— Не-е-е-т, — прошептала она. — Они меня тут не найдут. — сказано это было так же тихо, но вот уверенность и триумф в голосе сестренки заставили меня забеспокоиться.

— Малышка, тут — это где? — я слышал в трубке ее дыхание, но она не отвечала.

Если Лиза молчит, значит, рядом ходит кто-то из воспитателей. Минут пять этим я себя успокаивал, молчала она долго. Все это время я с ней говорил, просил выйти к воспитателям, заверял, что смогу ее защитить.

— Я спряталась на крыше беседки, — «обрадовала» Лиза меня.

— Как ты туда забралась?! — не контролируя свой страх, повысил голос. Именно страх. Ведь высоту тех самых беседок я хорошо знал.

— По дереву, — ответила она мне смело.

Я будто наблюдал ее восторг, видел, что Лиза собой гордится. Наверное, когда успокоюсь, оценю ее «подвиги», а пока я сходил с ума от тревоги и молился, чтобы с ней ничего не случилось. Могут детки заставить взрослых нервничать!

— По дереву, значит?

— Ага. Спрыгнула с толстой ветки на крышу и спряталась под листвой другой ветки. Она тонкая, по ней я побоялась лезть, — рассказывала она мне. — Рома, они меня не видят, — довольная собой, она радостно хихикала. — Пошли опять искать меня в корпус.

Мне же было не до веселья. Я даже представлять не хотел, что могло бы с ней случиться, сорвись она с дерева! Сестренка точно добавила мне седины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Лежи и не шевелись, поняла меня? — спросил строго.

— Да.

— А то они тебя найдут, — добавил я. Не знаю, может, кто-то другой принялся бы звонить администрации, требовать снять ребенка с крыши, я так делать не собирался. Лиза напугана, и неизвестно, как поведет себя эта строптивая малышка. Я сам ее оттуда сниму. А «искатели» пусть поволнуются…

Войдя через полчаса на территорию детского дома, я прошелся взглядом по трем беседкам, вычислил нужную.

— Так, партизанка, вставай, будем оттуда слезать.

— Рома! — воскликнула она, выползая из-под ветки.

— Аккуратно! — малышка тихо подошла к краю. Короткое синее платьице не скрывало ободранных локтей. — Почему Кате сказала, что спряталась за беседкой?

— Она не разрешает лазить по крышам.

Я тоже! Но об этом мы поговорим в другое время и в другом месте.

— Прыгай, я тебя поймаю, — когда она застыла у края, я старался не пропустить ни одного ее движения.

— Может, я по дереву слезу? — глядя на меня сверху, малышка сделала два шага назад. Если она сорвется с дерева, может удариться о другие ветки…

— Ты что, не доверяешь своему старшему брату? — наигранно удивился. Мне не хотелось наблюдать, как она слазит с дерева, ствол которого в пять раз толще ее. Как она вообще туда забралась?! Еще и с мобильником в руках!

— Рома, сначала поймай телефон, не хочу, чтобы он сломался.

— Лиза, а как ты с ним на дерево взобралась?

— В колготки засунула, — не задумываясь, ответила она. — А если ты меня будешь ловить, можешь нечаянно экран сломать.

После ее слов я внимательно присмотрелся и увидел, что на ней и правда надеты колготки телесного цвета.

Присев у самого края крыши на корточки, она бросила мне телефон. Никакого труда поймать его не составляло, но одновременно я следил за малышкой, чтобы она не сорвалась. Опустив в карман пиджака телефон, я приготовился ловить проказницу.

За ней не уследишь! Какая-то секунда, и вот сестренка лежит на животе и сползает с крыши. Упасть я ей не позволю, но!..

— Лиза, остановись, — спокойно произнес. Только мне известно, с каким трудом далось мне это внешнее спокойствие.

— Я по столбу спущусь, — пропыхтела она и сползла с крыши. Стоял под ней с поднятыми вверх руками, словно регбист, ждущий пасса. Маленькая смутьянка уцепилась за край крыши и повисла на несколько секунд в воздухе. Обхватив одну из опор коленями и, убедившись, что крепко держится, переместила на столб руки и, словно обезьянка, спустилась вниз.

Перехватив ее на середине, сначала крепко прижал к себе. Мне это было необходимо, чтобы успокоиться. Поцеловал в макушку партизанку и опустил на траву.

— Сейчас Надежда Егоровна станет ругаться, — осмотрев свои поцарапанные туфли, порванное, перепачканное платье и разодранные о ветки колготки, выдала малышка.

На казенную одежду мне было плевать, все мое внимание было сосредоточено на глубоких царапинах!

«Сейчас ругаться буду я, а остальные стоять и слушать!»


Взяв малышку за руку, мы направились в главный корпус. Навстречу нам спешила уже вся администрация детского дома вместе с работниками. Лиза, видя их встревоженные недовольные лица, сбилась с шага и пошла тише.

— Не бойся, — громко сказал ей. — Они тебе ничего не сделают, — это предупреждение прозвучало для встревоженных женщин, но они его дружно проигнорировали и кинулись наперегонки к нам.

— Лиза, ты где была?! — директор детского дома всем своим видом показывала мне, насколько она переживала за сестру.

— Я же говорила — полицию надо было вызывать! — Надежда Егоровна пылала гневом.

— Как вы посмели увести нашего ребенка?! — женщину, произнесшую эту чушь, я смерил ледяным взглядом.

— Ты еще за это ответишь! — попытался вступиться ее муж.

— Мы с тобой сейчас поговорим, — кивком головы я показал ему, чтобы отошел в сторону.

— Лиза, иди сюда, — потянула руки к ней воспитательница, но малышка сильнее вцепилась в мою руку и отступила мне за спину.

— Отошли все от ребенка, — стараясь не повышать голоса, жестко, угрожающе произнес я.

— Роман Георгиевич, мы просто все переволновались, — Марина Игоревна попыталась оправдать коллектив.

— Я же говорю, надо вызвать полицию!

— Вызывайте, мне есть, что им рассказать. Организуйте здесь порядок! — устав слушать этот гвалт, жестко обратился к директору детского дома.

— Разойдитесь по своим рабочим местам, я без вашей помощи решу этот вопрос, — вспомнив, что она тут руководитель, женщина с подчиненными заговорила соответствующим тоном.

— Мы хотим забрать ребенка. Сегодня, — кандидат в приемные родители Лизы вновь подал голос. — У нас на руках все соответствующие документы, — тряс он какой-то папкой.

— Малышка, мне нужно решить кое-какие вопросы, ты подождешь меня в своей комнате? — сестренка согласно кивнула, но ей было страшно отходить от меня. — Помни, что твой старший брат никому не даст тебя в обиду, — наклонив к ее уху голову, тихо шепнул.

— Я провожу Лизу, — обрадовалась Марина Игоревна, что представился шанс сбежать.

— Вы меня не слышите?! Этот ребенок наш по закону, мы хотим его забрать, — в спину ей прокричал мужчина.

— Лизонька и так сегодня получила стресс. Я не могу позволить вам ее забрать без заключения психолога, — глядела Марина Игоревна при этом, правда, на меня, ища глазами одобрения ее поступка.

— Я к вам сейчас поднимусь, — не для того, чтобы рассыпаться в благодарностях, и она это поняла.

Буркнув что-то типа: «Разбирайтесь с Романом Георгиевичем», — директриса, таща за руку Лизу, скрылась за стенами здания.

— Оля, звони Звягинцеву!

«А у самого руки отвалятся?»

Владимир Караулов — так звали этого мужчину. В первый же день я выяснил его полные данные и нанял человека собрать об этой семье информацию. На его жену — Ольгу, компромат пока не нарыли, а вот Владимир нас сразу же «порадовал».

— Пусть с полицией сюда едет, — крикнул он жене, которая дозвонилась до начальника органов опеки и попечительства и о чем-то негромко с ним беседовала в сторонке.

— Это вряд ли. Звягинцев себе не враг, чтобы привлекать к своей взяточной персоне внимание правоохранительных органов.

Нервно подкурив сигарету, мужчина исподлобья уставился на меня.

— По закону она уже наша дочь, — выпятив вперед подбородок, он давал понять мне, что настроен решительно. Раскрыв перед моим лицом папку и тыкая пальцем в какие-то бумажки, мужчина добавил: — Мы просто так не сдадимся.

— По закону, органы опеки должны были сначала определить, есть ли у Лизы родственники, согласные забрать к себе ребенка. По закону органы опеки и попечительства должны были проверить, насколько поданные вами документы соответствуют действительности. По закону начальник этих пресловутых органов опеки не должен брать взятки, по сути, торговать детьми! И если ты еще раз вслух произнесешь, что она ваша дочь… Дело о пропаже ГСМ (горюче-смазочные материалы) на несколько десятков миллионов, которое вам с таким трудом удалось замять, получит второе дыхание.

Я предполагал, что он пересрется, но такого эффекта от своих слов не ожидал. У Ольги выпал из рук телефон, присев на корточки, она шарила ладонью по земле, а встревоженный взгляд не сводила с мужа.

Забрав из ослабевших рук мужчины папку, я вытащил документы и порвал их на две части, чтобы нечем было махать перед моим лицом.

— Используешь вместо туалетной бумаги, — припечатал листы к его груди. — Звягинцев едет сюда? — спросил Ольгу, поднявшуюся на ноги.

— Да, — кивнула женщина, глаза ее заблестели.

«Терпеть не могу женские слезы!»

— В нашей стране тысячи детей-сирот, каждому из них нужна мать. Ищите ребенка, который вам может стать родным, но не наступайте на горло своей совести. Лучше, когда с совестью ты находишься в ладу, даже дышать легче.

Я это тоже понял недавно, когда в мою жизнь ворвалась Фиалка и поставила все с ног на голову. Тогда я не хотел знакомиться с Лизой, не думал, что смогу привязаться к сестренке и даже ее полюбить. А теперь, забирая их в Москву, я чувствую, что поступаю правильно, и мне перед собой не стыдно.

Ольга будто меня не слышала.

— Вы?.. Вы?.. — сейчас женщина переживала за мужа, ей хотелось убедиться, что он в безопасности.

— Если вы не станете настаивать на удочерении Лизы, я не буду звонить в Москву и требовать нового расследования. Подумайте.

Оставив их у крыльца, я направился внутрь здания.

— Роман Георгиевич, я бы не отдала Лизу Карауловым, — принялась меня уверять директор, как только я переступил порог кабинета. — Я уже хотела звонить вам, но тут Лизонька пропала, так перепугалась, что все вылетело из головы.

— Вы вообще не должны были допускать подобной ситуации!

— Я, как только услышала, зачем они пришли, сразу же набрала Ирине Алексеевне. Она обещала позвонить в министерство и попросить министра поставить это дело на личный контроль. Они с ней старые подруги. Лизу бы Карауловы не получили!

— А то, что малышка испугалась, оцарапала колени и руки, это тоже министр должен контролировать?! — я до сих пор не пришел в себя от выкрутасов маленькой партизанки, а спросить за это было с кого.

— Тут наша вина, не уследили. Извините. Медсестра все царапины уже обработала, мы ее переодели. Чуть позже с Лизонькой обязательно позанимается психолог. — руки женщины постоянно находились в движении. Испытывая сильное волнение, она не контролировала жестикуляцию.

— Мария Игоревна, в ваших интересах, чтобы ничего подобного больше не повторилось, — и сейчас это была угроза, которая повисла на какое-то время в воздухе.

— Я вас поняла, — произнесла она. Сложив руки перед собой, женщина сидела и ждала, что еще я добавлю.

— Сейчас сюда подъедет начальник органов опеки и попечительства, я вас попрошу оставить нас наедине.

— Хорошо. Я пока схожу, проведаю Лизу, — поднялась она из-за стола.

Пока ждал Звягинцева, через интернет заказал билет на самолет. Надеюсь, до четырех вечера успею закрыть все вопросы и вылететь в Москву.

Приблизительно через полчаса в кабинет вошел плотный мужчина невысокого роста. Очки держались у него на самом кончике носа, а смотрел он поверх их.

— Здравствуйте, — потянул он мне руку. — Вы Роман Георгиевич? Я не ошибся?

— Нет, Павел Сергеевич, не ошиблись. — начальник органов опеки вел себя вежливо и даже старался радушно улыбаться, хотя в поведении прослеживалась небольшая нервозность.

— Мне сейчас звонили из министерства, требуют объяснений, а я даже не в курсе, что у Никитиной Елизаветы, оказывается, есть состоятельные родственники, готовые ее удочерить, — заняв место Марины Игоревны, он правдоподобно разыгрывал удивление. Теперь понятно, откуда этот вежливый тон. — Ну почему вы не пришли сразу ко мне?

— Я и не предполагал, что оформлением документов на опеку занимается непосредственно начальник. — такого ответа Звягинцев не ожидал. Втащив из кармана платок, он вытер со лба испарину и пояснил:

— Жарко сегодня.

— Да, начало июня, плюс восемнадцать. — о том, что я иронизирую, он мог только догадываться, внешне это никак не выражалось.