе жизнь, чтобы провести со мной несколько ночей? А что потом? Я скоро женюсь, Ева, — отрезал себе все дороги, чтобы сделать ее своей любовницей. Каким бы совершенным в моем представлении не был секс с Мелкой, он не стоит того, чтобы она страдала.

— Я еще в университете объявила, что теперь ты мой преподаватель, а я твоя студентка. Нас больше ничего не связывает, Игнат Валерьевич. — Ева вытащила цепочку, в темноте блеснуло кольцо. Прежде, чем она сняла его, я строго предупредил:

— Оно выбрало тебя, у тебя и останется! Обратно кольцо я не возьму. Не нужно, выбросишь!

Гори все синим пламенем! Мне нравилось, что она носит кольцо на груди, словно я для этого его и покупал!

Оставшийся путь мы проехали в тишине.

— Не надо подъезжать к общежитию, вашу машину тут же узнают. — я заметил, что она перешла на «вы». — Остановите где-нибудь, я сама дойду.

На ее опасения внимания я не обратил, подъехал к входу. Я ждал, что он скажет на прощание хоть что-нибудь, но Мелкая просто вышла из салона, тихо закрыла дверь и, не оборачиваясь, ушла!

Игнат

Я не хотел возвращаться к себе. Не имел никакого желания выяснять сейчас отношения. Позже. Я тупо отмахнулся от женщины, что находилась в моей квартире.

Альбина несколько раз звонила, пока я вез Мелкую. Тогда я просто отключил звук и сунул телефон в карман. Несясь по ночной трассе, я набрал своей девушке.

— Ты с ней? — первое, что она спросила, как только приняла вызов.

— Я один, еду в клинику. — в трубке раздался смешок, после которого последовало:

— От одной подстилки к другой?

— Ты пьяна?! — жестко прозвучал мой голос.

— Да! И знаешь, почему я напилась?! От счастья! Я многое терплю …

— Ложись спать, — резко перебил ее. — Поговорим, когда протрезвеешь! — закончил говорить и сбросил звонок.

Проезжая парк Горького, думал остановиться, выйти постоять у воды… Сильней вдавив педаль газа, промчался мимо.

Мне бы и самому не помешало влить в себя бутылку виски, чтобы вырубиться и не думать о девочке с большими светлыми глазами! Хотя, не уверен, что это поможет! Без лоботомии мне не вырезать из башки прошлую ночь! И равнодушный взгляд, что она подарила мне сегодня на прощание!

— Кто сегодня дежурит? — спросил медсестру за стойкой.

— Марина Олеговна.

— Она же вчера дежурила, если я не ошибаюсь.

— Они поменялись с Константином Игоревичем, у него сегодня у дочки день рождения…

Не став слушать дальше направился в кабинет. В это время занять себя в клинике нечем, если только заполнить или просмотреть истории болезней. Еще два-три месяца назад я в бы позвонил Шефу или Алмазу и они без лишних вопросов завалились бы со мною в бар…

Подтянул к себе стопку карт, в дверь негромко постучались и, не дожидаясь приглашения вошли.

— Мне сказали, что шеф на работе, — улыбаясь, вплыла в кабинет миниатюрная женщина с доброй улыбкой.

— Забежал на минуту, кое-что посмотреть. — мой немного резкий тон обескуражил Марину.

— Я помешала?

— Нет. День был непростым.

— У тебя же завтра операция, тебе бы выспаться. — напомнила мне подруга.

— Я забыл, Марин, что завтра мне с утра в больницу, — растер устало лицо.

— Есть свободная палата, да и в ординаторской кроме меня никого нет. Хочешь, я сделаю тебе массаж? — на секунду я задумался, но мотнув головой, поднялся на ноги.

— Сейчас поеду домой. Тут все спокойно? — сменил тему.

— Ничего нового. Как не облизывай богатых старичков, вечно найдутся недовольные… Ах, да. Старшая просила передать, что одна из санитарок в конце месяца планирует увольняться, нужно найти замену.

— Марина, у нас очередь на освободившиеся вакансии, посмотрите анкеты, пригласите женщин на собеседование…

— Поняла, поняла. Не буду тебя грузить.

— Звони, если что.

В квартире стояла тишина. Свет горел почти во всех комнатах, кроме моей спальни. Там в одежде поверх покрывала спала Альбина. Укрыв ее пледом, пошел тушить везде свет. В кухне на столе стояла почти пустая бутылка текилы, а полная пепельница окурков лежала на подоконнике. Выкинув все, достал из пачки последнюю сигарету и прикурил. Достал из бара коньяк, не жалея плеснув в стакан. Нервно докурив сигарету, потушил окурок. Сделал большой глоток коньяка, затем еще один…

Без допинга хрен усну!

Обняв подушку, завалился на диван, подмял ее под себя и перевернулся на живот. Не получается не думать о Мелкой!

Как только коньяк усвоился в организме, мне стало не до принципов. Я хотел повторения прошлой ночи! Мне не хватило этих нескольких часов. Меня впервые разъедала ненасытная жажда! Я был уверен, что в сексе стану ее проводником! Обучу, раскрепощу. А теперь, кто-то другой…

— Мудак! — выругался в голос, представив на секунду, что она лежит в чужих объятиях.

*** ***

Ева

Ночь — это самое тяжелое время дня. Я остаюсь одна, пытаюсь отвлечься, не думать о том, что он с другой, но предательские слезы сами скользят по щекам. В те дни, когда я его не вижу, немного легче, но не получается совсем выбросить Игната из головы. Я запретила себе вспоминать ту ночь, будто ее и не было.

В ту ночь, когда он довез меня до общежития, я держалась до тех пор, пока за мной не закрылась дверь. Где-то теплилась надежда, что Воронов окликнет, позовет…

Я причинила боль его невесте, ведь наверняка она все поняла. Но и сама всю ночь умирала от боли. Не рыдала, не билась головой в подушку, я до утра сидела в кровати и смотрела в темноту. Тело словно одеревенело, только зияющая дыра в душе болела и напоминала, что я еще жива.

В институт на следующее утро не пошла, позвонила Лазарю, и мы вместе поехали проведать маму. Он, конечно, всю дорогу нудил, что не стоит пропускать, но видя мой отрешенный взгляд, заткнулся. Сам он примерным студентом не был, его «по милости» Воронова чуть не отчислили на пятом курсе.

Мама была на работе, нашему приезду она обрадовалась, но поругала, что мы оба пропускаем учебу. Выглядела родительница бодро, свежо. Весь день мы провели вместе.

«Может я зря вчера развела панику?»

Когда пришло время нам уезжать, я заметила, что мама утомилась. А ведь она только недавно вышла из отпуска.

— Мам, тебя ничего не беспокоит?

— Ева, ты о чем? — искренне удивилась она.

— Не обращай на нее внимания, она у нас в доктора играет, — усмехнулся брат и забрал сумку с продуктами, которую мама заботливо собрала мне.

Тема эта закрылась, но мои опасения от этого не развеялись. Лазарь спустился вниз, мама подошла ко мне и обняла.

— Рассказывай, что случилось, Ева?

— У нас сейчас два цикла, мама. Мазурка читает терапию, а Коршун оперативную хирургию. Сдадим экзамен, он нам будет вести топографическую анатомию. Мне ему два экзамена сдавать! — застонала я притворно. — Чтобы не вылететь из института приходится всю ночь зубрить. — знала, что от ее внимания ничего не ускользнет мой бледный вид, поэтому еще в пути придумала отговорку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ночами надо спать, Ева. В некоторых институтах эти два предмета сдают в одном цикле, все не так страшно.

— Но сдают же не Коршуну! — возмутилась я.

— Ты сдашь! Ты у меня умница, — гладила мама меня по спине. В носу защипало, я чуть не разревелась.

Вернулись мы в тот день поздно, Лазарь настаивал всю обратную дорогу, чтобы я заехала к отцу, но я категорически отказалась.

В четверг допоздна была в институте. Со следующей недели появится постоянное расписание, занятия наши в основном будут проходить в больницах.

Мазурка столько задала, что позаниматься по другим предметам времени не нашла. Сказывались и недосыпания. Проснувшись в пятницу рано утром, я сначала решила не ходить на занятия Игната. Хотела взять лекции у Тани и позаниматься самостоятельно. Отбросив трусливую мысль — прятаться от Воронова, я стала собираться в институт.

«Умру, но не покажу, как мне тяжело!» — твердо решила я.

Игнат ни в чем не виноват. Это было мое решение провести ночь вместе, мне за это и нести ответственность. Пусть будет счастлив. А я сумею глядя ему в глаза радоваться и улыбаться…

*** ***

Ева

— Со следующей недели наши занятия будут проходить… — Воронов озвучивал информацию, которую до нас уже донесли. Единственное, мы не знали, что в субботу придется ездить в его частную клинику.

Я не любила сидеть рядом с Федей, но сегодня сама к нему подсела. Придется до вечера терпеть его восторженные взгляды, неумелые заигрывания, слушать нелепые комплименты и тихое влюбленное сопение. Но, наверное, сегодня мне это было нужно. Шоковая доза слюнтяйства, чтобы не обращать внимания на мужчину, по которому тайно схожу с ума.

Таня с Олей сидели впереди нас. Я еле успевала записывать за Игнатом Валерьевичем, Федя конспектировал не все, выделял основное и делал пометки.

На обратной стороне тетради он писал всякие нелепости и давал мне их прочесть. Я улыбалась каждой шутке, но в душе этой радости не чувствовала. Взгляд преподавателя ни разу не остановился на мне, он на всех смотрел одинаково — вскользь.

Старалась изображать только учебный интерес, но часто прокалывалась. Игнат скинул пиджак костюма, закатал по локоть рукава рубашки, а я засмотрелась на его красивые со вздутыми венами руки. Непроизвольно в памяти всплывали картины, как он этими самыми руками сжимал меня в объятиях, ласкал обнаженное тело.

— Читай, — пихнул меня в бок Федя, возвращая из моих воспоминаний в аудиторию.

«Пойдем вечером погуляем?»

Притягиваю к себе тетрадь и пишу ответ.

«Завтра по расписанию у нас снова Коршун. Не хочу получить отработку».

Федя наклоняется ко мне, пишет через мою руку ответ, а я стараюсь читать за ним, хотя это неудобно, он закрывает надпись рукавом халата.

«Он не посмеет. Коршун просто не знает, что ты умница и красавица!»

Поднимает на меня влюбленный взгляд, я улыбаюсь, а Федя продолжает, что-то дописывать в тетради, но из-за его руки не удается прочесть коряво написанные слова.

— Гайдуков отвечайте на вопрос! — раздался рядом резкий пугающий голос преподавателя.

Я не успела прочесть последнее предложение, тетрадь из-под наших рук Игнат вырвал. Я пыталась удержать ее, прижав кулаком к парте, но потерпела стремительное фиаско. Федя поднялся на ноги. Воронов читал нашу переписку, а мой друг, что-то невнятно отвечал.

Я помочь ему не могла, прослушала, о чем спрашивал Игнат Валерьевич.

«Надо мне было назвать его Коршуном?!»

— Гайдуков первая отработка! — жестко проговорил Воронов, но смотрел при этом на меня. Федя опустился на стул. — Ответите на вопрос? — обратился он ко мне. Я не успела помотать головой, в этот момент к нам развернулась Таня. — Вы хотите помочь друзьям? — переключилось внимание Игната на подругу. Танина шея тут же повернулась обратно.

«Дружба дружбой, а отработки врозь» — пришло мне на ум, и я чуть не улыбнулась.

Воронов выдержал небольшую паузу, не знаю, чего он ждал, наверное, что я все-таки отвечу.

Упавшая на стол общая тетрадь разрезала мертвую тишину в аудитории. Не удивлюсь, если кто-нибудь подскочил на месте.

— Отработка, Кузьмина!

Пока он шел к кафедре, я подтянула к себе тетрадь Феди и развернула ее с обратной стороны. Пробежала глазами последнее послание.

«Давай прогуляемся немного, посидим где-нибудь, а потом вместе позанимаемся. Хочешь у меня?»

*** ***

Игнат

После той ночи мы так и не поговорили с Альбиной. Этот разговор завис где-то в воздухе. Утром она пыталась выяснить отношения, но я опаздывал на работу.

— У меня через час операция, поговорим позже, — кинул я и ушел.

Она не звонила, не писала. Как любая женщина Альбина ждала от меня раскаяния и подарков. Проблема только в том, что я не чувствовал раскаяния.

Я думал о другой. Будто повернулся на Мелкой. Меня ломало, как наркомана! Несколько раз хотел ей позвонить, но останавливал себя. Ева оказалась глотком свежего воздуха в моем душном пропертом гнилью мире.