Вот и он подхватил тот тон, который я давно между нами пыталась наметить. Улыбнулась точно так же широко. В высокомерии этот выскочка мне не ровня. Он может уделать меня в экономике, юриспруденции, основах производства и ГОСТах, но точно не в высокомерии:

– А зачем мне институт, если я должна только уметь красиво улыбаться? Улыбаться я и здесь могу. Красиво?

– Весьма, – Игорь пока не сдавался. – Но если бы вы точно так же красиво улыбались где-нибудь в коридоре, уважаемая Марта Мироновна, то от этого всем стало бы только лучше – например, я смог бы вернуться к проверке документов. Улыбка та же, а место ее применения остальным облегчает или усложняет жизнь.

– О! – я и бровь изогнула. – Прямо сейчас показалось, что вы меня прогоняете. Показалось, естественно. Не может же наемный служащий, пусть даже высококлассный специалист, выгонять свою будущую начальницу? Или может? Разъясните мне, неумехе, хотя бы этот вопрос! А то сижу здесь, улыбаюсь красиво и ничегошеньки не знаю.

– Ну хоть это вы признаете, Марта Мироновна.

– А от перемены мест слагаемых результат не меняется, Игорь Михайлович. Я, вся такая глупенькая, всё равно остаюсь дочерью своего отца, а вы – наемным рабочим моей семьи.

Игорь поморщился. Видимо, это означало признание его поражения в этом раунде.

– И что вы собираетесь делать? – он со вздохом снова уставился в лист на столе. – Будете мне мешать всю неделю? Так подставить меня в любом случае не выйдет – я и ночью сделаю необходимое, и даже при вашем бесконечном жужжании, вы же не зря меня высококлассным специалистом окрестили. К приезду вашего отца всё в любом случае будет идеально.

Мне такой поворот – его полная уверенность в своих силах – не понравился. Хотелось вывести его из себя, ведь это возможно, я разок была свидетелем:

– А еще вы можете пожаловаться папе, что я тут рядом жужжу. Пусть прилетит обратно и спасет своего протеже от злобной стервы.

– Могу, – прозвучало предельно равнодушно. – Но пока не вижу необходимости, Марта Мироновна. Вы придаете слишком много значимости своей персоне, но я привык работать при сотне раздражающих факторов – а вы просто один из сотни, представляете? Нет, само собой, если вы здесь все крушить начнете или документы рвать, то я вызову полицию. Как вызвал бы при приступах неадекватности любого лица.

М-да, он все-таки крут. И в высокомерии поднаторел – почти смог опустить меня до «фактора» и «лица». Будем считать, что ничья. Я собиралась продолжить этот обмен любезностями, но осеклась – вспомнила, что цель моя была вообще не в том, чтобы Игоря до кондратия довести. Его раздражение вообще никаких шагов в моей стратегии не сделает. Потому подалась вперед, положила руки на столешницу и, так же не отрывая от него прямого взгляда, заявила:

– С чего вы взяли, что я намерена вам мешать? В вашей компетенции у меня сомнений нет – потому работайте, старайтесь во благо всей моей фамилии. И признательность моей семьи всегда будет адекватна вашему вкладу. Но мне нужно тоже начинать входить в курс дела, чем я и займусь – с вашей помощью или без таковой.

– А я должен помогать?

– Не должны, – признала я. – Но видите ли, Игорь Михайлович, в ваших же интересах моя лояльность. Я своего добьюсь, вы же своего не получите, даже если каким-то образом станете моим мужем. У папы тяжелый характер, но повезло с тем, что у меня характер не легче. Так что, еще не отпала охотка женихаться? При условии, что выше этой должности свадьба вам ничего не даст. От всей души советую рассмотреть кандидатуры Юлианы и Камиллы – разумеется, они столь масштабные индустрии не наследуют, но шансов там куда больше. Познакомить?

У него на щеках желваки заходили. Вряд ли Игорь знаком с девчонками лично, но и ему ясно – должность топ-менеджера в офисе отца перекрывает любые альтернативы. К тому же здесь он специалист, поскольку много лет потратил на то, чтобы стать специалистом. Игорь и в другой отрасли не пропадет, но начинать придется с нуля. В любом случае, от надежды отказываться не так-то просто. Он улыбнулся настолько приторно, что и меня затошнило – как его самого:

– С удовольствием помогу вашей образовательной программе, Марта Мироновна. Только постарайтесь обучаться молча. Ну, раз моя работа – это благосостояние вашей семьи.

Он встал, подхватил с полок папки, бросил их на стол передо мной, поясняя, где технические характеристики, где договоры на закупку оборудования, а где расчеты амортизационного фонда. Сверху припечатал фондом заработной платы, я почувствовала его тяжесть. Нервный какой.

Несколько часов я не отрывалась от папок. Техника для меня была неподъемной, потом разберусь, остановилась пока на том, что более-менее понимала, но и там утопала в бесконечных цифрах. Додумалась выписывать все непонятные моменты в тетрадь – несложно будет позже отыскать нужные формулы в интернете и окончательно понять принцип расчета. Иногда забывалась:

– Почему калькуляция амортизации в прошлом году изменилась? – услышала в ответ недовольное шипение и пробурчала, бездумно переходя на ты: – Извини, извини, не отвлекаю.

Я не обратила внимания, когда Игорь выходил на обед, а в моих записях появлялось всё больше вопросов. Он вернулся и поставил передо мной пластиковый стаканчик с кофе, я лишь от запаха опомнилась. Игорь стоял рядом, но улыбочку свою язвительную убрать не додумался:

– Ну и как, разобралась?

– Далеко не во всем, – я от усталости решила не ставить его на место, а говорить честно. – Начала с налогов, там почти всё ясно. В рабочих ставках и сменах – вообще ничего. А от этих схем, – я указала пальцем на отодвинутую папку, – в дрожь бросает.

– Так это только начало! – ободрил он. – Я тебе только сводную отчетность за прошлый год дал.

– Ничего страшного, разберусь. Уверена в этом. И у меня ведь не только папин отпуск в резерве, а годы. Не пройдет и нескольких месяцев, как мы на равных будем обсуждать разброс КТУ!

– Так уж и на равных, – Игорь снова прошел на свое место.

Но я уже слишком утомилась, чтобы улавливать иронию. Решила, что он в благодушном настроении, потому сказала:

– Разобраться в цифрах – дело времени и усилий. Но мне нужна практика! Без нее я картину целиком никогда не увижу!

– Практика, говоришь? – Игорь задумался и подхватил лист со стола. – Хорошо. Вот тебе практика, Марта. Реальное дело вчерашней давности. Начальник цеха, Карпов И.И., стаж восемь лет. Допустил халатность при проверке, из-за чего целая партия вышла с браком. Ущерб – полтора миллиона рублей. Что же мне с ним делать, дорогая Марта?

Я сосредоточилась и деловито закивала, осмысливая вопрос. Озвучила пришедшую на ум версию:

– Из следующей его зарплаты вычесть?

Игорь громко, искренне рассмеялся, с трудом взял себя в руки и вновь обратился ко мне, как будто с маленькой тупой девочкой разговаривал:

– Я имел в виду – увольнять его или нет? Восемь лет работал, а теперь знатно прокололся. Человек серьезный, насколько мне известно, семейный. По его профилю он в нашем регионе работу быстро не найдет, и уж тем более – за такую же зарплату.

Было понятно, что Игорь не врет и не преувеличивает, этот Карпов реально существует и сейчас висит на волоске. Несложно представить под фамилией какого-то определенного человека, допустившего непростительную ошибку. И Игорь уполномочен прямо сейчас подписать приказ – казнить или миловать. Из-за каких-то полутора миллионов! Я вот только сейчас видела цифры нашей оборотки, зачем эту каплю в море раздувать до жертв? Не сдержала эмоций:

– Как же можно уволить? На что же он с семьей будет жить? А вдруг у него есть и собака? Как можно оставить хозяина собаки без средств к существованию?

Игорь хмыкнул:

– Вот и я думаю… о собаке. То есть взвешиваю. Была это разовая ошибка, которой больше не повторится, тогда можно ограничиться выговором и штрафом? Но придется постоянно за ним проверять. А может, это далеко не первая его халатность, просто до сих пор явным браком не высвечивалась? Мы не можем ведь каждую деталь лично рассматривать, зачем тогда вообще его должность нужна? Или мы обязаны рассмотреть достойные кандидатуры других специалистов, – он ткнул пальцем на несколько папок справа, – через несколько месяцев они наберутся того же опыта, зато навсегда запомнят, что бывает за такие ошибки. Помоги мне решить, дорогой будущий директор!

Уволить, конечно. Если бы речь шла не о человеке со своей жизнью. Тогда не увольнять. Если бы речь не шла о прибыли компании…

– Я не знаю, – прозвучало жалко.

– Вот именно. Уже к концу дня будет подписан приказ на увольнение или понижение в должности, потому что я не дочь своего отца – я должен делать дело максимально эффективно, без соплей и собачек. А право красиво улыбаться оставлю тебе.

Я стушевалась, но глянула на часы и нашла повод на этой трагической ноте закончить:

– Я пойду. Мне на работу еще вечером.

– На работу?

Я остановилась, чтобы произнести то важное, чем могла гордиться:

– Ну да. В кафе работаю, помощником повара!

– Ты?!

Оставила вопрос без ответа, зато для гордой осанки нашелся повод. Мне все-таки удалось привести Игоря в то же изумление, в котором он пребывал утром.

Глава 23. Бег с несуществующими препятствиями

Карпов И.И. никак не шел из головы. Я подозревала, что на производстве нередко возникают проблемы, которые приходится разрешать руководству. И вряд ли эта – самая сложная из них. Но неожиданно для самой себя я вдруг рассмотрела и минусы моей будущей жизни. Гладко, просто, понятно, справедливо не будет, будет эффективно. Я сегодня не только схемы амортизационных отчислений постигла, но и в микроскопической степени убавила свою наивность – тоже можно считать образованием.

Сели с Юрой у стены, чтобы под ногами предыдущей смены не путаться. Вернее, чтобы просто посидеть рядом и за руки подержаться. Но я свои размышления так и не смогла отпустить, потому решила поделиться ими:

– Юр, вот нам на семинаре сегодня проблему обрисовали. Представь, что кто-то из работников кафе нанесет ущерб – ну, скажем, в пятьдесят тысяч. Это же для Сергея Сергеевича ущерб?

– За пятьдесят тысяч Сергей Сергеевич удавится, – подтвердил Юра, наблюдая за официанткой, которая как раз споткнулась – будто бы наглядно хотела продемонстрировать реальный эксперимент, но одумалась и вовремя восстановила равновесие. Улыбнулась и продолжила путь с подносом к столику.

– Ну вот, – продолжила я. – Что должен сделать хороший руководитель, если не может размер ущерба вычесть из зарплаты виновного? Уволить без права амнистии?

Юра с интересом глянул на мой профиль, затем снова в зал, глубоко задумался.

– Знаешь, еще недавно я бы ответил совершенно однозначно: если размер ущерба больше затрат на поиск и подготовку другого человека, то увольнять и не оглядываться. В смысле, сравниваешь альтернативные издержки, чистая рациональность. Для низкоквалифицированного труда и дилеммы никакой нет.

Я выхватила суть его ответа:

– Недавно? Сейчас уже не так думаешь?

– Не так, – Юра чуть склонился, чтобы быть ближе ко мне. – В этом кафе не так и так не будет. В прошлый раз, помнишь, теть Маша на смену не пришла, ребенок у нее затемпературил. Сергеич вопил, сменщицу ее вызванивал, а потом сам посуду мыл, пока сменщица не явилась. От нее еще выслушал, что выходной испортили. Ущерб, хоть и поправимый, но не единичный. Про увольнение и речи не идет. Почему так?

– Потому что наш Сергеич не умеет сравнивать альтернативные издержки? – предположила я.

Юра усмехнулся:

– И это тоже. Но важнее другое. Теть Маша здесь давно работает, они друг друга как облупленных знают. И Сергеич в курсе, что если завтра у него аврал случится, то она и на вторую смену останется, и полы заодно помоет. Выскажется матами, но сделает всё возможное. Многолетнее общение сделало из рабочих отношений неформально-рабочие, о чистой рациональности речи не идет. А как они с поваром иногда ругаются – залюбуешься! Ссоры людей, тянущих одну лямку и не собирающихся разругаться окончательно. Но если в теть Маше и Николае шеф уверен, то на новеньких переносит такое же отношение без оснований, просто по инерции. И они тоже невольно со временем втягиваются в эту «семейственность» – становится уже важным не подвести остальных. Важнее, чем потерять выходной или прибыль. Абсолютно неэффективная система управления, которая работает только в небольших коллективах.

– Ого, как ты все расписал! – восхитилась я. – А в больших компаниях?

– Конечно, нет. Наверное, поэтому мне так подсознательно и хотелось изолироваться от больших коллективов, хотя я раньше причину для себя сформулировать не мог. Вот это всё, – он махнул рукой неопределенно, но будто подхватывая все столики в зале вместе с официантками и выглянувшим из-за стойки раскрасневшимся дядь Колей, – мне просто ближе. Когда сначала стоит человек, а уже после прибыль.