– Ничего себе! – удивлялась я, впервые слыша о подобной щедрости родины.

– Я и сама поражена, – в голосе бабушки слышалась улыбка. – Не зря за президента голосовала. Молодец, выполняет обещания. А еще путевку дали в поликлинике. В Кисловодск. Пошла я к доктору, сердечко послушать, а он мне квоту выделил.

– Да тебе прям везет, – порадовалась я и предложила: – Ты билеты в лотерею купи, может, на волне удачи миллион выиграешь!

– Скажешь тоже! – Я почти видела, как она в этот момент всплеснула руками, а потом устало вздохнула и перевела тему: – Вот только Ваську придется соседке оставить. Да и душа у меня не на месте, что дом так надолго покидать. Была бы ты рядом…

– Ба, ну ты же знаешь, у меня учеба, – соврала я. – Мне нельзя пропускать занятия.

– Знаю, милая. Вот только сердце все равно колет. Как подумаю, что ты там одна в этой Москве проклятой, да еще без телефона, что даже дозвониться не могу, так руки трясутся.

– Я скоро куплю новый, обещаю, – опять сорвала, заранее понимая, какими способами придется вымаливать у Руслана личный номер. – С первой стипендии. Главное, не переживай сильно.

– Да как же не переживать-то? Маньяки одни бродят. Вот в новостях опять передавали: девушку мертвую нашли, да изнасилованную. Даже документов, и тех у нее нет, по ДНК опознать пытаются.

Я тяжело вздохнула. Все же моя бабушка неисправима. Великое множество раз я говорила ей не смотреть глупые новости, а уж тем более не включать криминальную хронику по НТВ, но разве она слушала?

– Со мной все в порядке, уверяю. Если бы что-то случилось, я бы сразу сообщила.

От собственной лжи было муторно, вот только я оправдывала себя тем, что все это вранье во благо. В конце-то концов, надо было порадоваться за бабушку. Она очень давно мечтала съездить куда-нибудь на Минеральные Воды, подлечиться.

От мыслей отвлек шум на улице. Я бы даже не заметила, если бы не женский голос: громкий, истеричный, явно пьяный и очень неприятный:

– Пустите меня к нему! Руслан! Открой, я знаю, ты дома!

Пару минут я походила по комнате, старательно уговаривая себя, что всякие новоприбывшие истерички – точно не моего ума дело. Уговаривалось не очень, так как любопытство уже вскинуло голову и активно подзуживало спуститься вниз… этак невзначай. Еще минуту я вела битву титанов между ним и силой воли, но вскоре сдалась, так как на подкрепление любопытству пришла физиология. Я захотела пить.

В общем, по-быстрому застегнув ремешки на босоножках на высоченной шпильке, из числа тех, что купил Руслан, я вышла из комнаты, по дороге проклиная это чудо дизайнерской мысли. За все дни, что я здесь, мне так и не выделили тапочек, а просить гордость не позволяла.

Зато красиво, дорого, но дико неустойчиво для человека, который всю жизнь пробегал в кедах или балетках. Именно эта неопытность и сыграла со мной злую шутку. На одном из лестничных пролетов я потеряла равновесие и практически упала, с трудом успев ухватиться за перила. Но, к сожалению, все равно поцарапала плечо острым углом. Со сдавленным шипением выровнялась и кончиками пальцев коснулась покрасневшей кожи. Не до крови, но ссадина есть.

– Ну вот, теперь у меня вдвойне уважительная причина для посещения первого этажа. Надеюсь, что на кухне есть аптечка, – пробормотала себе под нос, минуя последние ступени с удвоенной осторожностью.

Я уже практически подошла к точке назначения, когда замерла, различив конкретные слова в сбивчивой речи плачущей девушки:

– Вот как тебя зовут?

– Марина, – негромко ответила горничная, и раздался тихий звон фарфора. – Выпейте чаю, госпожа Елена.

– Так вот, Марина, ты когда-нибудь любила? Так, чтобы на разрыв, до отказа мозгов и готовности ползать перед ним на коленях, лишь бы он еще одну ночь провел с тобой? – пьяным, заплетающимся голосом поинтересовалась "госпожа Елена". – Ну же, отвечай!

– Нет.

– А я любила!

И, судя по всему, активно выносила этим самым Руслану мозг. Я никогда не понимала таких женщин… Как можно забыть про гордость и настолько сильно унижаться?

– Я вам очень сочувствую, – сказала Марина явно для того, чтобы хоть что-то сказать.

– Но теперь все будет иначе! – Пафоса в голосе невидимой девицы стало столько, что он начал на зубах скрипеть. – Я его спасу… ик! Он не знает… Ик… А там у-у-у-у-у! Кольцо сжимается, и даже Коршунову не справиться.

В это время я вышла из-за угла и увидела картину маслом.

Марина навытяжку стояла перед гостьей, а высокая фигуристая девица сидела на барном стуле, с трудом умостив на перекладине длинные ноги на умопомрачительных шпильках. Красивая, холеная, очевидно, из состоятельной семьи. Разве что пьяная в драбадан.

Она повернулась ко мне, колыхнув пышной грудью в вырезе откровенного платья. Окинув мутным взглядом, Елена спросила:

– А это еще что за швабра?

Эм?!

Я вскинула бровь, изумляясь хамству незнакомки, но решила не вступать в диалог, так как он мог в любой момент перерасти в перепалку, и обратилась сразу к Марине:

– Я бы хотела попросить стакан воды и аптечку, – вытянув вперед руку, продемонстрировала ссадину.

– Да, конечно, сейчас.

Служанка засуетилась, а Лена вдруг резко встала, но, чуть покачнувшись, ухватилась за край стола и выровнялась.

– Ты кто такая, вообще? – Грубый развязный голос скользнул диссонансом по ушам, и я даже поморщилась.

Неужели Руслану такое нравится? Он же залипает на женщин только из-за голосов, и невооруженным взглядом видно, что с Леной у него был роман. Да она про это прямым текстом сказала!

Вдвойне удивительна его привязанность ко мне. Я ведь и внешне отличаюсь от этой мечты спартанца. Лена – высокая, спортивная, очень фигуристая. Задница, что называется, орех, грудь размером с мою голову.

– Я спросила, кто ты такая!

Поняв, что игнорировать скандалистку не получится, я ровно ответила:

– Меня зовут Ева.

– А что ты тут делаешь, Ева? Новая служанка? Шмотки какие-то слишком роскошные для обычной горничной. Или ты тут параллельно всю бригаду охранников обслуживаешь?

Марина тихо охнула и достала из передника телефон, торопливо набирая чей-то номер. Николая?

– Ну вы и хамло, – спокойно проговорила я, очень стараясь не опускаться до уровня этой мерзавки. – Нет, я не служанка.

– А кто? – с наездом спросила она, ткнув мне наманикюренным пальцем в грудь.

Пару мгновений я соображала, кто же я здесь такая? Гостья? Пленница? Типа любовница?

– Ева Андреевна здесь живет, – пришла на выручку с ответом Марина. – И имеет полное право находиться в доме, где захочет.

– Как живет?! С Русланом?! – Кажется, слова горничной сорвали остатки крыши с черепушки и так не особо адекватной барышни. – Значит, я тут… ради него! А он!

На этом этапе я решила, что вполне проживу без питья еще полчасика, и, взглянув на Марину, тихо сказала:

– Как освободишься, принеси, пожалуйста, воду и аптечку в мою комнату.

Девушка кивнула с отчетливо заметным облегчением на лице, но уйти я не успела из-за Лены.

– А ну стоять! – она шагнула вперед, гневно раздувая ноздри и прищурив глаза. – Так это с тобой он теперь спит?

– Нет, – спокойно ответила я, оборачиваясь к выходу, не собираясь уточнять, что это пока нет, а чуть позже очень даже да.

– Но хочет, – утвердительно проговорила девушка, схватив меня за руку и развернув к себе. – В глаза смотри, когда я с тобой разговариваю, швабра! Коршунов никогда и ничего не делает просто так, стало быть, на тебя у него планы. На тебя!

Кажется, это взрывало остатки мозгов в голове у брюнетки.

– Вы делаете мне больно. – Я попыталась отцепить руки этой ненормальной, которая сильно впилась ногтями в кожу.

– Хозяйка дома выискалась?! – оскалилась Елена, как следует тряхнув мое плечо и вместе с ним и меня. Благо, рост и мощь позволяли. – Вся такая миленькая, наивная, пришла и думаешь, что все будет у твоих ног? Хрен тебе, а не Коршунов, дорогуша. Раздвигай ножки, пока можешь, потому что скоро и такого заработка не предвидится.

– По себе судите?

Не начавшуюся драку прервало появление Руслана.

– Какого ляда тут происходит?! Добрынина, ты совсем охренела?

– Руслан. – Девушка порывисто развернулась, и я практически с восхищением наблюдала за мгновенным перевоплощением из фурии в невинную лань. – Я ждала тебя.

– А я тебя нет, – жестко ответил мужчина, подошел к нам и аккуратно задвинул меня себе за плечо, заслоняя от Лены. – Поэтому сейчас ты выходишь, садишься в машину, и Николай везет тебя домой. Надеюсь, скандалов и тому подобной ереси не будет? Сколько раз и в каком тоне надо сказать, чтобы до тебя дошло? Все кончено!

– И теперь у тебя с этой… гостьей? – она почти выплюнула последнее слово, явно вкладывая в него гораздо более расширенный смысл, чем тот, который подразумевает словарь Даля.

– Тебя это точно не касается, – спокойно ответил Руслан, и так как в этот момент на пороге появился Николай, распорядился: – Увези госпожу Добрынину туда, куда она скажет.

Девушка мстительно сверкнула глазами и, глядя прямо на хозяина дома, процедила:

– Ты даже не представляешь, чем тебе это аукнется. Тебе и этой бляди.

Меня прямо передернуло от ее колючего, полного ненависти взгляда, ну а Коршунову хоть бы хны.

– Чем же? Впрочем, блядь здесь только одна, та, которая сейчас уедет домой.

Повисла длинная, безобразно говорящая пауза, во время которой Лена поочередно то краснела, то бледнела, а после выкрикнула: “Ты еще пожалеешь!” и выскочила из помещения.

Руслан же с совершенно невозмутимым выражением лица повернулся ко мне, окинул длинным взглядом, а заметив царапину, потемнел лицом и спросил:

– Это Добрынина?

– Это подоконник, – тихо пискнула я в ответ, мысленно боясь даже представить, что Рус сделал бы с наглой девицей, если бы это и правда была она.

– Да? – Он аккуратно взял мою руку и погладил кожу на сгибе локтя со словами: – Тогда ей повезло, что это не ее рук дело.

– И что бы ты сделал? Шкуру спустил? – полушутя предположила я и очнулась, наткнувшись на серьезный, жесткий взгляд.

– Спустил.

И почему-то я ему в этот момент сразу поверила… а в следующий он притянул меня к себе и, накрывая губы поцелуем, добавил:

– Никому нельзя портить мое.

Он провел пальцем по моему подбородку и обратился к уставившейся в пол Марине.

– Обработайте руку Евы Андреевны и поступайте в ее персональное распоряжение.

– Теперь я личная горничная? – едва слышно уточнила девушка.

– Верно.

И, не сказав больше ни слова, он развернулся и вышел из кухни, лишь тихие шаги подсказали, что Руслан двинулся по коридору к своему кабинету.

Я же продолжала стоять на месте, смотрела ему вслед, а по телу разливалась странная дрожь после этого слова “мое”.

Он и раньше постоянно заявлял, что я его купленная собственность, но сейчас прозвучало как-то совершенно иначе. И этот поцелуй… Я невольно коснулась кончиками пальцев губ и провела по ним, сравнивая ощущения от невесомых подушечек и ласки Руслана. Мужчина оказался мягче и в то же время сильнее, а сердце все еще колотилось именно после его проявления нежности.

– Нам нужно подняться наверх, – выдернула из мыслей Марина. – Уже поздно, я обработаю рану, и вы должны поспать.

Кивнув, послушно поплелась за ней, и весь путь по лестнице думала о том, что вчерашнее “все будет завтра” так и не сбылось. Руслан предпочел уйти спать к себе, и я могла радоваться новой отсрочке, но между тем новый фактор пусть даже такого ожидания и неизвестности нервировал.

Когда же теперь “все будет”? Завтра? Или послезавтра?

Но по факту, и через три, и через четыре дня Руслана я не видела. Уехав следующим утром, Коршунов больше не появлялся в доме.

Мои же дни протекали размеренно и скучно, единственным проблеском были каждодневные занятия с фониатром по разработке голоса. Николай и Марина почти не запрещали мне ходить по дому где вздумается, единственным ограничением по-прежнему оставалась связь с внешним миром. Теперь я выходила в сад, могла часами смотреть на крошечный пруд, заметаемый первой осенней листвой, наслаждаться садом камней, но вместо постижения дзена в душе, где-то в самой ее глубине, жила тревога.

Меня не покидало ощущение, что где-то далеко что-то происходит, а я даже не знаю, что конкретно. Иного объяснения, почему Руслан не приезжает, у меня не было. Острой иглой в голове засела угроза пьяной девушки Елены.

Я ничего о ней не знала, и разум твердил, что злые слова, брошенные пьяной дурой, нельзя воспринимать всерьез, вот только не получалось.

Однажды утром за завтраком я подслушала перешептывания двух горничных, они обсуждали какие-то неприятности у Руслана в Москве, но узнать, какие именно, не вышло: на кухню явился Николай, чем спугнул сплетниц.

Так прошла неделя, полная ожидания и неизвестности. Этим утром я уже собиралась набраться смелости и спросить у Марины открытым текстом, знает ли она, что происходит, но, проснувшись, все еще не открывая глаза и широко зевнув, я потянулась вверх. Подставила лицо под ласковое солнце, наслаждаясь его последними осенними лучиками, и неожиданно вздрогнула от прозвучавшего совсем рядом голоса: