О том, что Юре предложили вести колонку в популярном интернет-издании, я узнала от декана журфака. Он у нас по культурологии лекцию читал, а в перерыве поздравил почему-то меня и просил передать, чтобы Юра к ним заскочил – мол, тему курсовой тогда лучше переформулировать, чтобы соответствовала профилю. Похоже, слухи о наших отношениях дошли до всех нужных людей. Я в ответ покривилась. Деканат и сам может дозвониться, если дело такое важное. О том, что Юра улетел из Москвы, я узнала от Сергея Сергеевича, сокрушенного этой новостью – владелец кафе до последнего не верил в такой исход. Ему в ответ я тоже покривилась. Мне еще надо научиться тесто для пиццы заводить – дядь Коля на прошлой неделе говорил, что я почти созрела до этого главнейшего урока от шеф-повара.

Вот и точка, как мне было обещано журналистом.

Чтобы даже мысли не возникало о том, что мне не плевать, я с головой погрузилась в учебу на весь остаток семестра, а после доставала Игоря – слишком большой массив данных, в которых я пока научилась только ориентироваться. Но ведь это ничего, у меня будет рядом высококлассный специалист, который всегда поможет дельным советом. Вот только тревожило, что по мере понимания основ бизнеса мне становилось скучнее, а не интереснее – глаза, как у Игоря, от техдокументации не горели адским пламенем. Я списывала это на общий тоскливый фон, который обязан был возникнуть без романтики в жизни. Зато учебный год закончила с лучшими результатами, чем прежде, – ишь, как работает энергия, направленная в нужное русло.

На модной инсталляции гвоздем программы стал Мотька. Даже я, явившаяся в джинсах и тонкой футболке от Марка Джейкобса, эффект не перекрыла. Вырядилась-то поначалу в голубое коктейльное платье, но кое-кто грязной когтистой лапой намекнул, что мне желательно переодеться перед самым выходом. В сверкающем зале мама сделала вид, что с нами не знакома, и удалилась к фуршетному столу, папа гоготал с другой стороны, а разряженные в вечерние платья дамы рассматривали нас с недоверием, не определившись, как стоит реагировать. Общую реакцию задал художник – он застыл перед нами в воздухе, затем вскинул руки и заверещал:

– Какая роскошная дикость! Новый тренд!

И полетел мимо. Собственно, он, сам о том не подозревая, описал все изменения в моей жизни. Не удивлюсь, если на следующей выставке половина зала будет в цепях и джинсе, удерживая на поводках беспородных псин. Но это будет только тренд «роскошной дикости», а не отражение внутреннего состояния.

Камилла с Юлианой оказались поблизости и затараторили, будто мы никогда не расставались:

– Марта, ты как всегда задаешь стиль! Кажется, времена твоей мамы прошли!

– Тише ты, Юлиана, услышит еще! Марта, ну ты чего так смотришь? Столько лет дружили – неужели будем делать вид, что из-за мелкой ссоры даже поболтать не можем?

Я улыбнулась, принимая довод. Да и глупо ругаться, если они мое распоряжение убраться из института выполнили. К сожалению, мой круг именно таков. Нелепо делать вид, что я с ними незнакома. Подобные мероприятия проводятся раз в полгода, моего воспитания вполне хватит, чтобы продержаться.

– Можем! – поддакнула Камилле обрадованно Юлиана. – Мы ведь неразлучная троица! Кстати, оцените, во что Пряникова нарядилась. Не иначе, собирается в четвертый раз замуж. Здравствуйте, Мирослава Эдуардовна! Великолепно выглядите!

– Вы с каждым днем молодеете, Мирослава Эдуардовна! – и тише: – Еще бы она не собиралась. Видали в таблоиде – ее последнего муженька со стриптизершей застукали? В новом клубе.

– О, кстати, Марта, ты уже бывала в новом клубе? Обстановка в стиле Дикого Запада! Роскошная дикость!

И тому подобное. Сплетни, сплетни, сплетни. Мы обсуждаем других, пока другие обсуждают нас. Молодым девицам этого общества даже неприлично говорить о чем-то принципиально другом. Еще и об искусстве можно, но говорить на художественной инсталляции об искусстве – пошлость. Сюда приходят, чтобы слухами обменяться, нарядами помериться или эпатировать, как сделала я.

В общем-то, я не ощущала диссонанса от пребывания в привычной атмосфере, но становилось скучновато. Мотька начал рваться к пальме в огромной кадке. Не уверена, что если он решит ее пометить, то все это тоже воспримут как роскошную дикость, этому обществу до настоящей дикости еще расти и расти. Потому я сообщила родителям, что от шампанского разболелась голова, и отправилась домой.

Что же со мной сделалось? Неужели я стала как Юра – в своей среде только успешно разыгрывающей свою? Не потому ли он так отчаянно избегает всех девушек оттуда? А разве я смогла бы выйти замуж за кого-то из тех пижонов? Вероятно, все-таки стоило с ним напоследок еще раз поговорить, закрыть пробелы. Жаль, что поздно. Хотя нет, плевать.

Пожелала доброй ночи Илье Ивановичу, неспешно приняла ванную, надела шелковый пеньюар и села перед зеркалом, чтобы нанести вечернюю маску. Но вдруг Мотька зарычал, непривычно как-то, нервно, а потом и гавкнул в темноту. Я развернулась резко и вскрикнула, уловив движение справа. Пес тоже уловил и кинулся мне в ноги в поисках спасения.

– Вор, – мне от страха не хватило сил это проорать в полный голос, но я набрала побольше воздуха.

– Не вор я, – из моего гардероба вывалилось тело со светлой шевелюрой.

– Герман?

– Не один, – сообщил он, пытаясь подняться. – Нас тут это… делегация.

Сверху на него свалился Кеша. А Ульяна, которая их и выталкивала, явилась третьей.

– Придурки, – представила их мне она. – Но мы действительно делегация!

– Свататься пришли, – раздалось снизу от Германа, который из кучи так и не смог выбраться. – У нас товар, у вас купец, или как там говорится.

Я всматривалась в темный гардероб, надеясь, что выйдет еще один человек. Но вопросила, поскольку не дождалась:

– А Юра где?

– Марта, – укоризненно сказала Ульяна и пояснила: – Юра из этой всей компании самый умный!

– То есть ему хватило ума не лезть в чужой дом, рискуя нарваться на охрану? – обнадежилась я.

– Ему-то хватило, – ответил снова Герман. – Но идея-то какая классная! Девушек надо поражать романтикой, я свою примерно так же добивал. В общем, мы Юрке угрожали, чтобы в стороне не остался.

Над плечом Ульяны из тьмы показалась знакомая улыбка. И не особенно-то виноватая, хотя с моего места разобрать было невозможно… С ума сойти!

Меня теперь трясло не от страха, а от удивления. У нас же сигнализация и охрана! Это что же, каждый желающий вот так запросто может в дом пробраться? Да еще и на третий этаж? Или они забрались по первому, а потом переместились по заснувшему особняку и спрятались в гардеробе? Это такие у него друзья?! Да это же отморозки, преступники, избалованные деньгами родителей хамы, взломщики… роскошная дикость какая-то.

Глава 27. Шах и мат

Слабость таки одолела – я бессильно осела на кушетку. Вопросов вызревало множество, но я давала возможность преступникам для начала самим объясниться. Герман у них, похоже, заводила, раз постоянно берет на себя роль организатора:

– Марта, мы к тебе от безысходности. Проникнись, добрая душа. От тухлой рожи моего лучшего друга даже море потускнело, а это плохо сказывается на притоке клиентуры! Не за себя радею, за семейный бизнес!

И хоть я понимала, какую чушь он городит, всё равно кивнула – просто знала, что значит радеть за семейный бизнес. Но своего взбалмошного бойфренда перебила Ульяна:

– И мое мнение послушайте, вы оба! Мне всегда казалось, что Юра ищет не там. Что компенсация его спокойной мудрости будет как раз в обратном направлении! По себе знаю, как притягиваются противоположности, и от этого притяжения каждый получает то, чего в себе не имел!

– Подожди, это ты сейчас себя спокойным мудрецом назвала? – нахмурился Герман. – Девица, которая целоваться ко мне лезла, когда я жизнью рисковал? Или которая в чужой дом вламывается?

– Так о том я и говорю… – Ульяна попыталась оправдаться.

Однако я уловила другое и повторила почти германовским тоном:

– Подожди, это ты сейчас меня психованной идиоткой назвала?

Ульяна смутилась и спешно отступила в темноту, прячась за Юру. Кеша, все еще остававшийся впереди, вдруг монотонно затянул:

– Я обычно только слушаю, и вот что я из рассказов Юры понял. Любовь нечаянно нагрянет, когда любовь совсем не прёт.

– Чего? – уточнила я, припоминая явно другие строчки в той песне.

– Именно! – оживился он, будто увидел в моем лице понимание. – Любовь настолько зла, полюбишь и наследницу столичной индустрии со зверским характером и гонором похлеще нашей Кристины, а от Кристины Юрка еще в первом классе шарахался, как я от нарколога.

– Чего?! – я повторила вопрос другим тоном и начала вставать, чтобы этого коротыша подавить хотя бы ростом и заставить замолкнуть в потоке «льстивых речей». – Вы и справки обо мне наводили?!

Но, к удивлению, он вообще не растерялся, даже гнусавить начал еще монотоннее:

– Признай, что и Юра тоже может иметь недостатки. Мечты не сбываются так, как мы хотим, они всегда сбываются поперек горла. Вот потому он так глупо и начал тормозить – от неумения перестраиваться. А потом приехал домой, сел на берег моря и осознал.

Герман поддакнул:

– Так слезливо он осознавал, что уровень моря поднял над уровнем моря. Клиентура топнет, мы с семейным бизнесом в панике…

– Хватит перегибать! – не выдержал наконец-то и Юра. – Боже, зачем я вообще с вами сомнениями поделился? Всё перевернули!

Герман что-то еще хотел сыронизировать, но от вскинутой руки Юры примолк. Если честно, то не понимаю, как они вообще стали лучшими друзьями – я Германа знаю всего ничего, а уже готова прибить на месте. Что же это за характер такой – в каждой бочке затычка? Хуже, чем у меня.

– Марта, – Юра вышел вперед. – Всё было не совсем так… но по сути так. Может, это я всегда ошибался в том, чего хочу в идеале? А может, ты мне как раз этими чертами и понравилась, которые всегда проскальзывали, просто я им значения не придавал? Ведь дело далеко не только в том, что ты что-то передо мной разыгрывала, а та уверенность в себе, с которой ты это разыгрывала. Лично мне понятно одно – мы с тобой как минимум обязаны дать друг другу шанс узнать теперь второго и с изнанки. А уже после принимать решения.

Уже успев взять себя в руки, я добавила в тон привычного льда:

– Я как раз ничего не обязана. Неужели ты думаешь, что мне интересен?

– Уверен в этом, – он почему-то улыбнулся, а Мотька неуместно тявкнул. – Разве у тебя ко мне никаких вопросов не осталось?

– Разумеется, остались, – я осклабилась. – Например, сколько ты заплатил Насте за мой адрес и как вы, шайка разбойников, пробрались в дом. На будущее информация пригодится.

– Легко, – он сделал короткий шаг в мою сторону. – Настю я тряс, но так и не вытряс. Она сначала раздумывала, но потом заявила, что дороже подставить будущую начальницу, чем упустить мгновенный доход. Я так и не понял, что она имела в виду, но с ней не договорился. Адреса твоего в свободном доступе нет, зато есть адрес офиса твоего отца – вот к нему я и заявился.

– К отцу? – я недоверчиво свела брови, поскольку папа даже словом не обмолвился.

– К нему, – подтвердил Юра. – Меня сначала в приемной полтора часа мурыжили, потом все-таки пустили.

– И он тебя не покалечил? Смотрю – живой, здоровый. То есть или врешь, или не с моим отцом ты встречался.

Юра отчего-то выглядел всё увереннее, как если бы я ему какие-то ободряющие доказательства предоставляла.

– А с чего вдруг ему меня калечить, если тебе все равно? – я немного растерялась от прямого вопроса, потому Юра ответа не ждал и продолжил: – Мирон Анатольевич назвал меня щенком и пообещал светлое будущее в журналистике – мол, таким скользким проходимцам, обижающим его единственных дочерей, место только в подобном гадюшнике. Я искренне поблагодарил его за комплимент и уловил, что дочь я все-таки чем-то обидел. Это дало возможность для дальнейшего разговора – пришлось объяснить, что на самом деле произошло и что сам Мирон Анатольевич вместе со своей любимой дочерью тоже не вполне были со мной честны. Но я хотел бы получить шанс все наладить и для того попросил его помощи.

– Он и после этого тебя не покалечил? – мне становилось всё интереснее.

– После этого как раз попытался. Но я успел заявить, что в статье про экологическую ситуацию в Подмосковье обязательно упомяну название одного крупного производства. В рекламных целях, конечно. Он так сразу в лице изменился, как будто лучше меня знает о пагубном влиянии его производства на экологию…

– Ты угрожал моему отцу?!

– Зачем же? Просто о планах рассказал. Зато это снова дало возможность для дальнейшего разговора. Даже как-то незаметно тон снизился. В общем, мы общались долго и искренне, а я не зря по литературе пятерку имел – умею заливать, если уж прижмет. И знаешь, Мирон Анатольевич ко мне стал более лоялен. По крайней мере согласился с тем, что нам с тобой не помешает обсудить наши отношения. Позвонил Илье Ивановичу и предупредил, чтобы меня пустили в любое время в дом.